Дмитрий Кантемир

§ 2. Структура материи

Видное место в философии Д. Кантемира занимают вопросы онтологии, которые он рассматривает главным образом в своих ранних работах— «Хвала Ван Гельмонту» и «Метафизика». Вторая, главная в этом отношении работа характеризуется самим автором как «теолого-физика», т. е. натурфилософия (см. 11, 15; 24). Перенесение рассмотрения онтологических вопросов из метафизики («Диван…») в натурфилософию свидетельствует о попытке мыслителя (как и многих его современников) найти разгадку сущности бытия не в сфере сверхъестественного, а на пути изучения природы. Решение Кантемиром онтологических вопросов тесно связано с его пониманием античной философии, средневекового аристотелизма, а также некоторых натурфилософских учений Нового времени.

В «Метафизике» с позиции непримиримого теологизма Кантемир отвергает всю античную культуру, в том числе философию, которая представляется ему порождением «чувственной науки», «язычества», творением развращенного, отдалившегося от бога человека. Предметом резкого осуждения с его стороны становится философия Аристотеля, которого он называет «отцом языческой темноты» (11, 177). С точки зрения Стагирита, как известно, в основе образования материальных вещей лежат два принципа: бескачественная и пассивная материя и активная форма, существующая до возникновения какой бы то ни было вещи. Именно благодаря форме материя, представляющая собой возможность, становится вещью, действительностью. Материя, точнее, первоматерия наделена двумя парами противоположных, взаимоисключающих свойств, «первичных качеств» — теплого и холодного, сухого и влажного, комбинация которых дает четыре основные стихии, или элемента: огонь, воздух, воду и Землю. Каждое сложное тело образовано из этих четырех стихий, взятых в различных пропорциях; небесные тела состоят из эфира.

Возражая Аристотелю, Кантемир заявляет, что затратил много трудов в поисках Аристотелевых принципов естественных вещей, но не смог найти их, как не смог найти «ни формы, ни способности изменять субъекты» (11, 88–89).

Резкой критике подвергает Кантемир и античных «физиков», отрицавших идею сотворения мира, полагавших, «что форма едина и единственна», что она субстанциальна и, «проистекая изнутри материи… является сочетанием не элементов, а качеств ее» (11, 267). В действительности, полагает Кантемир, «нет… материи, производящей формы изнутри, где ничего заранее не было приготовлено… Если бы дело обстояло иначе, то принцип формы обязательно существовал бы прежде в материи, а принцип материи — в форме, что значит предполагать один и тот же принцип; следовательно, имеющееся на этот счет мнение отпадает» (11, 89).

Приведенные высказывания Д. Кантемира направлены прежде всего как против материалистической стороны философии Стагирита, так и против томистской теологизации философии Аристотеля (согласно которой необходимым бытием обладает только форма), а также против онтологии Платона (согласно которой, по интерпретации Кантемира, бог не создал мир из ничего, а лишь наделил вечную материю формой). «Я брал в руки темный холст Платона и писал на нем темными красками Аристотеля (11, 31), — заявляет Д. Кантемир и продолжает: — Согласно доктрине истины, один — автор форм, один — творец бытия вещи и один — отец света и жизнетворец» (11, 87). При этом «формы и бытие сотворенных вещей были созданы из ничего… сверхъестественным образом, ибо естественным образом из ничего ничто не может получиться…» (11, 89). Столь категоричные заявления молдавского мыслителя, добавим, сочетались с осуждением схоластов (см. 11, 148; 235) и атеистов (см. 11, 169; 177), с неоднократным противопоставлением их доводам «нерушимых» библейских истин. Философское credo Кантемира по данному вопросу может быть выражено так: бог — творец мира, он его бесконечное и вечное начало, излучающее великолепие; созданный мир единственный и единый, он объемлет всю вселенную, все роды, виды и особенности творений, как небесных, так и земных, видимых и невидимых. При этом все вещи и существа «освещены собственным светом» и качественно определены в различных проявлениях (см. 11, 298–299). Здесь обнаруживается явное отступление Кантемира от ортодоксального христианства, согласно которому видимый, временный и преходящий, мир коренным образом отличается от мира невидимого, вечного.

Будучи убежден в том, что сотворение мира может быть познано лишь через откровение, ученый в то же время считает, что совершающееся вокруг нас подчиняется точным законам и доступно человеческому разумению. Д. Кантемир стремится объяснить мир, в том числе материю, с позиций естествознания, натурфилософии. При этом он не задавался целью отбросить теологию, а, наоборот, стремился поставить науку рядом с ней. Вот почему в поисках удобной натурфилософской концепции Кантемир обратился к сочинениям Ван Гельмонта, с которыми основательно ознакомился в стенах Константинопольской академии.

Что же представляет собой натурфилософия бельгийского мыслителя? Суть ее можно сформулировать следующим образом. Мир создан богом, а творение его есть универсальная жизнь. Со второго дня творения существует вода, наполняющая весь земной шар. Благодаря силе, исходящей от божества, в верхних слоях атмосферы совершается динамический прилив и содержащиеся в них пары воды (или газ) оживляются, возникают многочисленные ферменты, которые, превращаясь в жидкие вещества, падают на поверхность земного шара, где при помощи археев (жизненной силы) принимают различные формы. Таково происхождение всех видов и форм металлов, растений и животных. В дальнейшем все эти формы воспроизводят сами себя без постороннего вмешательства.

В натурфилософии Ван Гельмонта, таким образом, в роли первоматерии, как и у Фалеса, выступает вода. По сути дела она (равно как и воздух) предшествует основному акту творения. Заимствованная у Парацельса теория археев близка витализму и неоплатонизму, она идеалистична по существу, так как исходит из признания инертности материи, враждебна как атомизму, так и философии Аристотеля. В то же время из учения Ван Гельмонта объективно вытекают некоторые выводы, противоречащие теологии. Если, например, бог не вмешивается в воспроизводство живых организмов, существ, то полномочия его ограниченны. Значит, и Адам, возможно, не был сотворен. И если сотворение мира входит в компетенцию теологии, то сфера естественных дел — в компетенцию разума.

Взятая в целом, теософская по существу онтология Ван Гельмонта представляет собой (правда, робкую) попытку высвободить естествознание из-под эгиды религии, преодолеть средневековую схоластику и создать новую, естественную религию деистического толка. На деле, правда, это учение оказалось своеобразным сочетанием мистики и рационализма.

Возникает вопрос: безоговорочно ли принял Д. Кантемир вангельмонтовскую онтологию? Анализ содержания «Метафизики» показывает следующее. Не желая подвергать сомнению примат теологии над философией, Кантемир тем не менее вслед за бельгийским натурфилософом рассматривает воду (или газ) как первоматерию и солидаризируется с идеей невмешательства бога в воспроизведение конкретных форм. Тем самым он приближается к теории двойственной истины и объективно выступает за освобождение науки из-под эгиды религии. Он осуждает схоластический аристотелизм, магию, оккультизм, астрологию (см. 11, 59–60; 89; 296; 329–330). Все это свидетельствует об отступлении от буквы Священного писания, о прогрессивных тенденциях его онтологии. В то же время, разделяя учение о ферментах и археях (см. 11, 83), Кантемир выказывает приверженность и мистическим элементам вангельмонтовской натурфилософии. Кроме того, внеся свою лепту в систематизацию учения Ван Гельмонта (см. 59, 131), Кантемир одновременно делает коррективы, призванные несколько смягчить деистическое звучание натурфилософии бельгийского ученого. Так, например, он, отстаивая идею сотворения мира и Адама богом, полагает, что и газ входит в число сотворенных (см. 11, 61; 92). Таким образом, Кантемир оказывается более близок религиозной догме, чем Ван Гельмонт.