Если женщина хочет...

Принесли пиво.

– И что же? Собираешься послать его литературному аген­ту? – спросил Дэн, выуживая из кармана мелочь, чтобы распла­титься с барменом.

– И в мыслях нет, – отмахнулся Мэтт.

– А почему? Это было бы ответом на твои мольбы. Мы все по­зеленеем от зависти, если ты получишь солидный аванс, смо­жешь целый день сидеть дома и издеваться над представителями рекламного бизнеса.

– И над тобой тоже?

– Ага, и надо мной. Попробуй. Терять тебе нечего.

33

Динки первой услышала звонок в дверь и начала лаять.

– Ты у меня великолепный сторож, – улыбнулась ей Вирджи­ния.

Открыв входную дверь, она увидела стоявшую на крыльце по­жилую пару с двумя чемоданами. Женщина тяжело опиралась на палку, ее тонкое лицо было бледным от усталости.

– Ну, слава богу! – с облегчением сказал мужчина. – Мы не смогли дозвониться до вас по телефону и испугались, что вы бро­сили этот бизнес.

Вирджиния увидела в руке мужчины путеводитель трехлетней давности, в котором Килнагошелл был назван «очаровательным, слегка старомодным убежищем, где можно забыть о суете и на­сладиться знаменитыми завтраками Маргарет Делаханти и заме­чательными обедами ее мужа Джаспера».

– Мне ужасно жаль, – искренне сказала Вирджиния, – но теперь это частный дом. Пансион давно закрылся.

У обоих вытянулись лица, а женщина чуть не потеряла сознание.

– О нет! – простонал мужчина. – Извините… Мы должны были позвонить… Моника, тебе плохо? – с тревогой спросил он, когда женщина слегка пошатнулась.

– Войдите, – решительно сказала Вирджиния. – Оставьте чемоданы здесь. Никто их не украдет. Выпейте чаю, а я тем вре­менем позвоню в пансион миссис Иген и узнаю, есть ли там сво­бодные места.

– Большое спасибо, – сказала Моника, и муж помог ей прой­ти в прихожую.

Вирджиния провела их в гостиную с высоким потолком и вы­цветшими обоями, которая осталась почти такой же, как была прежде. Привезенная Вирджинией мебель стояла на старом цве­тастом ковре, который лежал здесь, должно быть, еще с тридца­тых годов. На окнах висели красивые шторы из голубой узорча­той ткани, но бархатная бахрома на них почти вылезла.

– Здесь все по-прежнему! – воскликнула Моника, обведя комнату взглядом.

– Да, я мало что изменила после своего переезда… Кстати, меня зовут Вирджиния Коннелл.

– А мы – Эдмунд и Моника Харрис, – ответил мужчина. – Большое спасибо за приглашение. В последнее время Моника неважно себя чувствовала, и я боюсь, что просто не довез бы ее обратно.

Вирджиния пошла заваривать чай и вернулась через десять минут с чайником и пирожными, которые испекла для благотво­рительного базара в поселке. К ее облегчению, теперь Моника выглядела намного лучше, хотя и была смущена тем, что достави­ла хозяйке хлопоты и оторвала от дел.

– Не стоит беспокоиться, – любезно ответила Вирджиния, разливая чай. – Так, значит, вы уже бывали здесь?

– Мы приезжали сюда в свадебное путешествие, и я никогда не могла его забыть. На самом деле это был даже не пансион, а скорее дача, где можно было за плату пожить с друзьями. Такая семейная обстановка, и еда удивительно вкусная, – грустно до­бавила Моника. – С тех пор мы останавливались в лучших оте­лях мира, но ни один из них и в подметки не годился Килнагошеллу.

– Это все здешняя атмосфера, – подхватил Эдмунд. – Ее не купишь ни за какие деньги.

На мгновение Вирджиния подумала о пансионе миссис Иген с невыразительным фасадом, облупившимися воротами и не­сколькими чахлыми геранями^в пластмассовых горшках, укра­шавшими вход. Окна всегда были задернуты крахмальными тю­левыми шторами, а в палисаднике стоял прибор для отпугивания кошек, который должен был отучить бедных животных справлять нужду на заросшем мхом клочке газона миссис Иген. В таком до­ме могла царить только атмосфера скуки и скаредности.

Внезапно она повернулась к Монике и Эдмунду.

– Знаете, я не очень к этому готова… но почему бы вам не ос­таться здесь на ночь? Бесплатно, потому что лицензии у меня нет. Впрочем, – улыбнулась она, – инспектор пансионов не по­казывался здесь уже лет сто.

Стоило сказать это, чтобы увидеть, как осветились их лица.

– Это было бы чудесно! – со слезами на глазах ответила рас­троганная Моника.

– У меня есть новости, – сказала Вирджиния на следующий вечер, позвонив Джейми.

– У меня тоже, – весело ответил он. – Мама, ты первая!

– Нет, – с тревогой возразила Вирджиния. – Я твоя мать, и я волнуюсь. Говори первым, иначе я десять минут буду думать, что новости у тебя плохие и что ты собираешься совершить круго­светное турне, выступая в клубах мужского стриптиза, или что-нибудь в этом роде.

– Мама! – воскликнул шокированный Джейми.

– А что? Говорят, за это очень неплохо платят, – поддразнила его Вирджиния. – Ну, рассказывай.

– Наверно, Лори позвонит тебе позже и сам обо всем расска­жет, но мне не терпится сообщить, что между ним и Барбарой все кончено.

– Кончено? – поразилась Вирджиния.

– Кончено! Помолвка расторгнута, и я не могу сказать, что расстроен. Я уже позвонил Доминику и Салли, но ты сделай вид, что ничего не знаешь, ладно?

– Ох, бедный мальчик… – Вирджиния ужасно расстроилась при мысли о том, как страдает ее средний сын.

– Бедный мальчик?! Черта с два! Ему крупно повезло!

– Я с тобой абсолютно согласна, но Лоренс наверняка пере­живает. Когда кто-то тебя бросает, это ужасно. Ты испытываешь сильную душевную травму.

– Мама, ты все поняла с точностью до наоборот, – сказал Джейми. – Помолвку расторгла не она, а он! Очень возможно, что Барбара позвонит тебе, будет рыдать и просить вмешаться…

– Пусть только попробует! – Рот Вирджинии плотно сжал­ся. – Это лучшее, что Лоренс сделал за много лет.

– Пожалуйста, повтори ему эти слова!

– Ладно. Только не буквально. Мы должны его беречь. Кто бы ни разорвал помолвку, это всегда сильное потрясение.

– А какая новость у тебя?

– Я собираюсь снова превратить Килнагошелл в пансион.

– Отлично, мама! – воскликнул Джейми. – Ты будешь чудес­ной хозяйкой… Слушай, мне пора бежать. Вечером встречаюсь с приятелями. Скоро позвоню. Счастливо.

Вирджиния повесила трубку и улыбнулась. Джейми был опти­мистом. Ничто не могло его смутить. Если бы она сказала, что со­бирается открыть бордель, его реакция была бы точно такой же. Его беспечное «отлично, мама» заставило Вирджинию со смехом вспом­нить о том, что сама она провела бессонную ночь, обдумывая эту идею. В конце концов Вирджиния рассердилась на себя и пошла в спальню, сообщив Динки, что ее хозяйка полная идиотка, ко­торая не умеет даже кроссворды разгадывать, не говоря о содер­жании пансиона. Но когда наутро Вирджиния проснулась бод­рой и исполненной энтузиазма, она передумала. Килнагошелл был создан для того, чтобы в нем жило множество людей. Сам бог велел снова превратить его в пансион, и она решилась на это. Вирджинии не терпелось все обсудить с Мэри-Кейт, но она не хотела занимать линию на случай, если позвонит Лоренс. Зво­нить ему самой и вести себя как наседка не следовало. Скажет сам, когда созреет.

Он позвонил после девяти.

– Здравствуй, Лоренс… – мягко начала Вирджиния.

– Джейми уже сказал тебе, да? – тут же спросил он.

– Как ты догадался? – виновато спросила Вирджиния.

– Ты заговорила таким сочувственным тоном, что я сразу все понял.

– Хочешь поговорить об этом?

– Да нет… Просто она сводила меня с ума. Мама, Барбара вы­ходила замуж не за меня, а за зубного врача. Ей очень хотелось стать женой дантиста, вот и все.

Вирджиния решила, что ей лучше помалкивать.

– А ты как поживаешь, мама? Все еще играешь в гольф с тем симпатичным вдовцом?

– Мимо, – вздохнула Вирджиния. – Если что и было, то сплыло.

– Что случилось?

– Он все еще любит свою жену, – просто сказала Вирджиния.

– Ох, мама, извини… Жаль. Он мне понравился. Он бы тебе подошел.

– Маловат немножко, – попыталась пошутить она.