Конец науки: Взгляд на ограниченность знания на закате Века Науки

— Да, это так в некотором смысле, — ответил Дайсон, слегка улыбнувшись, показывая, что он находит мой интерес к максимальному разнообразию чрезмерным. — Я никогда не думаю об этом как о глубокой философской вере, — добавил он. — Для меня это просто поэтическая фантазия.

Конечно, Дайсон держал подходящую ироническую дистанцию между собой и своими идеями. Но в его отношении было что-то неискреннее. В конце концов, на протяжении его собственной эклектической карьеры он, казалось, стремился оставаться верным принципу максимального разнообразия.

Все они — Дайсон, Минский, Моравек — в душе теологические дарвинисты, капиталисты, республиканцы. Как и Фрэнсис Фукуяма, они считают, что конкуренция и борьба необходимы для существования — даже для постчеловеческого интеллекта. Некоторые научные теологи, с более «либеральными» наклонностями, думают, что конкуренция покажет себя только временной фазой, той, которую умные машины быстро преодолеют. Один из таких либералов — Эдвард Фредкин (Edward Fredkin). Фредкин, бывший коллега Минского по Массачусетскому технологическому институту, теперь богатый бизнесмен, занимающийся компьютерами, и профессор физики Бостонского университета. Он не сомневается, что будущее принадлежит машинам, «во много миллионов раз более умным, чем мы», но он верит, что умные машины будут считать тип конкуренции, представляемый Минским и Моравеком, атавистическим и непроизводительным. В конце концов, объяснял Фредкин, компьютеры уникально подойдут для сотрудничества в стремлении к их целям. Что выучит один, могут выучить другие, и по мере того как один совершенствуется, могут совершенствоваться все; сотрудничество дает «победную» ситуацию. Но о чем будет думать исключительно умная машина после того, как она превзойдет крысиные бега Дарвина? Что она будет делать?

— Конечно, компьютеры разовьют свою собственную науку, — ответил Фредкин. — Это кажется мне очевидным.

Будет ли машинная наука значительно отличаться от человеческой? Фредкин подозревал, что будет, но он не мог сказать, как именно. Если я хочу получить ответы на эти вопросы, то мне следует обратиться к научной фантастике. А в конечном счете — кто знает? [154]

Фрэнк Типлер и точка омега

Фрэнк Типлер (Frank Tipler)уверен, что знает. Типлер, физик Туланского университета, предложил теорию под названием «Точка Омега», в которой вся Вселенная трансформируется в один всесильный, всезнающий компьютер. В отличие от большинства других, исследовавших далекое будущее, Типлер, как кажется, не осознает, что занимается иронической наукой, а не эмпирической; он их честно не может отличить. Но, возможно, именно это качество позволило ему представить, что сможет делать машина с бесконечным интеллектом и мощью.

Я брал интервью у Типлера в сентябре 1994 года, во время его рекламного тура после выхода его книги «Физика бессмертия» (The Physics of Immortality), в которой излагались последствия его теории «Точка Омега» в мельчайших деталях. Это высокий человек с крупным лицом, седеющими усами и волосами. Он носит очки в роговой оправе. Во время интервью он говорил громко и был очень напряжен. Он представлял собой как бы тип веселого тупицы. Я даже спросил, не принимал ли он когда-нибудь ЛСД или другие галлюциногены: ведь он начал думать о Точке Омега, будучи молодым ученым после защиты диссертации в Беркли в семидесятые годы.

— Нет, только не я, — сказал он, неистово тряся головой. — Я даже алкоголь не употребляю! И люблю говорить: я — единственный в мире трезвенник Типлер! [155]Он воспитывался как баптист-фундаменталист, но еще юношей поверил, что наука — единственный путь к знаниям и совершенствованию человечества. Для докторской диссертации в Университете Мэриленда Типлер исследовал, возможно ли построить машину времени. Как эта работа связана с его целью совершенствования человечества?

— Ну, машина времени, очевидно, усилила бы наши возможности, — ответил Типлер. — Конечно, ее можно было бы использовать и в недобрых целях.

Теория «Точка Омега» выросла из сотрудничества Типлера с Джоном Барроу (John Barrow), английским физиком. В книге объемом 706 страниц под названием «Антропический космологический принцип» (Thе Апthropic Cosmological Principle), опубликованной в 1986 году, Типлер и Барроу размышляют, что могло бы случиться, если бы умные машины конвертировали всю Вселенную в гигантский прибор, обрабатывающий информацию. Они предположили, что в закрытом космосе — том, который в конце концов прекращает расширяться и рушится назад сам в себя, — способность Вселенной обрабатывать информацию приблизится к бесконечности, по мере того как она сжимается в направлении конечной точки. Типлер заимствовал термин «Точка Омега» у иезуитского мистика и ученого Пьера Тейяра де Шардена (Pierre Teilhard de Chardin), представлявшего будущее, в котором все живые существа сольются в одну божественную сущность, воплощающую дух Христа. (Этот тезис требовал, чтобы Тейяр де Шарден поразмыслил, пошлет ли Бог подобных Христу спасителей не только на Землю, но также и на другие планеты, где существует жизнь [156].)

Типлер изначально полагал, что невозможно представить, о чем будет думать или что будет делать бесконечно умное существо. Немецкий теолог Вольфхарт Панненберг (Wolfhart Pannenberg)предположил, что в будущем все люди заживут вновь в Божьем разуме. Эссе вдохновило Типлера на «Физику бессмертия». «Точка Омега», понял он, будет иметь силу создать заново — или воскресить — всех, кто когда-либо жил, для вечного блаженства. «Точка Омега» не просто возродит к жизни мертвых; она их улучшит. Мы также не оставим наших мирских желаний. Например, каждый человек сможет иметь не только самых красивых женщин, которых он только видел, или самую красивую женщину, которая когда-либо жила; он сможет иметь самую красивую женщину, чье существование логически возможно. Женщины тоже смогут насладиться своими собственными логически идеальными мегапартнерами.

Типлер сказал, что вначале не воспринимал свою идею серьезно.

— Но вы думаете о ней и вам требуется принять решение: вы в самом деле верите в то, что вы создали, основываясь на физических законах, или вы просто собираетесь притворяться, что это чистая игра, не имеющая отношения к реальности?

Как только он принял теорию, он почувствовал умиротворение.

— Я убедил себя, может, обманул себя, что это будет великолепная вселенная.

Он процитировал великого американского философа Вуди Аллена, который сказал: «Я не хочу жить вечно благодаря своей работе. Я хочу жить вечно не умирая». «Я думаю, что это заявление несет в себе понимание того, что компьютерное воскрешение значит для меня».

В 1991 году, вспомнил Типлер, для передачи о «Точке Омега» у него брал интервью репортер «Би-Би-Си». Потом его шестилетняя дочь, смотревшая интервью, спросила Типлера, будет ли его бабушка, которая только что умерла, когда-нибудь воскрешена как компьютерная модель.

— Что я мог сказать? — спросил меня Типлер, пожимая плечами. — Конечно!

Типлер замолчал, и я подумал, что заметил сомнение, промелькнувшее у него на лице. Затем оно исчезло.

Типлер заявил: его не расстраивает то, что лишь немногие физики серьезно восприняли его теорию. В конце концов, космология Коперника не принималась на протяжении более ста лет после его смерти.

— Втайне, — прошипел Типлер, склоняясь ко мне с хитрым видом, — я думаю, что нахожусь в том же положении, что и Коперник. Но принципиальная разница, позвольте мне подчеркнуть еще раз, заключается в том, что мы знаем, что он был прав. Обо мне мы этого еще не знаем! Принципиальная разница!

Разница между ученым и инженером заключается в том, что первый ищет то, что Истинно, а последний то, что Хорошо. Теология Типлера показывает, что он в душе — инженер. В отличие от Фримэна Дайсона Типлер думает, что поиск чистых знаний, которые он определил как основные законы, управляющие Вселенной, является конечным и почти закончился. Но перед наукой все равно стоит ее самая великая задача — создание рая.