Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

дело, когда мы рассматриваем два события как находящиеся друг к

другу в отношении причины и следствия. Воспринимаются здесь два

отдельных события, следующие друг за другом во времени. Но что

одно событие есть причина, а другое — следствие (причинная связь

между этими двумя событиями), — это не воспринимается, а

существует лишь для нашей мысли» *).

Совершенно неверно, будто «определения причины и действия

не почерпнуты из наблюдения», т. е. из опыта. На этом примере мы

лишний раз убеждаемся в неправоте Гегеля и идеализма вообще.

Из того факта, что мы не ощущаем непосредственно действия

причины, Гегель делает вывод о том, что определения причины и

действия не почерпнуты нами из опыта, а принадлежат нашей мысли.

В природе существует много такого, что нам не дано в

непосредственном ощущении и относительно чего мы делаем те или иные

логические выводы, исходя, однако, из того, что нам дано в восприятии

или ощущении. Почему я одно событие считаю причиной, а другое

действием? Очевидно прежде всего, что оба события мне дани в

восприятии, причем одно дано как предшествующее, другое как

последующее одно как «порождающее» другое, а другое как «порожденное»

первым и т. д. Все это с достаточной убедительностью доказывает,

что определения причины и действия почерпнуты нами именно из

наблюдения и опыта, а вовсе не из сферы чистой мысли. То же самое

относится ко всем категориям, которые являются не чем иным, как

отражением, результатом и обобщением опыта. Но наблюдение и

опыт вовсе не сводятся к непосредственному ощущению и восприятию.

Вез мышления нет научного опыта.

В этой связи должно в двух словах остановиться еще на вопросе

о взаимоотношении между логикой и реальными науками, как обычно

их называют. Гегель полагает, что все же недостаточно изучить одни

*) Гегель, Энциклопедия, ч. I, § 44, стр. 89.

категории и даже всю их систему. По его мнению, от логики, которая

имеет дело с «пустыми» категориями, следует перейти к реальным

сферам, к природе и духу. Но оказывается, что при этом переходе

логическая идея не обогащается новым, Гегель говорит «чуждым»,

содержанием, а сама «определяется и раскрывается в формах природы

и духа».

В действительности же дело обстоит как раз наоборот Логика

исторически, как мы уже видели и как это подтверждает сам Гегель,

возникает позже так называемых реальных наук. Иначе говоря, она

развивается вместе с ними, представляя собою обобщение и итог

исторического развития человеческого знания вообще. Гегель в качестве

идеалиста считает, что логическая идея, или чистая мысль, сама

«определяется и раскрывается в формах природы и духа». Логика, по

Гегелю, предшествует истории. Здесь все поставлено на голову. Чистая

мысль не может «породить» из себя природы и духа. Развитие

природы и человека, как части ее, приводит к тому, что «чуждое»

содержание становится предметом мысли. Словом, логика базируется на

природе и «духе». Представляя отвлеченное обобщение науки о

природе и духе, т. е. человеке и его историческом развитии, логика, как

высший продукт мысли, сама в свою очередь дает возможность

реальным наукам пользоваться известными законами, добытыми

на основе этого широкого исторического обобщения и опыта. Поэтому

логика так же развивается, как и все на свете, не являясь чем–то раз

навсегда данным и законченным.

Возвращаясь снова к вопросу о чистой мысли и чистой науке,

необходимо прежде всего заметить, что логические категории суть

абстракции, отвлечения от реальных вещей и их отношений, — стало

быть, никакого самостоятельного существования они не имеют.

Вопреки своей диалектике Гегель считал, во–первых, что категории

в качестве чистых мыслей, в качестве чистых бесплотных духов

одарены самостоятельной жизнью, сами движутся, — отсюда его

самодвижение понятия; во–вторых, он считает их вечными сущностями,

воплощением коих является действительная природа и история.

Исходя из этого неправильного гегелевского понимания соотношения

между категориями и действительным, материальным миром,

«гегельянцы» вроде Прудона и приходили к совершенно неправильному

пониманию буржуазного строя. Маркс в своей критике Прудона показал,

что последний так же обожествляет категории, как и Гегель, видя

в них первоначальные причины всякого развития. «Абстракция,

XXVI

категория как таковая, т. е. отделенная от людей и их

материального действия, — писал Маркс о Прудоне, — является для него

бессмертной, неизменной, неподвижной. Она представляет собой

существо чистого разума, что обозначает просто–напросто, что

абстракция, как таковая, абстрактна. Что за восхитительная

абстрактная тавтология!»

Категории для Прудона, как и для Гегеля, являются

самостоятельными движущими силами. Это они порождают природу и те

или иные общественные отношения Мы в дальнейшем увидим, как

самостоятельное движение категорий порождает, согласно Гегелю,

весь мир.

Но в этой связи небесполезно спросить себя: возможно ли вообще

чистое мышление?

Гегель полагает, что чистое мышление является свойством не

«конечного духа», а духа объективного, абсолютного. Но говорить

о мышлении самого мышления как такового совершенно нелепо.

Можно говорить о мышлении только человека. Под чистым

мышлением Гегель понимает такое мышление, которое ничем не обусловлено.

Но существует ли вообще такое мышление? Для материалиста

совершенно ясно, что мышление есть результат развития всей природы,

органического мира и человека, что в этом смысле оно обусловлено

целиком. Однако оно не только обусловлено в смысле своего

происхождения, но все его содержание приходит извне, от «чуждого» ему

внешнего мира. Что такое мышление без чувственных

восприятий, без чувственности вообще? Ничто. Да само мышление есть

всеобщий орган чувственности, универсальная чувственность, подобно тому

как и чувственность есть примитивная форма мышления. Если под

чистым мышлением понимать свободную от всяких чувственных

восприятий деятельность разума, то такое чистое мышление есть фикция,

ибо мышление, освобожденное от всех представлений, есть пустое

мышление. Скажут, пожалуй, что мышление имеет дело с понятием и что

освобожденное от восприятий и представлений мышление сохраняет

понятия. Но откуда берутся понятия? Ведь понятия суть не что иное,

как переработанные восприятия и представления. Словом, мышлению

предшествуют ощущения, восприятия, представления и т. д., а не

наоборот. Да само мышление, в смысле высшей его способности

образования понятий, категорий, является продуктом исторического развития.

Самую основательную и глубокую критику гегелевской

диалектики дали Маркс и Энгельс. Но они не просто отбросили гегелев-

скую диалектику, а теоретически, преодолели се и тем подняли

диалектику на высшую ступень. Хотя обычно эта истина многократно

повторяется, тем не менее надо сказать, что до сих пор еще вопрос

о характере преодоления Марксом гегелевской диалектики

недостаточно выяснен. К сожалению, Маркс не дал нам подробного и

систематического изложения своей критики гегелевской диалектики

Но то, что нам известно, дает достаточно материала для того, чтобы

установить, в каком направлении Маркс критиковал Гегеля.

Недостаточно сказать, что диалектика у Гегеля стояла на голове, а Маркс

поставил се на ноги, или что исходным пунктом у Гегеля являлась

идея, а у Маркса — материальная действительность. Само собою

разумеется, что все это совершенно верно и засвидетельствовано