САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

 - А ты чего такой нарядный? – наконец-то поинтересовался Василий, когда компания достигла фонаря, переоборудованного из бывшей художественной мастерской в шикарную бильярдную с камином и буфетом. О том, что раньше здесь была изостудия, напоминал неистребимый запах олифы и красок. Сакуров легко распознал специфические запахи, а Николай, увидев буфет, снова остолбенел с разинутым ртом, снова схватившись за нижнюю челюсть обеими руками.

 - Да это я бизнесом занимался, - легко признался Жорка.

 - Би… - начал, было, переспрашивать Василий, но затем, оценив юмор ситуации, схватился за живот и согнулся пополам от нового приступа смеха. Охранники тоже схватились за животы и тоже согнулись, весело хохоча и продолжая зыркать по сторонам подозрительными взглядами.

 - Садитесь, чего мы стоим? – простонал Василий и махнул рукой в сторону группы кресел. – А ну, расскажи, как это ты бизнесом занимался?

 - Пусть водила расскажет, - кивнул на Николая Жорка, - у него смешней получится. Только налей ему чего-нибудь.

 - Водила? – переспросил Василий. – Извини, братишка, но я что-то не видел машины, на которой вы приехали.

 - Так обо всём по порядку, - возразил Жорка. - Да, кстати, - спохватился он, достал бутылку водки и поставил её на бильярдный стол.

 - Это что?! – снова загоготал Василий.

 - Что – что? – удивился Жорка. – Водка.

 - Где брал? – спросил Василий.

 - На вокзале.

 - Уберите её! – взмолился Василий и посмотрел на одного из своих телохранителей. – Уберите… В музей демократии…

 Николаю в это время поднесли фужер рома, тот чинно выпил и принялся рассказывать. У него получилось, действительно, смешней. Хозяин помирал от смеха, охрана веселилась вместе с ним. Когда Николай дошёл то того места, когда приятели пропивали грузовичок, с хозяином чуть не случился удар. Жорка с Сакуровым тоже выпили. Жорка – коньяка, Сакуров – виски. Николай попросил ещё рома. Выпив, он начал повествовать о том, как героически вырубил зловредную мамашу гулящей бабы и тем самым спас компаньонов от неизвестно каких неприятностей.

 - Она, значит, нацелилась на Жорку! – взахлёб верещал дальний родственник Семёныча. – А тут я! Ну, думаю, кранты моему дорогому корешу. Чё, думаю, делать? Нет, думаю, не позволю, чтобы моему дорогому корешу пришли кранты. В общем, встаю я в свой полный рост…

 Хозяин взвыл, Жорка усмехнулся, Константин Матвеевич сморщился.

 - …И грозно говорю этой бабе. Зачем, дескать, ты это на моего дорогого кореша нацелилась?

 Слово «дорогого» Николай повторял с особенной любовью, преданно глядя на Жорку, его благополучного однополчанина и здоровяков-охранников. На Сакурова Николай не смотрел и продолжал рассказывать, а Константин Матвеевич подумал, что где бы и когда он послушал таких сказочников, как Семёныч и этот дальний его родственник? В Сухуми, во всяком случай, подобные экземпляры не водились.

 - Ой, не могу! – махал руками хозяин. – Есть будете?

 - А как же! – с готовностью воскликнул Николай.

 - Тогда пошли в столовую…

 Войдя в столовую, Николай третий раз замер в немом экстазе в привычной позе. Но потом быстро вышел из экстатического состояния, уселся за стол и принялся закусывать. Ел он, надо отдать ему должное, культурно, и даже салфетку положил на колени. Но пил без меры и через двадцать минут трапезы, упав головой на стол, вырубился. В руках он продолжал удерживать нож с вилкой, но салфетка с колен сползла на пол. Хозяин, надо отдать ему должное, не обратил на «выходку» гостя никакого внимания и продолжал беседовать с Жоркой. Вернее, повествовать о своих делах. Вернее, жаловаться на неурядицы любого российского бизнеса, где всякая собака норовила помешать честному бандиту стать честным капиталистом.

 - Пойми меня правильно, братан, - бузил слегка поддатый однополчанин Жорки Прахова, - не век же мне с волыной и кастетом по Питеру бегать и барыг рэкетировать. Нет, правильно?

 - Ясное дело, - соглашался Жорка, - да к старости оно и не к чему.

 - Это к чьей старости? – хотел, было, завестись хозяин прикинутого подъезда.

 - Не бери в голову, - урезонивал Жорка, - продолжай.

 - А ну, пошли все вон на хрен! – рявкнул Жоркин однополчанин, и его охрана послушно испарилась. Сакуров не тронулся с места, но хозяин подъезда даже не посмотрел на него. – Слушай, ты мне друг? – спросил он Жорку.

 - Ясное дело, - согласился Жорка.

 - Надо одну бабу завалить, - доверительно сообщил Василий, а Сакуров вздрогнул. Ведь слушать такое – дорогого стоит. Ладно, Жорка друг этого известного питерского бандита, но на хрена ему, Сакурову, становиться свидетелем каких-то тёмных и кровавых разборок?

 - Нет, бабу не могу, - пошёл в отказ Жорка. – Ты же, Вась, меня помнишь: я баб и детей даже за речкой не трогал.

 - Но это такая баба! – не отставал Василий, а Сакуров посмотрел на мирно спящего Николая и подумал, не симулировать ли и ему полную отключку?

 - Нет! – стоял на своём Жорка. – Мне подавай мужиков, президентов там, министров. На худой конец могу взяться за депутата.

 Василий некоторое время молчал, потом, оценив юмор, захохотал, а Сакуров расслабился.

 - А чё это за баба такая, что для её уборки тебе потребовалось мне в жилетку плакаться? – поинтересовался Жорка. – У тебя же целый этаж занят под отдел твоей собственной безопасности?

 - Э, брат! – значительно поднял брови Василий. – Я и сам раньше думал: обыкновенная тупая, наглая и жадная тля, которая составляет мне конкуренцию. И которую задавить – как два пальца об асфальт. А она…

 - Слушай, а чё у тебя за бизнес? – своевременно спросил Жорка.

 - Элитный жилфонд реставрирую, - сообщил Василий.

 - Всё правильно: ты же в армию после СПТУ (34) призвался, - вспомнил Жорка. – Ну и как платят?

 - Шутишь? – обиделся Василий. – Знаешь, какое бабло в этом деле крутится? Сейчас богатых людей в Питере, как собак нерезаных. И всем подавай эксклюзив в центре города в домах не раньше девятнадцатого века. А рабсила нынче – копейки. Видал, сколько мужичья с котомками из бывших колхозов в город на заработки бежит? Так что при правильной постановке дела…

 - Ясно, - сказал Жорка. – Дела, значит, у тебя, шоколадные.

 - Да, но…

 - Чё – но?! Подумаешь – какая-то одна баба. Ладно, если бы их был целый батальон. В общем, не жадничай.

 - Тебе легко говорить…

 - Слышь, Василий, я тут со своим бизнесом маленько издержался, а мне ещё до Рязани ехать. Да вот этих… компаньонов везти. Не выручишь?

 - Чё, бабки нужны?

 - Да.

 - Сколько?

 - Штук пять зеленью.

 «Батюшки!» - мысленно изумился Жоркиной наглости Сакуров. Он знал, что до Угарова их всех устроила бы сумма в двадцать раз меньшая.

 - Не базар. Когда отваливаешь?

 - Прямо сейчас.

 - Нет, ты чё? Погостил бы, – стал уговаривать Василий, но особенной твёрдости не проявлял.

 - Не могу, дела.

 - Ну, дела – так дела, – легко согласился Василий. 

Глава 23

 Пошла на убыль первая декада сентября. До полного очарованья прощальной поры, некогда воспетой классиком, оставалось ровно столько, сколько накаркали синоптики в этом году, но всё равно погода удалась на славу, поэтому природа в виде ясного неба и слегка позолоченных зелёных насаждений смотрелась успокаивающе приятно. Но ещё большую приятность создавал тот незамысловатый факт, что начало пышного природы увяданья ты наблюдаешь с собственного огорода, а не с хмурых дебаркадеров северного портового города или украшенных конями, фонарями, львами и голыми мужиками Питерских мостов и набережных. Как бы то ни было, Сакуров любовался природой и доделывал кое-какие осенние дела на своём участке. Он собирал картофельную ботву в кучу, обрезал разросшийся на границе с вековухами клён, маленькие ветки тоже сносил в кучу, а толстые откладывал в сторону, чтобы затем использовать для растопки. С севера на юг потянулись первые косяки. Улетающие птицы кричали что-то печальное, а Сакуров, задрав голову, провожал стаи увлажнённым взглядом. Время от времени он подходил к разросшейся за лето сакуре и любовно трогал её листки, также отмеченные осенней печатью.