Сочинения в двух томах. Том 2

Фукидид рассказывает, что во время знаменитой чумы в Афинах, когда каждому человеку угрожала смерть, среди народа царило распущенное веселье, каждый убеждал другого наслаждаться, пока еще длится жизнь. Подобное же наблюдение делает и Боккаччо в связи с чумой во Флоренции. Этот же принцип заставляет солдат во время войны предаваться разгулу и мотовству так, как этого не делают никакие другие люди. Наслаждение текущего момента⁸⁴ всегда обладает силой, и все то, что уменьшает важность прочих объектов, только придает ему дополнительное влияние и ценность.

Второе философское соображение, которое часто может иметь влияние на страсти и аффекты, проистекает из сравнения условий нашей жизни с положением других людей. Подобное сравнение мы производим постоянно даже в нашей обыденной жизни, но, к сожалению, мы более склонны сравнивать наше положение с положением тех, кто выше нас, чем тех, кто нас ниже. Философ исправляет этот естественный недостаток, обращая внимание на другую сторону дела, дабы чувствовать себя спокойным в том положении, в которое может его поставить судьба. Весьма мало таких людей, которые не извлекут утешения из данного размышления, хотя у очень доброго человека наблюдение несчастий человечества вызовет скорее печаль, нежели удовлетворение, и прибавит к его сожалениям по поводу собственных несчастий глубокую жалость к несчастьям других людей. Таковы недостатки даже самых лучших способов утешения, доставляемых философией²³⁹.

Я закончу данное рассуждение замечанием, что хотя добродетель, несомненно, наилучшее, что следует избрать, коль скоро она достижима, однако дела человеческие столь беспорядочны и запутанны, что нечего ожидать в этой жизни какого-либо совершенного или правильного распределения счастья и несчастья. Не только материальные блага и телесные дары (а и то и другое весьма важно), не только эти преимущества, говорю я, неравномерно распределены между добродетельными и порочными людьми, но даже и сам ум в известной мере участвует в этом беспорядке, и сам строй чувств ведет к тому, что наиболее достойный характер далеко не всегда наслаждается высшим счастьем.

Известно, что хотя телесная боль порождается нарушениями в членах или органах, однако она не всегда пропорциональна по своей силе характеру нарушения: она сильнее или слабее в зависимости от большей или меньшей чувствительности члена, на который распространяют свое влияние пагубные гуморальные жидкости. Зубная боль вызывает более острые приступы боли, чем чахотка или водянка. Таким же образом мы можем заметить и относительно строения духа, что все пороки, конечно, пагубны, однако нарушение или боль не соразмеряются природой с пороком так, чтобы была соблюдена строгая пропорция, и человек высшей добродетели, даже если отвлечься от внешних случайностей, отнюдь не всегда является наиболее счастливым человеком. Мрачный и меланхолический темперамент, конечно, является, согласно нашему мнению, пороком или несовершенством, но, поскольку он способен сочетаться с высоким чувством чести или большой честностью, его можно найти в самых достойных характерах. Но одного его достаточно, чтобы испортить жизнь и сделать человека совершенно несчастливым. С другой стороны, эгоистичный негодяй может обладать живым и бодрым характером, некоторой жизнерадостностью, которая действительно является хорошим качеством, но которая вознаграждается более, чем она того заслуживает; и когда последняя соединена с хорошим состоянием, то она способна компенсировать все беспокойства и угрызения совести, связанные со всеми другими пороками.

К этому я добавлю, что если человек, подверженный порокам или недостаткам, обладает, что может легко случиться, наряду с пороками некоторым хорошим качеством, то это делает его еще более несчастным, чем если бы он был совершенно порочным. Личность, наделенная такой слабостью характера, что она может легко быть сломлена бедой, более несчастлива, когда она наделена благородными и отзывчивыми склонностями, которые заставляют ее заботиться о других и быть более уязвимой для ударов судьбы и случая. Чувство стыда в умеренных формах—это, конечно, добродетель, но оно вызывает большое беспокойство и угрызения совести, от которых полностью свободен законченный негодяй. Человек влюбчивого темперамента с сердцем, неспособным к дружбе, более счастлив, чем такой же невоздержанный в любви человек с благородным характером, заставляющим его сочувствовать окружающим и превращающим его в полного раба предмета своей страсти.

Короче говоря, человеческой жизнью управляет более случай, чем разум, ее следует рассматривать скорее как глупую игру, нежели как серьезное занятие, и она более зависит от особенностей характера, чем от общих принципов. Должны ли мы участвовать в ней со всей страстностью и озабоченностью? Она этого не заслуживает. Должны ли мы быть безразличными к счастью? Мы лишимся всякого удовольствия от игры, если будем флегматичны и станем относиться ко всему спустя рукава. Пока мы рассуждаем о жизни, жизнь проходит, и смерть одинаково обходится и с дураком, и с философом, хотя, возможно, они и принимают ее по-разному. Сводить жизнь к точным правилам, подчинять ее строгому методу обычно трудное, а часто и бесплодное занятие. И это ли не доказательство также и того, что мы переоценили приз, за который боремся? Даже рассуждать о ней столь обстоятельно и устанавливать с точностью истинное представление относительно нее значило бы ее переоценивать, если бы только для некоторых характеров это занятие не было наиболее приятным из тех, которыми их жизнь может быть занята.

О МНОГОЖЕНСТВЕ И РАЗВОДАХ ^8!!

Так как брак есть соглашение, в которое вступают по взаимному согласию, и имеет своей целью продолжение рода, то очевидно, что он должен соответствовать всему разнообразию условий, устанавливаемому по согласию, если только они не противоречат указанной цели.

Мужчина, соединяя себя с женщиной, связан с ней в соответствии с условиями своего соглашения. При рождении детей он обязан в силу всех уз природы и человеколюбия обеспечить их существование и воспитание. Когда он выполнил обе эти части своего долга, никто не может упрекнуть его в несправедливости или в нанесении ущерба. А так как условия его соглашения, равно как и способы, которыми он заботится о своем потомстве, могут быть различны, то было бы сплошным предрассудком воображать, будто брак может быть совершенно единообразен и допускает только один способ или форму. Если бы законы, принятые людьми, не ограничивали естественной свободы мужчин, каждый отдельный брак так же отличался бы от других, как контракты и сделки всякого иного вида или рода.

Так как обстоятельства бывают различны, а законы предлагают различные выгоды, мы обнаруживаем, что в разные времена и в разных местах они вводили различные условия в связи с этим важным договором. В Тонкине у моряков принято жениться на один сезон, когда корабли приходят в гавань; и, несмотря на ненадежный характер этого соглашения, говорят, что они уверены в строжайшей верности своих временных жен их ложу и вообще в заботливом их отношении к интересам мужей.

В данный момент я не могу припомнить источника, но я читал где-то, что Афинская республика, потеряв множество своих граждан в результате войны и чумы, позволила каждому мужчине взять по две жены, чтобы скорее восполнить те потери, которые были причинены этими бедствиями. Случилось так, что поэт Еврипид женился на двух сварливых мегерах, которые так досаждали ему своей ревностью и ссорами, что он с того времени навсегда сделался открытым женоненавистником; и он является единственным драматургом, а может быть, и единственным поэтом, который когда-либо испытывал отвращение к женскому полу.

В приятном для чтения романе под названием «История Севарамбов» ⁸⁶, где описывается, как большое число мужчин и несколько женщин оказываются, потерпев кораблекрушение, на пустынном берегу, предводитель группы, чтобы избавиться от тех бесконечных ссор, которые начались, упорядочивает их браки следующим образом: берет хорошенькую женщину себе одному, отдает по одной каждым двум офицерам, которые ниже его по званию, а пятерым самого низкого звания предоставляет одну общую жену.