Ликвидация Прусского государства

А. С. ЕРУСАЛИМСКИЙ

ЛИКВИДАЦИЯ ПРУССКОГО ГОСУДАРСТВА

Стенограмма публичной лекции, прочитанной 31 марта 1947 года в Лекционном зале в Москве

Закон о ликвидации прусского государства и его значение

Существуют политические события, подлинное значение которых можно оценить только тогда, когда в полной мере раскроются их исторические результаты. Но уже теперь с полным правом можно утверждать, что принятое Московской сессией Совета Министров иностранных дел решение санкционировать закон Союзного Контрольного Совета в Германии, опубликованный 25 февраля 1947 года, о ликвидации прусского государства является таким событием, историческое и политическое значение которого трудно переоценить. «Прусское государство, — говорится в законе, — являющееся с давних времён носителем милитаризма и реакции в Германии, фактически перестало существовать». Отныне оно перестало существовать и формально и, таким образом, окончательно стёрто с политической карты Европы.

На протяжении более 700 лет, с момента своего возникновения и до его фактического уничтожения, прусское государство было милитаристским государством по преимуществу. Как в области внутренней политики, так и в области внешних отношений в нём всё всегда было подчинено интересам войны, и даже поэзия воспевала войну как истинное призвание пруссачества. Поскольку в течение последних трёх четвертей века прусское государство являлось политическим остовом германской империи, его ликвидация не может не иметь самых серьёзных последствий и для государственного переустройства Германии на новых основах. Это понимает германская реакция, заинтересованная в сохранении милитаристских основ своего существования. Уже давно она создала историческую концепцию, согласно которой война является единственной животворящей силой, которая обеспечивала единство Пруссии, а затем единство Германии. Упорно и настойчиво она насаждала представление, будто только «в огне и в крови», на прусско-юнкерской основе, можно было претворить в жизнь идею единства германского народа и что только войной или постоянной готовностью к войне можно было гарантировать это единство от опасности извне. Автором этой концепции был Бисмарк. Впоследствии её полностью усвоил Гитлер, который ловко использовал её в собственных реакционных целях: поднимая на щит старые традиции прусского милитаризма, он пытался оправдать свою империалистскую программу в неслыханных масштабах. Он заявлял: «Вопрос не должен ставиться так: как в своё время поступал Бисмарк? Но в гораздо большей степени: как бы он поступил теперь?»

Влияние бисмарковской концепции было в Германии настолько длительным, значительным и серьёзным, что и теперь германская реакция пытается возродить её, чтобы использовать в качестве орудия укрепления своих политических позиций и идеологической обработки масс. Однако, будучи ослаблена в результате небывалого в истории военного разгрома, она ищет теперь покровителей в лагере международной реакции. Её расчёты в этом отношении небезосновательны. Как известно, некоторые круги англо-американского империализма, выдвигая планы «федерализации» или прямого расчленения Германии, надеются закрепить своё влияние, экономическое, политическое и стратегическое, создавая в своих зонах оккупации и в сфабрикованных там новых германских «государствах» своего рода заповедники для германских империалистов и милитаристов. Повидимому, даже ликвидацию прусского государства они предполагают использовать в своих интересах. Показательно в этом отношении, что одни органы англо-американской прессы пытаются расценить эту ликвидацию как событие, которое не заслуживает серьёзного внимания. Другие же неожиданно готовы выразить скорбь по поводу смерти этого разбойничьего государственного образования и на его могилу возложить цветы. Лондонская газета «Таймс», которую Маркс назвал «евнухом лондонского Сити», призывает искать «лучшие стороны прусского характера и достижений». Она пытается убедить, что этот прусский характер «отличается чертами трудолюбия, бережливости, любви к богу и повиновения закону». Английские империалисты, собираясь утвердить своё господство в федерализованной Германии, повидимому, хотели бы ложной характеристикой пруссачества спасти его от полной и окончательной дискредитации.

Возникновение прусского государства и пруссаческих традиций

История возникновения прусского государства относится к далёким средним векам, когда Бранденбургская марка, созданная в качестве оплота германской империи на Востоке (на славянской территории, носившей название Бранибор), еще была затеряна среди более 1700 феодальных территориальных владений Священной римской империи германской нации. Бранденбург, который раньше назывался Северной маркой, сначала был небольшой военной заставой на берегу Эльбы, откуда производились бесконечные нападения против славянских племён. Постепенно эти племена оттеснялись или уничтожались, и Бранденбургская марка расширяла свои владения за счёт их земель. Бранденбургские завоеватели дошли до реки Одер и стали дальше распространяться на Восток. Сначала ими командовали королевские графы, которые в XII столетии начали называться маркграфами Бранденбургскими. Поставщиками этих маркграфов были члены Антгальского дома, затем Баварского, впоследствии Люксембургского, и, наконец, в начале XV столетия сюда явились отпрыски захудалого швабского дома — Гогенцоллерны. Так обосновалась здесь династия Гогенцоллернов, которая просуществовала сначала в Бранденбурге, затем в Пруссии и, наконец, в Германии до 1918 года.

Но тогда, когда Гогенцоллерны явились в Бранденбург, на Востоке уже существовало прусское государство, очень схожее с Бранденбургским по своему типу и характеру. То было государство тевтонских рыцарей, которое, потерпев разгром в походе крестоносцев на Сирию, пыталось было захватить австрийскую область Бургенланд, но, потерпев и тут неудачу, было переброшено в отдалённый северо-восточный угол Европы — на Балтийское побережье. Тевтонские рыцари окончательно обосновались здесь после того, как провели опустошительные и истребительные войны против литовского населения — пруссов. Цветущая страна, которую нашли тевтонские рыцари, к концу XIII века была превращена ими в пустыню, а её население было истреблено или обращено в рабство. Тогда Тевтонский орден начал привлекать новых поселенцев. Маркс, который внимательно изучал историю колонизации и насильственной германизации славянских земель, писал: «чужеземные завоеватели проникают в глубь страны, вырубают леса, осушают болота, уничтожают свободу и фетишизм коренного населения, основывают замки, города, монастыри, сеньерии и епископства немецкого образца. Там, где жителей не истребляют, их обращают в рабство» [1]. Так создавалось и расширялось прусское государство, государство, которое родилось из разбоя, существовало разбоем и, подобно Бранденбургской марке, усматривало в разбое и средства и цель своего существования.

В самом начале XVI века один из Гогенцоллернов, Альбрехт Бранденбургский, оказался избранным гроссмейстером Тевтонского ордена. Приняв учение Лютера и превратив Тевтонский орден в светское герцогство, он сделал обширные земли этого герцогства наследственным достоянием Гогенцоллернов. Тевтонские рыцари превратились в крупных помещиков, впоследствии породивших прусское юнкерство. В XVII веке, когда потомство Альбрехта по мужской линии прекратилось, курфюрст Бранденбургский прибрал прусское герцогство к своим рукам. В 1701 году он добился возведения своего прусского герцогства в королевство и получил титул короля Пруссии. Так, на базе Бранденбурга и тевтонской Пруссии, двух разбойничьих государств, возникших на костях славянских и литовских племён, появилось прусское государство в собственном смысле этого слова.

До конца XVIII века прусское государство оставалось разделённым на две части расположенными между ними польскими землями. Это было государство военно-колонизаторского типа, в котором господствующую роль играли феодалы-разбойники. Завоеватели составили в нём командующий класс, присвоивший все богатства и землю покорённых народов. В конце XVIII века государство захватило лежащие между его частями исконные польские земли: Гданск, Торунь (Торн) и Познань, а в начале XIX века добилось дальнейшего расширения путём присоединения значительной части Саксонии и обширных территорий на правом и левом берегах Рейна. Так Пруссия превратилась в одно из самых крупных государств Центральной Европы.