Зеркало, зеркало

— Леди Джейн передала итальянским журналистам отчет о результатах эксгумации Сибиллы. Она разыскала судебного эксперта, и тот этим занимался. Но, как и предсказывали адвокаты леди Джейн, это ни к чему не привело. У итальянской полиции слишком много проблем с преступностью, чтобы расследовать дела двадцатилетней давности. Чтобы привлечь внимание властей, старуха собрала в Лондоне пресс-конференцию и рассказала все журналистам.

Судя по газетам, это произошло вчера, — продолжала Жози. — Только спустя сутки это дошло до Италии. Вы только послушайте, какие заголовки! «Знаменитая исчезнувшая графиня оказалась убийцей», «Подозреваемая в убийстве возвращается через девятнадцать лет». А Сибиллу-то как восхваляют: «Красивая и многообещающая юная художница стала жертвой разнузданной похоти старшей подруги». Сюзанну описывают, как в романах ужасов: избалованная дама из высшего света обезумела от наркотиков, впала в буйство и бегала с кинжалом в руках по своему роскошному венецианскому палаццо. Ты и сама знаешь, Франческа, что предстоит расследование, но я звоню по другому поводу: вам всем нужно немедленно бежать из Лайфорд-Кэй, пока не слетелись эти стервятники.

Франческа побледнела.

— Жози, в газетах упоминают меня или Джека?

— Да, они раскопали все, что писали о вас и о «Розе Лайфорда».

Франческа и Джек поблагодарили Жози.

— Им нужно время, чтобы до нас добраться. Полагаю, у нас в запасе двенадцать часов, — сказал Джек. — К полуночи санаторий будет осажден репортерами. Собирай вещи, мы уезжаем. Нравится тебе это или нет, но я забираю вас всех в Калифорнию. Позже, когда все это закончится, ты можешь вернуться и мирно жить здесь и дальше, но сейчас поедешь со мной в Лос-Анджелес. — Направившись к двери, он добавил: — Пойду поищу Кристофера и твою мать.

Франческа пошла в спальню и начала собирать вещи. Как жить дальше, она еще успеет подумать. Сейчас же приходится признать, что Джек прав и Калифорния для них самое безопасное место.

Не успела она упаковать чемоданы, как появились первые репортеры. Джек ошибся в расчетах на девять часов. Они проникли в дом, несмотря на систему сигнализации, но Франческа не стала размышлять об их методах, решив не тратить на это драгоценное время.

Услышав телефонный звонок, она схватила трубку.

— Они до нас добрались, — оторопело сообщил Джек. — Я в особняке, со мной Кристофер и Сюзанна. Ты можешь незаметно присоединиться к нам?

— Попробую проскользнуть черным ходом.

Положив трубку, Франческа повязала платком голову и выскользнула из коттеджа, стараясь идти неторопливо. У главного входа в особняк толпились репортеры. Франческа вошла в дом через гараж. Джек провел ее в пустой гимнастический зал на втором этаже.

— Твоя мать намерена вернуться в Венецию для судебного расследования, — сказал он, плотно закрыв за собой дверь. — Я пытался втолковать ей, что Прескотт мог бы придумать, как обойти соглашение о выдаче преступников, но она и слышать ничего не хочет.

Франческа даже не удивилась.

— Тогда я поеду с ней, Джек.

Джек посмотрел на нее с состраданием.

— Ты ей не нужна. Тебе, конечно, трудно с этим смириться, поскольку ты действительно хочешь ей помочь, но не заблуждайся. Сюзанна справится сама.

— Но я не могу без нее обойтись. Неужели мне отсиживаться в Калифорнии, пока мою мать судят за убийство?

— У нас нет выбора. Нельзя же увезти Сюзанну насильно!

— Тогда я поеду с ней, — упрямо повторила Франческа, — и не допущу, чтобы мать отправилась в Венецию и одна прошла через этот кошмар. Сейчас я нужна ей больше, чем когда бы то ни было.

Джек устало опустился на гимнастическую скамейку и усадил Франческу рядом с собой.

— Подумай хорошенько, дорогая, как это отразится на твоей жизни, на Кристофере, на мне, на делах санатория, если уж на то пошло. Если ты окажешься втянутой в это дело, твое имя будут трепать на страницах бульварных газетенок по всей Европе, а то и в Америке. Мы все пострадаем.

Франческу охватило странное оцепенение. Вот оно, последнее испытание — она знала, что им с Джеком придется рано или поздно пройти через него, и боялась этого.

— Я переживу скандал — так же, как и мама. А Кристофер… когда он повзрослеет настолько, чтобы понять эту историю, все уже забудется. Конечно, «Розе Лайфорда» придется трудно, пока наши имена будут трепать газеты, но у нас и раньше возникали проблемы, однако мы с ними справлялись.

Франческа поднялась, боясь увидеть выражение лица Джека, когда он услышит ее вопрос:

— Скажи, Джек, какой именно смысл ты вложил в слова: «мы все пострадаем»? Ты имел в виду себя, да? Ты беспокоишься за свой имидж?

— Франческа, ты несправедлива. Я никогда не скрывал, что дорожу репутацией рыцаря без страха и упрека. Это дает мне хлеб насущный, и скандал был бы для меня катастрофой.

— Значит, имидж для тебя дороже, чем я и Кристофер!

— Неправда.

— Тогда поезжай со мной в Венецию. — Франческа затаила дыхание, понимая, что не услышит того, о чем мечтала.

— Я не могу, Франческа. — Он подошел к ней. — Выслушай меня, любимая, и пойми: отправившись в Венецию, ты сломаешь жизнь нам обоим, но ничем не поможешь матери. Напротив, она будет тревожиться о том, как отразится судебное разбирательство на тебе и Кристофере.

— Хватит, Джек! Ты думаешь вовсе не о нас.

— Франческа…

— Ты предлагаешь маме пройти через все испытания одной лишь потому, что боишься, как бы тебе не повредила дурная реклама. — Франческа сознавала, что ступает по тонкому льду, но уже не могла сдерживаться. — Ты всегда так рассуждал, верно, Джек? Твоя репутация превыше всего, о ней ты и думаешь в первую очередь. Тебе плевать на Кристофера и на меня!

— Перестань! — Джек схватил ее за плечи и встряхнул. — Это чушь, и ты отлично знаешь, как я отношусь к вам! — Несмотря на сопротивление Франчески, он крепко обнял ее. — Радость моя, мне очень жаль, но Сюзанна не опровергнет обвинений леди Джейн, особенно когда на нее набросились все газеты. Расследование — лишь ступень в долгом судебном разбирательстве по делу об убийстве, и все это еще годы продержится на первых полосах газет. Достаточно одного упоминания моего имени в связи с убийством лесбиянки, и как актер я перестану существовать. — Он посмотрел в глаза Франчески. — Конечно, ты считаешь мои слова эгоистичными, а доводы неубедительными. Но попытайся войти в мое положение. Как бы я сейчас ни поступил, мне конец. Если ты уедешь в Венецию без меня, я потеряю тебя, а это равносильно смерти. Поехав с тобой, я буду втянут в этот скандал и останусь без работы. Что же тогда мне делать? Жить за твой счет, как последнему альфонсу? Ведь я не умею ничего — только сниматься и снимать, а никчемному бездельнику не стоит и мечтать о твоей любви. Хотя оба эти варианта одинаково мучительны, думаю, все же лучше тебя отпустить. Но, ради Бога, Франческа, не заставляй меня делать выбор!

Франческа вдруг вспомнила Эдуарда. Скандал наверняка повредит репутации санатория, а если здесь возникнут финансовые проблемы, Эдуарду будет не на что содержать свою хирургическую клинику. Однако она знала, что его опасность не испугает. Стоит ей попросить Эдуарда отправиться с ней в Венецию, он поедет без колебаний.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Джек.

Интересно, почему он не добавил, что безвестному пластическому хирургу из захолустья скандал не так страшен, как кинозвезде мировой величины?

Франческу преследовала мысль, что если бы Джек действительно любил ее, то пошел бы на такую жертву. Даже поняв, что сама оттолкнула Джека, она все еще не могла признаться себе, что ожидала от него слишком многого. Франческа поступила так же, как и после пожара, — чтобы не выказывать чувств, замкнулась в себе. По опыту она уже знала: единственный способ преодолеть невыносимое — это полностью сосредоточиться на решении повседневных задач.

— Перед отъездом в Венецию мне нужно еще многое сделать, — холодно проговорила Франческа.