Философия истории

2 Цит. по: Буллок А. Гитлер и Сталин. Жизнь и власть. Смоленск, 1994. Т. 2. С. 516.

318

Гудериан рассказывал о Гитлере: "У него была особая картина мира, и все факты должны были вписываться в эту фантастическую картину. Как он верил, таким и должен был быть мир, на самом же деле это была картина совершенно иного мира" [1]. В январе 1945 г., узнав, что Гудериан сказал Риббентропу, что исход войны уже предрешен и что Германия потерпела поражение, Гитлер заявил: "Я самым категорическим образом запрещаю обобщения и выводы в отношении ситуации в целом. Это остается моей прерогативой. В будущем любой, кто скажет кому-нибудь еще, что война проиграна, будет считаться предателем..." Даже в марте 1945 г. Гитлер умолял Шпеера: "Если бы только вы верили, что войну еще можно выиграть, если бы у вас была по крайней мере вера в это, все было бы хорошо..." [2]. В ответ на меморандум Шпеера, что окончательный крах Германии неизбежен и первостепенный долг ее правителей обеспечить германскому народу хотя бы какую-то возможность восстановить свою жизнь в будущем, Гитлер сказал: "Если война будет проиграна, у народа тоже не будет будущего. Нет нужды беспокоиться о том, что понадобится немецкому народу для элементарного выживания. Напротив, для нас лучше все эти вещи уничтожить. Ибо нация показала себя слабейшей, а будущее принадлежит исключительно более сильной восточной нации. Во всяком случае эту схватку переживут только худшие - лучшие уже убиты" [3].

До своих последних дней Гитлер оценивал реальный ход событий только с точки зрения неизбежной победы нового общества, поражения которого могут быть только временными и случайными.

"...Гитлер сам покончил с собой и сделал это открыто, без слов сожаления или раскаяния, с оставшейся непоколебленной верой в себя, как Человека Судьбы. Если конец оказался поражением, то вина была на других, на тех, кто не сумел сыграть свою роль" [4].

О том, насколько спекулятивная ориентация тоталитарного мышления заслоняла и искажала реальный мир, с особой выразительностью говорит сформулированный Сталиным "основной экономический закон социализма". В нищей и голодной послевоенной стране провозглашалось, что ее основной закон состоит якобы в "обеспечении максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путем непрерывного роста и усовершенствования социалистического производства на базе высшей техники" [5]. Этому фантастическому утверждению противопоставлялся в

1 Буллок А. Гитлер и Сталин. Жизнь и власть. Т. 2. С. 519-520.

2 Там же. С. 531.

3 Там же. С. 536-537.

4 Там же. С. 545.

5 См.: Политическая экономия. Учебник. М., 1955. С. 416.

319

сталинской политэкономии основной закон современного капитализма: "...обеспечение максимальной капиталистической прибыли путем эксплуатации, разорения и обнищания большинства населения данной страны..." [1]. Нельзя сказать, что советский человек не верил в то, что социализм делает все возможное для повышения уровня жизни "человека труда", в то время как капитализм непрерывно ухудшает экономическое положение последнего.

Спекулятивная коммунистическая ориентация определяла не только мышление вождей тоталитарного общества, но и рядовых его граждан, хорошо знакомых с тяготами повседневной жизни. Ю. Лотман вспоминает о 30-х гг., когда он был еще школьником: "Мы ждали исторических событий. Чувство, что мы живем в эпоху историческую у нас присутствовало у всех. Конечно, делалось все страшнее, очень страшными были тридцать шестой, тридцать седьмой, тридцать восьмой годы. Почему-то в Ленинграде, когда шли повальные аресты, стало плохо с электричеством - говорили о вредителях. В плохо освещенных комнатах, когда нельзя было читать, когда отец, который никогда не жаловался, приходил с работы с совершенно перевернутым лицом, жизнь делалась все страшнее и тяжелее. Но при этом мы же были гегельянцами, мы знали, что история идет совершенно нехоженными дорогами и что "блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые". Мы чувствовали себя - я и мои друзья... - зрителями высоких зрелищ" [2]. Даже надвигающаяся война совершенно не пугала тех, большинству из которых было суждено в ней погибнуть. "Мы в общем знали, что будет война, - говорит Лотман, - и относились к этому - судите нас, называйте нас дураками, но так было, и я предупредил, что ничего придумывать не буду, - и относились к этому так. Мы знали, что это будет очень тяжело, очень опасно, но мы ждали мировой революции, мы к этому готовились. Это было для нас очень важно и интересно. Когда у Борьки арестовали родителей, отца расстреляли, мать и сестру выслали, мы с ним шли по набережной Невы и говорили, что скорее бы началась война: тогда весь этот бред, вся эта страшная чепуха кончится, и война кончится мировой революцией - это было совершенно очевидно. При этом я должен сказать: я никогда не был комсомольцем" [3]. Свои ощущения уже в период финской войны Лотман определяет как "чувство приближающейся катастрофы и вместе с тем чувство непрерывного праздника".

1 См.: Большая советская энциклопедия. 2-е изд. Т. 31. С. 234.

2 Лотман Ю. Просматривая жизнь с ее начала... // Независимая газета. 1993. 11 нояб. С. 7.

3 Там же.

320

Характерно, что уход с исторической арены социалистических и фашистских государств был обусловлен в первую очередь разложением лежащих в их основе идеологий, провалом спекулятивного мышления, ориентированного на безусловный приоритет теоретического, умозрительного мира над реальной жизнью.

Нормальная наука представляет собой специфический и довольно продолжительный этап в развитии научных теорий. Такая наука является той своеобразной областью приложения мышления, которая всегда, независимо от эпохи, тяготеет к коллективистическому мышлению и порождает его.

Центральным для нормальной науки является понятие парадигмы - примера или образца дальнейшей деятельности определенного научного общества. Ученые, опирающиеся в своей работе на одну и ту же парадигму, используют одни и те же правила и стандарты научной практики. Общность исходных установок и та согласованность, которую они обеспечивают, представляют собой предпосылку эффективности нормальной науки.