Давид против Голиафа

Объективно не могло случиться так, чтобы такой ситуацией никто не воспользовался. Ею и воспользовались Соединенные Штаты, до начала Первой Мировой войны бывшие чем-то вроде современной Австралии: маргинальная, маловлиятельная страна, находящаяся далеко от мировых центров принятия решений (за океаном!), к тому же вся в долгах ($5 млрд. государственного долга странам Европы на 1914 год). По окончанию войны США были уже великой державой, кредитором, которому Европа была должна $14 млрд., и президент которой, тогдашний Вудро Вильсон, чем-то напоминавший нынешнего Буша своим узколобым баптистским морализмом, указывал всем и каждому в стилистике карикатурного дяди Сэма, как нужно правильно жить по заповедям Господним.

Европа, конечно, не послушалась, и послала американцев с их заповедями куда подальше. Как результат – вторая война, вдесятеро кровопролитнее предыдущей. Итогом этой внутриевропейской бойни стало превращение дяди Сэма в циклопа, которому океан по колено, и который накрыл бронированным кулаком оккупации не только поверженный Рейх, но и страны-союзницы: Францию, Великобританию, Голландию, Бельгию… Всю Западную Европу! В Германии, конечно, было хуже всего: «денацификация» превратилась в физический и моральный геноцид германского народа. В американских лагерях для военнопленных от эпидемий, голода и невыносимых условий содержания умерло порядка полутора миллионов молодых немецких мужчин. Германские девушки были превращены в солдатских проституток для GI, а в школах до 60-го года было запрещено упоминать о Гёте, Шиллере, Фихте как об идейных предтечах национал-социализма.

«Горе побежденным!» Однако, далеко не римский юмор был в том, что странам союзницам, принявшим на свои земли американскую армию, приходилось не многим легче. Карточная система, длившаяся в Великобритании и Франции практически столько же, сколько и в СССР, черный рынок, проституция, пьянство и криминал… Американские солдаты развели в послевоенной Европе ужасающую грязь и похабщину, нищету и коррупцию, превратившись тем самым в самый скорбный результат европейского самоуничтожения.

Фактически, Вторая Мировая оказалась войной США против Европы. Европы как принципа, как всемирного центра силы, как цивилизации. Америка превратилась на этом в супердержаву номер один, ее «план Маршалла» был ориентирован на превращение исторического наследия бывшей первой Римской империи в экономическое пространство, в фабрику, где клепают дешевые и качественные товары для американского рынка и чинят американские танки и истребители. (Позднее этим же путем была проведена Япония.) Разумеется, все это стало возможно только с помощью СССР. Вашингтон и Москва давили континент на пару. Иосиф Сталин строго соблюдал обещания, данные в Тегеране и Ялте. Когда его тезка, молодой хорват из бывшего Коминтерна, возглавивший Югославию, предложил помочь греческим коммунистам, ведущим смертный бой с британской оккупацией, то услышал в ответ строгий выговор с характерным акцентом: «Мы обещали Черчиллю, что Греция останется в британской сфере влияния».

2

Естественным образом сложилось так, что оккупированные части Европы ненавидели, соответственно, каждая – своего оккупанта. Западная Европа формировалась стихийно как общественная территория антиамериканизма, Восточная Европа стала зоной антисоветизма. Конечно, последний был несколько интенсивнее: США не устраивали таких феерических акций на оккупированных территориях как подавление Берлинского восстания ’51-го, Будапештского восстания ’56-го, «Пражской весны» ‘68-го, польской «Солидарности» ’80-го.

С другой стороны, советское государство вложило немалый ресурс в развитие «гражданского общества» в Западной Европе, и это «гражданское общество» оказалось по своему содержанию естественным образом антинатовское. Массовое выступление против размещения американских ракет «Першинг» на европейской почве – только маленький штрих. А бесчисленные врачи без границ и матери за мир, возникшие именно в ту эпоху, и по сей день составляют наиболее оперативный элемент демократической грибницы альтерглобализма.

После крушения социалистической системы, завершившего холодный период противостояния Старого и Нового светов, образовались две Европы, из которых политтехнологи Евросоюза начали немедленно пытаться вылепить одну.

Сегодняшняя Западная Европа – это политэкономическое образование с коллективным ВВП, превосходящим американский, сравнимым уровнем высоких технологий и тяжелым комплексом страшного поражения, внутри которого медленно зреет понимание того, что это не «взбесившаяся» Германия была разбита, а «коричневая чума XX в.» остановлена, но что вся она, Европа, была разбита и поставлена на колени неевропейскими силами впервые в своей истории. Америка и Советский Союз сделали с гордой цивилизацией самого организованного воинства во всем человечестве то, что Карфаген не смог сделать с Римом, а Иранская держава с Элладой.

Вот это новое понимание является внутренним стимулом, побуждающим западно-европейскую часть человечества к тому, чтобы встать с колен и с чистого листа приступить к восстановлению мирового господства – главной цели, которая всегда являлась смысловым мотивом всей европейской истории.

В этой ситуации у Западной Европы оказываются два политических класса, две группировки, влияющие на выработку главнейших решений. Эти группировки противостоят друг другу и имеют противоположные политические интересы. Первой группировкой оказываются выборные политики, репрезентативные фигуры представительной демократии. Этот класс деятелей следует признать в целом «пятой колонной» американизма, вашингтонским лобби, которое при нынешних раскладах будет отчаянно бороться за сохранение подчиненного положения Европы по отношению к США под видом союза и партнерства с ними.

Этот тезис нуждается в некотором раскрытии. Существует широко распространенный миф, что Европа в целом (а особенно, почему-то, Великобритания!) является родиной демократии. Сначала, конечно, упоминается Эллада с ее полисами, Римский сенат и «vox populi», затем magna carta и парламент, да и прочие несуразные, к делу не относящиеся вещи…

До 1920-го Европа была феодально-монархической, кастовой цивилизацией. Социальные подвижки, вызванные Великой войной и провоцирующей притягательностью советского большевизма, Ортега-и-Гассет назвал «восстанием масс». Но настоящее включение низов в политэкономическую трансформацию континента было осуществлено только через прямое американское вмешательство, шедшее от фальсификации всеитальянского референдума о судьбе монархии до насильственного акционирования крупнейших семейных бизнесов Европы. (Кстати, ТНК – это хитроумный ответ Старого света на американский демонтаж европейской элитной буржуазии.)

Разумеется, импорт демократии на европейскую землю был для американцев не только реализацией долгожданной религиозной миссии, но и оружием разрушения европейской цивилизации, превращения последней в экономическое пространство, приспособленное под глобальные нужды новой всемирной империи, «сияющего города на холме». В ’45-м году это было точно так же, как в 2003-м в Ираке: шизофреническое сознание, которое рассматривает импортируемую с помощью безграничного насилия демократию как религиозную сверхценность и одновременно как инструмент уничтожения духовной суверенности противника.

Суть в том, что политики Европы, приходящие к власти в результате выборов на всех уровнях, – от национального до муниципального, – являются порождением ситуации, сложившейся в западной части континента после его оккупации и переустройства американскими политтехнологами. Почвенная, голосующая по нынешней модели Европа – это креация Вашингтона. С ее объединением, с возвратом цивилизационного интегризма у класса политиков будет в буквальном смысле выбита почва из-под ног.

Противоположную роль играет европейская бюрократия, точнее, та ее часть, которая стремится формировать международные бюрократические институты, обслуживающие Евросоюз. Эта элитная бюрократия стремится к полной эмансипации от выборных и ротируемых политиков, от местных органов самоуправления, в конечном счете, от национальных суверенитетов. Европарламент и бесчисленные комиссии при нем, фонды и институты, центры планирования и т. п. в идеале не должны быть подотчетны никому. Путь к этому – евросоюзная империя, опутавшая весь мир сетями ТНК и неправительственных организаций, управляемых клубной элитой, для которой международная европейская бюрократия – естественный друг и союзник. (Клерки и писцы в канцеляриях знатных господ.)