Во власти инстинктов

Когда ребенку грозит опасность, его мать смело бросается на врага и своей отчаянной отвагой заставляет отступит его, значительно превосходящего по силе. К медведице, ведущей молоденьких медвежат, опасно подходить близко: самоотверженная мать посчитает приближение чужого за намерение повредить своему потомку и, подчиняясь инстинкту, безрассудно бросится на нарушителя покоя. То же происходит со многими другими животными. Горная куропатка-кеклик, распространенная в горах Средней и Центральной Азии, когда на ее недавно вышедшее из яиц потомство — маленьких кеклят, еще не умеющих летать, — нападает лисица, сразу же бросается прямо в пасть хищнице и погибает в то время, как ее крошечные птенцы разбегаются во все стороны. Насытившаяся лисица не пытается их разыскивать. Осиротевший выводок обязательно примыкает к другой матери и будет ею воспитываться.

У человека забота о детях продолжается всю жизнь. И пожилые, вышедшие из репродуктивного возраста бабушки и дедушки, еще в большей степени услаждают свой инстинкт любви к детям на внуках и в этом находят свое назначение, тогда как взрослые мужчины, да и женщины занимаются другими важными делами.

Как будто женщина-мать больше любит ребенка, чем отец, отчасти из-за того, что новорожденного ей приходится кормить грудью. Но когда ребенок подрастает, он может опекаться в равной степени как отцом, так и матерью. У папуасов очень силен инстинкт любви к детям, и отцы сильнее любят детей, чем матери, возможно потому, что на тех лежит больше бытовых забот. Любовь к детям в обществе проявляется не только у матери к своему потомку, но широко развита у всех членов общества. У всех людей, если они не потеряли свою элементарную и заложенную в инстинкте природность, пробуждается любовь к детям и защита их. В этом сказывается органическая целесообразность, укоренившаяся с глубокой древности: молодые рождали детей, а заботу о них принимали все остальные. У колониальной фламинго — птицы, живущей на мелких, хорошо прогреваемых водоемах и кормящейся маленькими водными ракообразными, взрослые особи, собравшись стаями, улетают кормиться на другие озера, чтобы сохранить больше пищи для птенцов, тогда как за оставшимися малышами обязательно присматривают одна или несколько пожилых и опытных птиц.

Инстинкт любви к детям, преобразуясь, заставлял дикаря выращивать щенят волков, шакалов, телят диких коров, газелей, оленей и многих других животных, откуда и зародилось животноводство, и собака стала первым домашним животным помощником дикаря-охотника.

Защита детей от страдания — первейшая и самая святая обязанность каждого.

Любовь к детям заставляла даровать им жизнь во время войн, когда население побежденных подвергалось истреблению. Впрочем, в военных походах Чингисхана сопротивляющиеся племена истреблялись все поголовно без исключения. В наше просвещенное время воины враждующих африканских племен Бхутти и Тутти врывались в лагеря беженцев и истребляли беззащитных детей, женщин и стариков. Здесь человек опускался ниже звериного облика. В газовых камерах просвещенной Германии Второй мировой войны вместе со взрослыми истреблялись и дети. В какой-то мере подобное совершалось в сталинские времена, когда малолетние дети арестованных родителей, разлученные с ними, оставаясь без призора, умирали.

Но иногда инстинкт любви к детям приобретал извращенный характер вследствие различных обстоятельств. У отсталых народов нередко умерщвляли девочек по каким-то невежественным представлениям. В изолированной группе Тасадеев, состоящей из двадцати человек, обнаруженной в 1971 году на филиппинском острове Минданао, число мужчин значительно превышало женщин. Куда девались девочки — неясно. Попутно уничтожали и родившихся уродов. В Спарте (Древняя Греция) судьбу родившихся детей решал совет старейших: слаборазвитых или уродливых сбрасывали в пропасть. Еще рождение уродов объяснялось связью женщины с дьяволом или животными, и кроме ребенка убивали мать. У некоторых народов практиковалось убийство детей как религиозный обряд.

Казалось бы, любовь к детям, существам беспомощным, требующим опеки, надзора и воспитания, любовь, освященная инстинктами, обязана быть абсолютной. Но суровая обстановка жизни первобытного общества вносила свои коррективы. У некоторых народов убийство лишних детей считалось едва ли не святой обязанностью матерей. То же относилось к убийству стариков, больных, калеченных.

Велика сила изменчивости поведения! Наряду с заботой общества о детях появляются как отцы, так и матери, калечащие, избивающие детей, прививающие им отрицательные черты характера. Жестокость к детям — крайняя степень безнравственности и подлости.

И самое отвратительное, когда выродки общества, развращенные негодяи, достойные самого тяжкого наказания, высшей меры — уничтожения, удовлетворяют половые похоти таким чудовищным и позорящим общество явлением, как педерастия и детская проституция, и они процветают при молчаливом и гадком равнодушии власть имущих.

Немногим детям в мире обеспечено безопасное и счастливое детство. И какой нелепостью выглядит общество, где наряду с расточительным богатством существует нищета, а по городам, сверкающим шикарными магазинами, барами и ресторанами, бродят голодные дети улицы, бездомные, ведущие калечащую души борьбу за выживание. Отряды беспризорных детей пополняются за счет тех, кто покидает сельские районы в надежде на лучшую жизнь в городе. Громадное количество детей оказывалось беспризорными, родители которых погибли на войне или были репрессированы по политическим мотивам или, что печальнее всего, из-за падения нравственности своих родителей: видный политический деятель юга Африки Мандела недавно заявил, что из-за гибели родителей от СПИДа остались беспризорными около полутора миллиона детей.

Арест и содержание в заключении беспризорных детей вместо того, чтобы пытаться возвратить им счастье, — позор для правительств. Бич цивилизации — бездомные дети. Только в одной Бразилии их насчитывается 12 миллионов. Беспризорность детей — тяжкий упрек богатым странам.

А насколько ужасающе избиение детей в ненормальных семьях или эксплуатация детского труда, нередко принимающая массовое явление в некоторых странах! В настоящее время развитой цивилизации в мире насчитывается около 250 миллионов детей, которых заставляют тяжело работать, многих весь рабочий день, за ничтожное вознаграждение. Этим пороком отличаются Латинская Америка и Африка.

Казалось бы, цивилизованный мир распростился с рабством. Ничего подобного! В Судане, да и, наверное, в некоторых других странах, свободно покупаются и продаются за 50 долларов в рабство и собственность девочки с двенадцатилетнего возраста в наложницы, к тому же подвергаются насильственному, так называемому женскому обрезанию.

Недоедание губит больше детей, чем эпидемии. По отчету чрезвычайного фонда помощи детям при ООН за 1997 год, из 12 миллионов детей в возрасте до 5 лет ежегодно умирает 55 процентов из-за недостатка еды. В Африке от недоедания страдает каждый третий ребенок. Даже в США, такой богатой и сытой стране, каждый четвертый ребенок в возрасте до 12 лет питается неполноценно.

И, наконец, почему в нашем современном обществе, так далеко ушедшем от примитивной жизни народов, значительное число детей умирает от нищеты, недоедания, голода и непосильного рабского труда! Такова одна из репрессивных особенностей современной цивилизации.

Сколь же неблагополучна система воспитания, принятая в школах, если многое способствует появлению у детей пороков взрослых и цивилизации. Почему у детей не воспитываются чувство достоинства, чести и порядочности, катастрофически исчезающие из нашего современного, с экономическими невзгодами общества? Почему вбиваются в головы наших юных потомков вещи, которые нельзя преподавать в школе? Отчего стали процветать в школах сквернословие, хамство и эгоизм? Не поэтому ли, как сообщает газета «Казахстанская правда», за последнее время заболеваемость сифилисом среди подростков увеличилась в десять раз, а 70 % школьников страдает нервно-психическими заболеваниями.