Мировая история и социальный интеллект

нормы совместного бытия, тем более сложными, качественными и

справедливыми будут эти нормы. Соответственно, тем более

монолитным и цельным, скрепленным взаимными обязательствами и

правами окажется их сообщество; более сложными и

всепроникающими социальными связями и социальными сетями оно

будет охвачено. Тем больше в нем будет добровольных ассоциаций и

крупных промышленных корпораций; больше социально ответственного

поведения и число благотворительных организаций, политических

свобод и личностного самовыражения. И, соответственно, меньше

окажется дистанция между властью и гражданами.

И, наоборот, чем ниже окажутся указанные способности: тем более

дефрагментированной, разбитой на, преследующие свои эгоистические

цели, семьи, кланы и группировки окажется нация. Тем выше будет

ксенофобия, национализм, власть будет почитаться надежным и

легитимным источником личного обогащения, а крупная частная

собственность нелегитимной. Законы и суды будут вызывать

недоверие. Будет обилие политического популизма и мало гражданских

объединений, а те которые будут существовать, окажутся продажными

(классический пример – позорная сделка лидеров бразильских

профсоюзов с правительством в 60-х годах, когда руководителям

раздали денежные кредиты и они, предав своих членов, прекратили

процесс объединения своих организаций). Тем больше будет

недоверия к полиции и политическим партиям, а доверием будет

пользоваться, вероятно, только церковь.

Раздел V

О причинах изменения уровня социального интеллекта (и,

соответственно, общественного капитала)

В завершении темы социального интеллекта необходимо сказать хотя

бы несколько слов о причинах вызывающих дифференциацию его

уровня у различных народов прошлого, настоящего и будущего.

На сегодняшний день изучением изменения человеческого интеллекта

в ходе эволюции и под воздействием контекста общественно-

исторических условий занимается особая научная дисциплина –

сравнительная психология; хотя, конечно, попытки исследовать этот

вопрос предпринимались и ранее. И здесь, прежде всего, следует

упомянуть книгу французского дипломата середины 19-го столетия

(одно время личного секретаря де Токвиля) Жозефа Гобино “Опыт о

неравенстве человеческих рас”, которую, правда гораздо позднее, сидя

в тюрьме, тщательно изучал главный преступник 20-го столетия

Адольф Гитлер. Будучи основателем так называемого расово-

антропологического подхода в изучении социальных явлений, Гобино

выделял белую, желтую и черную расы, которые якобы

характеризуются постоянством физических и духовных черт, главная из

которых – интеллект. По его мнению, высшей расой является белая

раса, ее представители отличаются высоким уровнем интеллекта и

развитой культурой, благодаря своему генетическому превосходству

над представителями других рас, смешиваясь с которыми первые

утрачивают «чистоту крови» и свое интеллектуальное, духовное и

экономическое превосходство.

Кроме идеологов нацизма последователями его теории иногда были и

вполне респектабельные и уважаемые ученые, например, Густав Лебон

и Фридрих Ратцель; последний утверждал, что кровосмешение

европейских поселенцев с местными жителями (индейцами) в Мексике

и Перу приводило к тому, что последние с каждым очередным притоком

крови все более и более в интеллектуальном и духовном аспекте

приближаются к европейцам. (Справедливости ради стоит заметить,

что сам Гобино даже не догадывался о том, что его теория будет

положена в основу фашисткой идеологии; его целью было обосновать

превосходство голубой аристократической крови в политических делах

и государственном управлении).

Отголоски теории Гобино можно найти: в псевдонаучных концепциях

Ляпужа и Аммона о превосходстве представителей длинноголовой

арийской расы; в теории расовой предрасположенности Ломброзо

(последователем которого был гарвардский профессор Э. Хутон),

утверждающей, что расовые типы различаются в плане умственных и

эмоциональных качеств, вследствие особенностей их физической

организации и происхождения, и это проявляется, в том числе, в том,

что сужденных и находящихся в тюрьмах афроамериканцев в четверо

больше, чем белых. Позднее стали появляться разнообразные

концепции генетического детерминизма, утверждающие, что многие

психические и социальные явления – последствия этнических

смешений (дрейфа генов).

Невозможно отрицать, что частота тех или иных генов встречающаяся у

разных рас или этнических групп – весьма эффективный научный

инструмент в руках антропологов пытающихся восстановить

историческую картину возникновения и географического перемещения

народов. Например, что предшественники северо-американских

индейцев попали на континент через Аляску, что предки нынешних

жителей японских островов, скорее всего, пришли туда их Кореи, и что

современные баски генетически очень сильно отличаются от всех

остальных жителей Европы. Однако, процессы ассимиляции и

социально-экономические факты красноречиво и убедительно

доказывают нам, что генетический фактор не является определяющим

в плане социального прогресса, политических свобод, экономического

развития и безопасности.

Массовая миграция двадцатого века, обусловленная глобализацией,

чередой этнического насилия, серией военных конфликтов и бедностью

вполне доказала, что часто азиаты, арабы, африканцы и

южноамериканцы перебираясь в расчете на сытую и безопасную жизнь

на Запад испытывают определенные проблемы с культурной

адаптацией. Однако если они живут на новом месте не замкнутой

общиной, то их дети часто сливаются с местным населением, и они уже

не слепо копируют социальное поведение коренных жителей, как это

делали их родители, но их социальный интеллект способен понимать

его, а значит, они уже оказываются способны к позитивному

критическому осмыслению этих норм и могут предлагать ценные

рекомендации по изменению их переменных частей. И, наоборот,

западные люди волей судьбы заброшенные в разные части света

оставляют потомство социальный интеллект которого упускается до

привычного для тех мест уровня.

Помимо этого, против расово-антропологического теории и

генетического детерминизма говорит, то что уровень социального

интеллекта нации, как я уже доказал многочисленными общественно-

историческими фактами, и, соответственно, уровень демократизации и

богатства не зависит ни от цвета кожи, ни от разреза глаз, ни от цвета

волос, ни от формы головы. Поэтому и утверждения некоторых

криминологов,

дескать,

афроамериканцы

генетически

предрасположены к совершению преступлений в большей степени по

сравнении с белыми чрезвычайно сомнительно: вероятнее всего, что

приведенная выше статистика говорит лишь о различиях в социально-

экономическом положении черных и белых и различии культурной

среды, в которой воспитываются их дети.

Между тем, не следует думать, что я полностью отвергаю влияние

генетического фактора на уровень социального интеллекта. Ведь

подобно тому, как Левкипп, Демокрит, Эпикур или Пьер Гассенди и

другие имели представления об атомах задолго до научного

доказательства их существования, так и о существовании

генетического или кровного фактора люди догадывались задолго до

открытия генов. Например, Тит Ливий повествует о препятствиях,

которые в V веке до н.э. патриции, опасаясь за чистоту своей крови,