О слове и Слове в герменевтике Г.Г. Гадамера (СИ)

В свою очередь речь, или говорение, — это "способ бытия языка" (АП, 58). Язык живет процессом речи (ИМ, 471), ею "идеальный смысл возвещает о себе" (ИМ, 456, а также 454, 484). Речь (логос) "есть носитель истины (и, разумеется, также неистинны)" (АП, 58). Все мы, люди, являемся участниками речи, говорения, но никто в отдельности (ср. АП, 58). Говоря образно, она, как река, вовлекающая нас в свое русло, ею же прокладываемое (ср. АП, 59). "Речь — действие глубоко бессознательное, но выполняется оно существами сознающими" (там же). Как "устроена" речь? Она состоит из слов-фонем, каждое из которых имеет способность располагать "гибким веером значений" (АП, 58). Гадамер предполагает, что именно эта неоднозначность слов — "значимых моментов речи" образует основу языка (там же). "Значимые моменты речи фиксируются только в самой речи, в ее длящейся реализации, причем моменты эти постоянно корректируют друг друга, выстраивая языковой контекст" (там же). Почему мы можем воспринимать речь, как она "работает"? Речь (логос) — доступное внешним чувствам проявление идеального языка, поскольку она состоит из физических звуков голоса или из букв голоса "умолкнувшего и застывшего" в тексте (ср. АП, 44). Речь "фактично выговаривает себя большей частью в языке и ближайшим образом говорит способом озабоченно — осуждающего обращения к "окружающему миру"" [4]

Подводя итоги сказанному, попытаемся схематично представить место "слова" в совокупности языковых феноменов. Переплетающиеся, постоянно трансформирующиеся в своем значении слова-фонемы в живом потоке — это речь. "Слово" стоит за речью и является ее источником, тем идеальным смыслом, который говорящий направляет к слушающему посредством речи, играя ее словами по правилам языка и так достигая схватывания первоначального смысла собеседником. За "словом" стоит "язык-единство мысли всех людей", таинственно связанный с языком Нового Завета (Логосом). Этот язык действует, творит, устанавливает правила, "излучает силу", указывает на неотделимую от человеческого разума "жажду бытия" (ср. АП, 53). Он как бы включает в себя "слово", а через него пробуждает речь. Являясь средой взаимопонимания, язык "говорит на нас" (ИМ, 535). Слово (singulare tantum) — истинный способ существования языка [5]. Возможно, Слово — это активность, творческий акт Языка, такое его воплощение, как речь — воплощение языков этнических. Несовершенный человеческий (этнический) язык живет таким же несовершенным и конечным набором высказывательных форм — речью, а Язык — "понимабильное" (т. е. доступное пониманию) Бытие осуществляет себя в слове — singulare tantum.

Здесь невольно возникает аналогия с тремя уровнями речи ("вак") в индийской философии [6]. Слова нижнего уровня — обыкновенные материальные фонемы или морфемы. Слово среднее ("медха") подобно гадамеровскому и является тем самым идеальным смыслом, который "хочет" воплотиться в материи звука. А за ним (словом средним) индийцы располагают верхний уровень — Брахмана [7].

Уже у Хайдеггера есть противопоставление языка — "дома и истины Бытия", "просто языку", "традиционному языку с его грамматикой". Выше мы видели, как Гадамер отделил этнические языки от Языка в широком смысле, но еще глубже пошел Ойген Розеншток-Хюсси (1888–1973), противопоставляющий этническим языкам Слово-Логос, как " язык языков". [8]

1.2 Слово и понимание

Понимание — цель и плод разговора между людьми, народами, эпохами, религиями. Слова "понять, принять" происходят от корня "-ять, иму" [9] и близки по значению к "схватить", "уловить".(ср. лат. "capio").

Почему сегодня вопрос понимания исключительно актуален? Г.Г. Гадамер указывает на следующие причины:

— "обострение геополитической и общественно-политической ситуации"

— "усиление пронизывающих нашу эпоху противоречий"

— "отсутствие общего языка и обесценивание привычных ключевых понятий" (АП, 43).

Теперь рассмотрим собственно процесс понимания.

"Говорить" и " слушать" понятия между собой неразрывно связанные и первое условие понимания — услышать.Василий Великийв своей беседе "На слова: внемли себе" приводит любопытный образ. Слово он уподобляет ладье, а слушающего — пристани. Если у пристани глубокая тишина и безмолвие, со вниманием и старанием можно взять драгоценный груз истины из ладьи. Если же в слушателях смятение, то "слово, рассеявшись в воздухе, претерпит кораблекрушение" [10]. Итак, для начала нам нужно внимание (внутренняя тишина и открытость, готовность по-нимать и при-нимать), нужно очистить "пирс восприятия" для нового "груза". Однако, этого недостаточно. "Герменевтическое свершение" для Гадамера — это такое восприятие слова текста или устной речи, которое "одновременно истолкование и усвоение" (ИМ,535–536), или иными словами понимание и приятие. Философ считает, что герменевтическое свершение образуется языком, но не языком-грамматикой или лексикой, а языком-"обретением языка", языком, "высказанным в предании" (там же). Что значит "образуется языком"? Гадамер полагает, что язык активен, что это он "говорит на нас", а не мы на нем (там же).

Итак, для герменевтического свершения с нашей стороны нужны три шага: внимание, истолкование, усвоение. Но что здесь зависит от нас и что от языка? Заканчивается ли герменевтическое свершение усвоением слова или, как в живом организме, оно служит дальнейшему росту и развитию? Остановимся на первом вопросе. Выражение "язык говорит на нас" на первый взгляд принижает значение говорящего, делает автора высказывания инструментом. Но если говорящий — не творец языка, то, возможно, со-творец? Язык творит нашу речь. Как живое предание он дает нам выбор слов- морфем, дает универсальные формы высказываний и не только это. Язык ведет нас в нашем общении, так что "собеседники являются в гораздо большей мере ведомыми, чем ведущими" (ИМ, 446). Он несет в себе "свою собственную истину, то есть "раскрывает" и выводит на свет нечто такое, что отныне становится реальностью" (там же). Так он являет, рождает, творит новую реальность. Гадамеровский "язык — обретение языка", "язык — сказанное в предании", пожалуй, действительно, творит нашу речь, наше вербальное общение, облекаясь в слова (verba), но предание и обретение необходимо требует "перво-дания" и личности "перво-дателя". Кто это? Здесь по аналогии с пятью путями к Богу св. Фомы, мы можем предположить еще один: "via hermeneutica".

Итак, язык образует "герменевтическое свершение" (истолкование — усвоение). Причем, Гадамер не разводит понятий "истолкование" и "понимание", но исходит из единства мышления и языка, открытого Гердером и Гумбольдтом и считает, что в рамках герменевтического феномена оно "предстает перед нами как единство понимания и истолкования" (ИМ, 469).

Весь человек, определяемый как мысль, отношение и язык, [11] задействован в процессе понимания и говорения, он — автор и слушатель одновременно. Понять другого в разговоре означает не постановку себя на место собеседника и "воспроизводство" его переживаний, но достижение взаимопонимания "в том, что касается сути дела" (ИМ, 446). Этот подход Гадамера противоречит романтическим представлениям Шлейермахера об интерпретации, где первостепенное значение придается дивинации, "превращению себя в другого" [12]. Гадамер против такой искусственной аппликации и говорит о понимании так: "Мы исходим из тезиса: понимать — это значит, прежде всего, понимать друг друга" (ИМ, 227). Он считает, что полное взаимопонимание в диалоге не связано с конкретным вопросом, предметом, но означает, что собеседники понимают друг друга "вообще во всем существенном, что связывает людей" (ИМ, 228). Пожалуй, подобное явление мы наблюдаем, когда множество разных людей, услышав истину, до сих пор прикровенную, одновременно и единодушно замирают в удивлении (ср. 2Ездр. 4, 41)