Пламя давних пожаров

Павел Шехтман

Пламя давних пожаров

Однажды утром на стенах бакинских улиц появилось горячее воззвание:

Прохожие читали и шли дальше. Обгоревшие окна армянских квартир напоминали об ужасах погрома. Они тоже агитировали — и куда красноречивее.

По вечерам жизнь в городе замирала — военное положение. Лишь ходили патрули и изредка раздавались выстрелы.

Газеты были полны известий о войне в Карабахе.

Шло лето 1905 года.

ПРИЧИНЫ

Азербайджанцы (тогда их называли кавказскими татарами; сами же себя они именовали просто: мусульмане) в Российской империи жили с армянами внешне мирно и дружно. Но под этой внешностью таилась застарелая вражда и вековые предрассудки.

Различным было все: религия, культура, история, национальный менталитет, политическое положение. Татары были народом полукочевым и патриархальным, армяне — народом торгово-промышленным. Со времени тюркского завоевания Армении (XI век) татары были народом господствующим. Господствующее положение они сохранили, в сущности, и при русской власти, всегда ориентировавшейся на поддержку существующих социальных отношений. Так, земля принадлежала главным образом татарским помещикам — агаларам; в местной администрации, особенно в полиции, служили в основном татарские беки и т. д.

Знания, наука не ценились у татар. «У ханов и беев считалось постыдным читать и писать — это было уделом бедняков», - свидетельствует немецкий исследователь (Гакстгаузен, «Закавказский край». СП6, 1857, ч.1, стр.185). О массе кочевников говорить не приходится. Какой контраст с армянами, важнейшими национальными чертами которых энциклопедия Брокгауза и Ефрона называет «способность к изучению языков, трудолюбие, спекулятивный дух и любовь к учению» [2] (СПб., 1902, т. 34, стр. 228).

Долгие века подневольного положения, когда армянам запрещалось даже носить оружие, казалось, выветрили у них воинственный дух и сделали предметом насмешек татар. Армяне отыгрывались за свое неравноправное положение в иной сфере — торговой, а затем и промышленной. Но это лишь рождало против них чувства, обычные в отношении торгово-промышленных меньшинств — зависть, страх и ненависть. Страх не просто перед сильными и удачливыми конкурентами, [3] а перед людьми, которые лучше тебя знают свою выгоду и поэтому, как казалось, имеют полную возможность наживаться за твой счет; страх перед людьми, которые лучше тебя умеют добиваться успеха — конечно же, за счет «тебя» и «твоих»!

Все это порождало реальное и острое ощущение эксплуатации армянами («армяне все забрали в свои руки!», «армяне нас обирают!», «армяне никому ходу не дают»), которое невозможно было развеять никакими ссылками на то, что армянских крестьян эксплуатируют татарские агалары, что у татарских хозяев рабочим живется ничуть не лучше, чем у армянских, и т. д.

Эти чувства особенно обострились на рубеже веков, когда была проведена Закавказская железная дорога. Баку превратился в крупный торговый и промышленный центр, и рыночные, товарно-денежные отношения властно и разрушительно вторглись в патриархальный мир Кавказа. Этот момент был звездным часом армянской буржуазии. А татарские крестьяне и кочевники, разоряясь и страдая в мире новых, непривычных отношений, глядели на преуспеяние армян и отчетливо уясняли, кто является причиной их несчастий.

Арменофобию поддерживали и агенты турецкого правительства, активно действовавшие в Закавказье под видом дервишей. Они говорили, что армяне — враги ислама и султана, что они хотят истребить правоверных и что их следует поэтому уничтожить. Эти рассуждения падали на благодатную почву. «В конце девяностых годов в Елисаветполе был обнаружен мусульманский заговор и найдены панисламистские прокламации Абдул-Гамида» (А.В.Амфитеатров. «Армянский вопрос». СПб., 1906, стр 53. В дальнейшем — Амфитеатров). Тогда же известный бакинский миллионер Тагиев говорил, что мусульмане Закавказья «свои надежды на будущее связали с Турцией и престолом султана», и от имени бакинских мусульман выговаривал армянам за их антигосударственную деятельность в Турции (См.: Э.Оганесян, «Век борьбы», Москва-Мюнхен, 1991, т. 1, стр. 148). [4]

Эти настроения неожиданно пересеклись с официальной российской политикой. С восшествием на престол Александра III (1881) началась политика великорусского шовинизма и усиленной русификации окраин. На Кавказе она натолкнулась прежде всего на армян как на нацию, наиболее сильную экономически и развитую политически.

Другой известный публицист, Влас Дорошевич, так иллюстрирует это замечание:

Особенно пугала российских администраторов идея автономии Турецкой Армении: они видели, какой соблазн проистекает отсюда для Армении Русской. Недаром Армению называли Польшей в Азии!

Для объяснения отказа России присоединиться к другим державам с требованием автономии для Западной Армении князь Лобанов-Ростовский [5] говорил: