Духовное владычество и мирская власть

В данной работе мы не стремимся вернуться к самым истокам, и все наши примеры будем брать в эпохах гораздо более приближенных к нашему времени, эпохах, представляющих собой то, что мы можем назвать последней частью Кали-Юги, которая доступна обычной истории и начинается в VI веке до н. э. Не было бы ни малейшей необходимости делать эти краткие замечания о системе традиционной истории, если бы без них все остальное не было бы понято очень неполно, ибо можно полностью понять какую-либо эпоху, лишь поставив ее на место, которое она занимает как один из элементов целого; так, например, как мы уже об этом недавно говорили, отдельные черты, свойственные современной эпохе, можно объяснить, лишь рассматривая ее как конечную фазу Кали-Юги. Мы даем себе полный отчет в том, что эта синтетическая точка зрения противоречит аналитическому духу, который преобладает в развитии “светской” науки, той единственной, которую признает большинство наших современников; однако стоит строго придерживаться именно этой точки зрения, и тем строже, чем менее она признается; более того, это единственная точка зрения, которую должны принять все те, кто собирается, как и мы, строго следовать линии истинной традиционной ортодоксии, не делая ни малейших уступок современному сознанию, которое составляет, и мы готовы повторять это снова и снова, единое целое с собственно антитрадиционным сознанием.

Несомненно, что тенденция, господствующая в настоящее время, предлагает называть “легендарными” или иногда даже “мифическими” все факты более удаленной истории, как, например, те, о которых мы только что говорили; или даже факты гораздо менее древние, как часть тех событий, о которых речь пойдет далее, поскольку они не поддаются методам исследований, находящихся в распоряжении “светских” историков. Те, кто придерживается данной концепции в силу привычек, приобретенных в ходе своего образования, которое в наши дни приводит лишь к ментальной деформации, могли бы, если, несмотря ни на что, они сохранили какую-то способность к пониманию, принять эти факты просто в силу их символической ценности; что же касается нас, то для нас очевидно, что эта символическая ценность не только ничуть не умаляет собственную реальность этих событий как фактов исторических, но в целом является принципиально важной, поскольку придает им высшее значение, гораздо более глубокого уровня, чем то, которое они могут иметь сами по себе; и это еще один вопрос, требующий отдельных объяснений.

Все, что существует, каким бы то ни было образом непременно является частью универсальных принципов, и все существует лишь потому, что участвует в этих принципах, которые представляют собой вечную сущность и неизменное наполнение непреходящей актуальности божественного Разума; следовательно, можно сказать, что все вещи, какими бы случайными они ни представлялись сами по себе, по-своему и на своем уровне существования, выражают или представляют собой основные принципы, ибо иначе они были бы просто ничем. Таким образом, от одного уровня к другому все вещи тесно сообщаются между собой, чтобы поддерживать единую и всеобщую гармонию, ибо гармония, как мы уже указали на это выше, это не что иное, как отражение основного единства в многообразии проявленного мира; и именно эта связь вещей является истинным основанием символики. Вот почему законы, действующие в любой внутренней области, могут быть использованы для обозначения реалий высшего порядка, где эти законы обретают свой глубокий смысл, который является одновременно их принципом и их концом; попутно мы также можем отметить по этому поводу ошибку современных “натуралистических” интерпретаций античных традиционных учений, интерпретаций, которые, опрокидывают иерархию связей между различными уровнями реальности. Рассмотрим например, лишь одну из наиболее распространенных в наши дни теорий, согласно которой символы или мифы никогда не брали на себя функцию отображения движения звезд, но несомненно, что среди них встречаются образы, вдохновленные этим движением и предназначенные с помощью аналогии объяснить совсем иную вещь, поскольку законы этого движения физически выражают метафизические принципы, от которых они зависят; именно на этом и основана истинная астрология древних. Низшее может символизировать высшее, обратное же невозможно; кроме того, если бы символ был более удален от уровня восприятия, чем то, что он символизирует, вместо того, чтобы быть к нему как можно ближе, как смог бы он выполнять предназначенную ему функцию, которая состоит в том, чтобы сделать истину более доступной для человека, давая “поддержку” ее пониманию? С другой стороны, совершенно очевидно, что использование астрономической символики, никоим образом не мешает астрономическим явлениям существовать как таковым и обладать, на своем собственном уровне, всей реальностью, на которую они способны; таким же образом дело обстоит и с историческими событиями, ибо они, как и всякие другие, по-своему выражают высшие истины и соотносятся с законом соответствия, о котором мы только что говорили. Все эти события существуют вполне реально как таковые, но в то же самое время они равным образом являются символами; и с нашей точки зрения они представляют гораздо больший интерес именно как символы, чем как факты; иначе и не может быть, поскольку мы все стремимся соотнести с принципами и именно в этом, как мы объяснили ранее, [7] заключается основное различие между наукой “светской” и наукой “сакральной”. Мы так упорно настаиваем на этом для того, чтобы избежать малейшей путаницы в этом вопросе: нужно уметь поставить каждую вещь на положенное ей место; место истории, как и всех остальных наук, если рассматривать ее как подобает, находится в интегральном знании, но в этом отношении значение истории состоит лишь в том, что даже в незначительных событиях, которые являются ее непосредственным предметом, она позволяет найти точку опоры, чтобы подняться над ними. Что же касается “светской” точки зрения на историю, которая привязывается исключительно к фактам и не может их обойти, она для нас неинтересна, так же как и все, что принадлежит сфере простой учености; все это не история, если понимать ее в том смысле, в котором мы рассматриваем факты, и именно это позволяет нам не обращать ни малейшего внимания на некоторых предвзятых “критиков”, особо ценимых в наше время. Кроме того, нам кажется, что эксклюзивное употребление определенных методов было навязано современным историкам лишь для того, чтобы помешать им обрести ясность в вопросах, которых им не следует касаться по той простой причине, что это могло бы привести их к заключениям, противоречащим “материалистическим” тенденциям, которые “официальное” образование хотело бы сделать господствующими; само собой разумеется, что, мы не имеем ни малейшего желания сдерживать себя в этих вопросах. Иначе говоря, мы собираемся непосредственно приступить к теме нашей работы, не задерживаясь более на этих предварительных замечаниях, которые, помогают определить настолько четко, насколько это возможно, дух, в котором мы будем писать нашу работу и в котором ее, соответственно, надо читать, чтобы действительно понять ее смысл.