Давид против Голиафа

Прошлое России мыслится абсолютно мифологически: как некая смена «империй»! В империи записывается даже Киевская Русь (под № 1). По крайней мере, утешает хотя бы то, что начинают не с венедов. Империя рассматривается как радикальный маневр по выходу из смертельного «штопора», в который сорвалась страна. Само по себе взывание к ней – это заклинание силы, требование, обращенное к могущественной судьбе, наделить Россию сверхъестественным статусом.

Ибо смысл империи только в этом – сверхъестественном превосходстве над профаническими государствами, магическом присутствии неких имманентных сил, которые избавляют очевидно тленные вещи от тления и гибели, превращают обычные механизмы контроля и насилия в своего рода вечный неуязвимый и беспощадный джаггернаут.

Империя – если следовать строго духу и букве этого понятия – не укоренена в божественной воле, в санкции неба, как классические монархии древности или христианские королевства феодальной Европы. Это нечто, связанное с землей, с хтоническими силами, с темным титанизмом бунта. Ибо аспект бунта, титанический и героический, обязательно должен присутствовать в подлинной империи. Ее легитимность не обеспечивается конвенциональными категориями Блага; империя всегда в своем генезисе волюнтаристична, всегда по ту сторону добра и зла.

(Кстати, первичное значение латинского слова impero – «поднимать целину, вспахивать», поскольку peros означает «лемех». Поэтому именно творцам бисмарковской империи адресовался возглас Ницше, глубоко эрудированного в классической филологии: «Будьте верными земле, братья мои!»)

Обращение к империи в условиях политкорректной современности имеет даже в лучшем случае некоторый привкус и запах серы; поэтому такое обращение следует рассматривать как крайний ход, на который толкает политическое отчаяние. Нечто вроде знаменитой молитвы дьяволу из стихотворения Федора Сологуба: «И я воззвал: / Отец мой дьявол / Спаси, помилуй / Я тону!»

«Правые» интеллектуалы мечтают заклясть судьбу и победить силы распада, взывая к надзаконной империи национал-державного типа; «левые» интеллектуалы в то же самое время предупреждают об угрозе надвигающегося на мир глобального беззакония, оформленного в виде всемирной империи. Негри пишет о новой легитимности, берущей свои истоки в необходимости «вечной войны во имя вечного мира». (Чуть-чуть напоминает советскую «борьбу за мир», не правда ли?)

Перед глобальным беззаконием, которое в правовом смысле представляет собой зеркальную противоположность «Левиафану» Гоббса, рушатся хилые штакетники правовых и псевдоправовых государств, рушится сам общественный договор. Гоббс утверждал, что люди друг другу волки, непрерывно дерутся между собой за кусок, за скудное выживание в полуголодной пустыне. И вот-де приходит государь, который устанавливает порядок, прекращает свару и строит всех в очередь за куском…

Глобальная империя, по Негри, – это, наоборот, верховная власть, которая организует войну всех со всеми и сама воюет против всех, будучи окончательным арбитром. Полная дегуманизация верховного авторитета! По сравнению с гоббсовским «человек человеку волк» такое положение дел стоит гораздо выше в иерархии беспредельного хищничества: власть всем волкам волк.

Впрочем, с наследственной памятью коллективизации, ГУЛАГа, внешних и внутренних войн для россиян этот тезис вполне органичен.

Однако греза монаха Филофея о Третьем Риме – «вдруг» подхваченная отдельными медиакратами уже в ельцинскую эпоху, а сейчас просто поставленная в повестку дня – заставляет нас еще раз попытаться понять и сущность империи, и ее внутреннюю феноменологию. Что является подлинной империей, а что симулякром? Откуда вообще взялось на земле такое «обустройство» человеческого фактора, как империя?

В качестве преамбулы необходимо отметить, что исчисление Филофея представляется нам спорным даже на момент его жизни, не говоря уже о том, что история решительно опровергла его утверждение, что «четвертому Риму не бывать»!

Филофей, конечно, считал «первым» Рим апостола Петра, христианскую де-факто империю. Но куда деть империю Августа, Нерона, Траяна? Бесспорно, именно она является первой, потому что факт империи внешен по отношению к явлению христианства (не говоря уже о том, что враждебен Христу!)

Далее Филофей почему-то не посчитал Священную Римскую Империю германской нации. Она-то уж точно и наследовала «первому», т. е. западному Риму и была при этом христианской. Филофей о ней якобы забыл (а может, не подозревал о ее существовании?)

Но хватит о Филофее. Вопрос серьезный: сколько было империй, и с чего они начались. Для нас бесспорно, что империя знаменует окончательное утверждение исторического времени, когда осевые ритмы (т. е. судороги, пробегающие одновременно по всем цивилизациям планеты, даже не сообщающимся между собой) выходят наружу и становятся проявленным отрефлектированным фактом, предъявленным всему человечеству. До этого существовали великие государства архаической древности, но сколько бы они ни подминали под себя племен и правителей, они не становились империями, потому что образовывали метафизическую пирамиду, основание которой было на земле, а вершина упиралась в небо. Правители этих архаичных империй были членами небесного ареопага, своего рода аватарами Рока на земле. А империя вершиной упирается в титана, героя, человекобога. Империя есть титанический вызов, брошенный землей людей небу олимпийцев. И даже когда она существует церковно-клерикальным образом от имени Неба – это «Небо, сведенное на землю».

Архетипом всех последующих империй (не исключая, с определенными оговорками, и империю Чингизхана) стало великое геополитическое образование, порожденное личностью Александра Македонского. Это еще не империя в полном последующем смысле; однако, подвиг Македонского-Зулькарнайна вводит человечество в эпоху универсализма (если не сказать, протоглобализма) и делает главное, что должна делать империя: превращает соборный человеческий фактор в имманентно «божественный» и создает дискурс, с помощью которого расшифровываются загадочные метафоры ранее герметически закрытых автономных культур. Македонский, объединив Грецию и Иран, Вавилон и Северную Индию, Египет и Предпамирье, создал эллинизм, без которого был бы невозможен модерн, геополитическое проектирование, последующие империи.

Что говорить, современная глобалистская цивилизация с ее потенциалом интерпретировать, связывать и решать – вся вышла из переметной сумы на боку Буцефала, любимого коня Александра.

У его недолговечного создания была одна характеристика, которую последующие империи не воспроизводили: равенство вошедших в него субъектов. Эллада, Иран, Египет – все были одинаковыми строительными элементами новой сверхцивилизации, управлялись диадохами – бывшими полевыми командирами, что позволило им начать борьбу за наследие Македонского, исходя из равных стартовых условий. Именно поэтому то, что сделал Александр, – это еще не вполне империя.

Моделью настоящего неба на земле на все последующие времена стал, разумеется, Рим. Эта машина работает до сих пор, штампуя оттиски, которые для всех, претендующих на абсолютную власть по отношению к людям и истории, обладают неотразимой притягательностью. До настоящего времени мы насчитали двенадцать римов, действующих только в Западном полушарии. Это сам Рим (языческий), западный христианский Рим и Византия, упомянутая Римская германская империя Фридриха Бабароссы, Москва Филофея (сомнительно, но согласимся), далее Санкт-Петербургский «Рим» Петра Первого (явно не то, что понравилось бы Филофею и что он включил бы рамки своего проекта!)… Но после этого, однако, идут «Рим» Лондона – Британская империя, над которой не заходит солнце, и «Рим» Наполеона… Все они отчетливо брали за основу свой западный Рим, воспроизводя зачастую отдельные детали его политического устройства и геральдической символики, чтобы подчеркнуть преемственность. Но к этому же относится и бисмарковско-гитлеровский Берлин (единая конституция и правовая база от 1861 до 1945), который попросту клялся Римом, да и обновленный Рим Муссолини (из песни слова не выкинешь!)