Философия истории

Средневековой церкви предстояло, пишет Л.П. Карсавин, развивая свою "небесную жизнь" в высших сферах религиозности, нисходить в мир и преображать его в Град Божий, живя "земной жизнью". Поэтому в церкви одновременно должны были обнаруживаться два видимо противоположных движения, лишь на мгновение раскрывающих свое единство: движение от мира к небу и движение от неба к миру. "Движение к миру неизбежно заключает в себе восприятие его культуры, частью внешнее освоение, т.е. обмирщение, а следовательно - и возможность падений с высот "небесной жизни". Движение к небу, выражаясь в религиозном умозрении и мистике, является - даже помимо влияний антично-религиозной традиции - устранением от всего мирского, т.е.

1 Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995. С. 9.

2 См.: Вернадский В.И. Избранные труды но истории науки. М., 1981. С. 83.

316

ведет к аскетической мысли и пренебрежению земными целями. Разумеется, на деле оба движения, из которых каждое необходимо для жизненности другого, переплетались и создавали одно неразложимое в обнаружениях своих противоречивое целое" [1].

Мир средневекового человека, существенно более широкий, чем античный космос, и включающий наряду с земной и небесную часть, был динамичным и внутренне противоречивым. Движение от неба к земному миру несло с собой угрозу "приземления небесного мира", а движение в обратном направлении угрозу аскетизма и утраты всякого земного содержания. Эти две угрозы своеобразно сказывались, в частности, на средневековом искусстве: оно аскетично и всецело наполнено "неземным содержанием", но не настолько, чтобы совершенно оторваться от земли и человека.

Угроза "приземления небесного", постоянно витавшая над средневековой культурой, реализовалась только на рубеже средних веков и Нового времени, в период перехода от коллективистического средневекового общества к индивидуалистическому капиталистическому обществу [2].

1 Карсавин Л.П. Культура средних веков. Общий очерк. Пг., 1918. С. 39. Сходную мысль о постоянных колебаниях средневекового мышления между небесным и земным мирами высказывает П.М. Бицилли: "...Символическое мировоззрение, которое было выработано в средние века, явилось результатом, так сказать, двойного приспособления: с одной стороны - к "миру", т.е. совокупности нерасчлененной данности эмпирического, с другой - к Богу, в сущности столь же или почти столь же непосредственно "данному" (Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. С. 87-88).

2 В этот период, пишет В.В. Лазарев,"... преодолевается разрыв между божественным и земным, средневековые вековечные высшие начала делаются близкими и доступными человеку настолько, что отношения его со святынями превращаются в светские, прямо-таки домашние, причем божественные предметы приземляются, нередко снижаются до вполне житейских и будничных... а человеческое приобретает черты возвышенно-божественного. Подобного рода смещения, встречные движения и даже оборачивание отношений были бы невозможны без соответствующей интерпретации божественного, благодаря которой небесный мир как бы сдвинулся с места и устремился в здешний, земной, пронизывая его собою..." (Лазарев В.В. Становление философского сознания нового времени. М., 1987. С. 13).

В средневековом обществе земному миру как "низу" жесткой структуры противостоял в качестве ее "верха" небесный мир, доминирующий над земным и во многом определяющий жизнь последнего. Аналогичным образом обстоит дело в древних деспотиях, сознание которых также решает задачу укоренения умозрительного мира в земном. Спекулятивная общая ориентация мышления деспотических обществ делала, в частности, возможным осуществление таких проектов, которые не имели очевидной практической ценности, но требовали многих поколений для своей реализации. Грандиозные египетские пирамиды и Великая китайская стена - прекрасные свидетельства направленности мышления древнеегипетской и древнекитайской культур прежде всего на внеземное содержание, явного приоритета умопостигаемого мира над земным.

317

Общая ориентация мышления тоталитарных обществ также является открыто спекулятивной. В социалистическом обществе роль теоретической составляющей "верха" играет марксистско-ленинская теория и развивающие ее применительно к складывающейся обстановке решения коммунистических партий. Ядром господствующей в этом обществе идеологии являются положения об историческом процессе как борьбе классов, социалистической революции, диктатуре пролетариата и построении бесклассового коммунистического общества. В свете этих положений рассматриваются все социальные проблемы, а соответствие коммунистическому идеалу выступает как основной критерий происходящих в социалистическом обществе процессов [1]. В фашистских государствах теоретическим компонентом "верха" является национал-социалистическая концепция, провозглашающая господство в исторически обозримом будущем избранной нации. Как и в коммунистической идеологии, в центре внимания нацистской идеологии стоят сильное государство, "новый человек", экспансионизм и неизбежность победы нового общества над разлагающимся либеральным обществом.

Спекулятивная ориентация тоталитарного мышления диктовала пренебрежительное отношение к фактам и реальному положению дел. Она выдвигала на первый план волю к действию и веру в то, что оно приведет к успеху.

"Я живу лишь для того, - говорил Гитлер в августе 1944 г., когда война была уже, в сущности, проиграна, - чтобы вести эту борьбу, потому что знаю, что если не будет за этой борьбой стоять железная воля, битва не может быть выиграна" [2]. Уже после окончания войны

1 Интересно отметить, что Маркс резко критиковал спекулятивное мышление за смешение понятий с действительностью. В "Святом семействе" раскрывается основной прием такого мышления: "Различные по своим особенностям действительные плоды являются отныне лишь иллюзорными плодами, истинную сущность которых составляет "субстанция"... Само собой разумеется, что спекулятивный философ лишь потому способен проявлять такое беспрерывное творчество, что он общеизвестные, наблюдаемые в действительности свойства яблока, груши и т.д. выдает за открытые им определения, давая тому, что может быть создано исключительно абстрактным рассудком, а именно абстрактным рассудочным формулам, названия действительных вещей и объявляя, наконец, свою собственную деятельность, проявляющуюся в том, что он сам переходит от представления яблока к представлению груши, самодеятельностью абстрактного субъекта "плода вообще". На спекулятивном языке операция эта обозначается словами: понимать субстанцию как субъект, как внутренний процесс, как абсолютную личность. Такой способ понимания составляет существенную особенность гегелевского метода" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 9).