Зеркало, зеркало

Франческа привезла Аполлонию в аэропорт.

— Вот я и возвращаюсь домой, — сказала герцогиня. Она закончила курс химиотерапии. — Хочу пожить немного в своем особняке, пока не потеряла способность наслаждаться его красотой. Приедете ко мне?

— Обязательно, еще до весны, — ответила Франческа.

Когда объявили посадку, Аполлония крепко обняла ее.

— Моя девочка, вы так много помогаете людям! Я очень хочу, чтобы вы были счастливы.

Франческа поцеловала подругу и смотрела ей вслед до тех пор, пока самолет не начал выруливать на взлетную полосу.

Осторожно продвигаясь по дороге, на которой еще попадались группы пьяных гуляк, Франческа свернула к побережью. Ночь выдалась теплая, и Франческа опустила откидной верх автомобиля. Тишина на пляже ошеломляла после шума карнавала. Слышался лишь рокот волн и тихий шелест травы, серебрившейся в лунном свете.

«Жаль, что рядом нет Джека, он оценил бы красоту этой ночи». К удивлению Франчески, Джек приехал не к Рождеству, как обещал, а на неделю раньше. При этом ей и не снилось, что в Нассау он будет интересоваться судьбой «Розы Лайфорда» и проявлять терпение к Сюзанне… Если Джек играл роль, это была лучшая актерская работа всей его жизни.

Прежде он настойчиво вовлекал Франческу в свою жизнь, а теперь признал за ней право на выбор. Более того, Джек старался приспособиться к Франческе, угадывал ее желания.

Она уже не избегала разговоров о браке, и они с Джеком начали подыскивать участок под строительство дома в другой части острова, там, где ничто не будет напоминать о прежней жизни.

Внезапно Франческа вздрогнула от смутного предчувствия, по спине пробежал холодок. В чем же дело, ведь здесь, на берегу океана, залитого лунным светом, ей ничто не угрожает? Может, опасность кроется в ней самой, в ее сердце? Губы Франчески сложились в беззвучное «нет». Она всегда любила по-настоящему только одного мужчину. Но откуда этот страх, это гнетущее ощущение?

В коттедже не горело ни одно окно. Франческа тихо открыла дверь и на цыпочках прошла в комнату Кристофера. Джек водил его посмотреть праздничное шествие, и мальчик так перевозбудился и устал, что сразу же крепко заснул. Франческа поправила на нем одеяло и пошла к себе. Часть спальни освещала луна, другая была темной. Франческа разделась, стараясь не разбудить Джека, приблизилась к кровати и застыла от изумления. Кровать была пуста. Нетронутые подушки лежали поверх одеяла.

Она зажгла свет и посмотрела, нет ли записки. Неужели Джек ушел и оставил Кристофера одного в доме? Кухня сияла чистотой. О вчерашнем новогоднем ужине ничто не напоминало.

На стойке бара стояла пустая бутылка из-под шотландского виски, а рядом рюмка. Франческу охватил страх. Так бывало всякий раз, когда Майкл поддавался своей слабости к алкоголю. С Джеком это случалось крайне редко, ибо он никогда не давал себе поблажки, считая, что должен владеть собой. Если уж он напился, значит, что-то неладно.

— Франческа, это ты?

В дверях показалась Сюзанна и запахнула халат.

— Я уснула на твоем диване, но услышала, как ты вошла. Что случилось? У тебя испуганный вид.

— Мне пришлось заглянуть в «Розу Лайфорда» — там праздновали Новый год. А потом отвозила в аэропорт Аполлонию. Когда я уезжала, Джек был с Кристофером. Не знаешь, где он? — Франческа указала на пустую бутылку из-под виски. — Боюсь, он напился.

— Не волнуйся. Я послала его к одному моему знакомому, звонившему, пока тебя не было. Джек просил меня посидеть с ребенком. Конечно, он немножко выпил, но не думаю, что это могло повредить. Иначе я не позволила бы ему сесть за руль.

— Но чего ради он куда-то поехал в такой час?

— Давай присядем, и я все расскажу.

Они прошли в гостиную и сели. Сюзанна явно волновалась.

— Я должна обсудить с тобой один вопрос. Мне позвонили из Италии и предупредили, что леди Джейн намерена подать на меня в суд.

— Мама, ради Бога, о чем ты говоришь? В суд? На тебя? И это после всего, что она натворила?

— Да, она хочет затеять судебный процесс в Венеции. Леди Джейн обвиняет меня в убийстве ее дочери и отправила в Италию своих адвокатов, чтобы те возбудили дело. В Англии должны эксгумировать труп Сибиллы.

— Господи… но ведь прошло столько лет…

— На дела об убийствах установлен срок давности в двадцать лет. — Сюзанна встала и начала беспокойно ходить по комнате. — Мне придется вернуться в Венецию и восстановить свое доброе имя. Я не собираюсь скрываться. Думаю, для вас с Кристофером так будет лучше.

— О Господи, — снова прошептала Франческа. Так вот почему ее мучили мрачные предчувствия. — Нет, мама, для меня и Кристофера ничего хуже не придумаешь, не говоря о том, что это означает для тебя. — Голос Франчески дрожал. — В таком состоянии как сейчас, ты не можешь вернуться в Венецию. Леди Джейн хочет устроить охоту на ведьм. Подумай, какую шумиху поднимут газеты, какой разразится скандал!

— А ты подумай, что будет, если я не поеду. Все решат, что я виновна в убийстве. Но это не так, ты знаешь, я любила Сибиллу.

Франческа тяжело вздохнула:

— Я знаю, мама, но за это тебя обольют грязью.

Взгляд Сюзанны выражал тоску и решимость.

— Дорогая, я понимаю, что нам всем предстоит пережить настоящий кошмар, но рано или поздно это должно было случиться. Думаю, уже в тот день, когда ты пришла ко мне в Париже, тебе было ясно, что нам угрожает серьезная опасность.

— Но зачем ворошить прошлое? К чему выставлять нашу жизнь на потеху публике?

— У тех, кто, как мы, живет на виду, нет другого выхода. Я много лет пряталась, а теперь понимаю, что лучшие годы жизни прошли впустую. Я лишила себя возможности наблюдать, как ты растешь, не была на твоей свадьбе, не знала своего замечательного внука. Нет, нельзя скрываться от жизни.

— Мы найдем достойный выход из положения.

Сюзанна продолжала, словно не слыша возражений дочери:

— Кроме того, это свело с ума леди Джейн. Она копила в себе гнев, он зрел внутри, как гнойник, и в конце концов отравил мозг. Старуха явно гордится, что столько лет как бесценную реликвию хранила у себя орудие убийства — вернее, то, что она называет орудием убийства. Боже праведный, мне просто не верится, что кинжал все это время был у нее. Я никогда не задумывалась, где он. Видимо, Карло считал, что об этом позаботилась Рената, а та считала, что это сделал Карло. Говорят, на нем сохранились кровь Сибиллы и мои отпечатки пальцев.

— Эта женщина — сущий дьявол. И она тебя люто ненавидит. Помоги нам всем Бог!

Сюзанна устало улыбнулась:

— Что ж, теперь у меня есть ты, и это главное. Джек поехал посоветоваться с моим старым другом, адвокатом Энсоном Прескоттом. Энсон боится меня расстраивать, поэтому предпочел изложить дело кому-нибудь из членов семьи и объяснить, что меня ждет.

— Да, теперь я понимаю, почему Джек решил выпить.

Лицо Сюзанны выражало непреклонность.

— Уверена, в конце концов окажется, что все это к лучшему.

— Сомневаюсь. А что мы скажем пятилетнему мальчику?

— Не нужно ничего говорить. Скажи Кристоферу лишь то, что считаешь необходимым. Но я должна вернуть себе доброе имя ради его же блага.

Сюзанна вернулась в свой коттедж, а Франческа все сидела, парализованная страхом. Джек застал ее на том же месте. Она ухватилась за него, видя в нем единственную опору в своем рушащемся мире.

— Ах, Джек, все так неожиданно! Кажется, будто у меня отбирают все, что мне дорого, — проговорила Франческа, потом добавила: — Маме нельзя ехать в Венецию.

Они сели за стол в кухне. Джек сварил кофе и изложил ей все обстоятельства дела, одно другого хуже:

— Боюсь, дорогая, твоя мать не вполне осознает серьезность положения. Расследование, если его проведут, начнется не раньше чем через несколько недель. За оставшееся до этого время нам необходимо как следует ее спрятать.

— Это не так-то легко.

— Понимаю. — Он взял Франческу за руку. — Признаться, сейчас я гораздо больше беспокоюсь о вас с Кристофером, чем о твоей матери.