Свет с небес

— И тоже про ножи?

— Про бомбы.

...Бомбы. О Боже, бомбы... Разве нужно объяснять почему его кошмарами стали именно бомбы? Изувеченное лицо Нейла говорило само за себя.

— Но ведь я никогда раньше не видела этого кинжала, — возразила Эллис — Никогда.

Нейл ничего не ответил, в молчании они миновали библиотеку.

— Может быть, и не видели, — задумчиво проговорил он наконец. — А может, он напоминает вам что-нибудь еще. Кто знает? Я только хотел сказать, что знаком с подобными кошмарами, вот и все. Да... приятного мало.

— Мало, — согласилась Эллис. Она еще раз украдкой покосилась на Нейла, ее взгляд скользнул по страшному ожогу, по рваному шраму, прорезавшему щеку. Бомба... Эллис поспешно отвела взгляд, боясь, что Нейл заметит, как она разглядывает его. Вообще-то не похоже, что он слишком болезненно относится к своей внешности, но ведь это вполне может оказаться просто маской, за которой он прячет боль. Эллис и сама прекрасно умела делать это, большинству людей было просто невдомек, насколько чувствительный и ранимый человек носит имя мисс Эллис Гудинг.

Бомба. Как страшно... Предназначалась ли она специально для Нейла? Или просто несчастный случай? Что делал он все это время, до того, как переехал в округ Гудинг? Что привело его на край земли? Как жаль, что она никогда не осмелится спросить... впрочем, он все равно ничего не ответил бы. Удивительно уже то, что он вообще упомянул о бомбе. Эллис очень серьезно сомневалась в том, что такой человек, как Нейл Морфи, мог случайно проговориться о чем бы то ни было. Но если это так, зачем же тогда он сказал ей?

Нейл молчал так долго, что Эллис едва не подскочила, снова услышав его голос.

— Этот сон и теперь тревожит вас? — спросил он.

— Немного, — подумав, ответила Эллис: — Похоже, я никак не могу избавиться от него. Вот, например, делаю что-то и вдруг снова вижу перед собой этот кинжал. — Она натянуто рассмеялась. — Но это пройдет, я не сомневаюсь!

— Хотелось бы верить, — уклончиво ответил Нейл.

Когда впереди показался ее дом — всего в полквартале ходьбы, — Эллис увидела свое черно-белое объявление о сдаче комнаты и вспомнила, что оно заинтересовало Нейла. Со стороны это выглядит просто уморительно, подумала она, холостяк ищет приюта под крышей старой девы! Может быть, это изменило бы его образ жизни?

— А где вы живете сейчас? — издалека услышала она собственный вопрос.

— Над Торнби.

— О! Как неприятно... Там, наверное, ужасно шумно?

— Да, до закрытия, — согласился Нейл. — И вечно воняет кислым пивом и горелой едой.

— Премило!

Нейл резко взглянул на нее и увидел озорные искорки, пляшущие в дымчатой зелени глаз. И тогда, медленно-медленно, словно приоткрылась годами запертая тяжелая проржавевшая дверь, он улыбнулся ей в ответ. Улыбка разлилась от уголков его рта, сгладила края шрамов. Веселые лучики морщинок разбежались от краешков просиявших серо-зеленых глаз, сразу потерявших свое обычное мрачное выражение.

Эллис затаила дыхание. На теплый рассвет — вот на что была похожа открытая улыбка Нейла Морфи. Ночь прошла, сменившись алым рассветным румянцем.

— А вы насмешница, мисс Эллис?

— Боюсь, что да, — согласилась она, широко улыбаясь в ответ. — Поймите, я выросла здесь, но получилась не совсем такой, как большинство здешних женщин. В нашем округе точно такие же мужчины, как и везде, то есть в большинстве случаев за гордым словом «мужчина» не стоит ровным счетом ничего — так, одна вывеска.

— Ну а вы-то, конечно, видите их всех насквозь!

Эллис передернула плечами,

— Мне всегда казалось, мистер Морфи, что мужчина не уронит своего мужского достоинства, если, прежде чем войти в дом, он счистит навоз со своего ботинка.

— Вашему батюшке, верно, никогда не приходилось очищать от навоза свои ботинки?

— Да, он был судьей. Но, поверьте, мой отец исправно исполнял все остальные «мужские обязанности», начиная с традиционной осенней охоты и кончая стойкой у Торнби. Все эти неважно. Разница между моим отцом и большинством мужчин заключалась в одной маленькой вещи — мой отец отдавал себе отчет в том, что делает. Он умел отвечать за свои поступки и совершал их осознанно.

— А почему вы до сих пор одна, мисс Эллис? Уж не потому ли, что видите насквозь всех мужчин?

— Нет.

Эллис крепко сцепила зубы и ускорила шаги, более не заботясь об изувеченной ноге Морфи. Он издевается над ней, а ведь она не сделала ему ничего дурного, просто пошутила!

— Я очень высоко ценю и глубоко уважаю многих достойных граждан нашего округа, мистер Морфи! Шерифа Робинсона, Сэма Каули, Боба Ньюмена. Продолжать?

Нейл удержал ее, поймав за локоть.

— Я не могу идти так быстро, мисс Эллис, — сказал он спокойно.

Эллис почувствовала себя полнейшим ничтожеством. Она ведет себя как законченная идиотка! Несется вперед со скоростью курьерского поезда, хотя прекрасно знает, что причиняет страдания больному человеку!

Сгорая, от стыда, она медленно обернулась я подняла глаза:

— Простите меня. Я не хотела... Я только пошутила.

Она ничего не сказала о том, почему побежала вперед. Нейл мог расценить это как проявление жалости, а Эллис была слишком далека от того, чтобы демонстрировать жалость к этому мрачному, опасному человеку.

С минуту он молча смотрел на Эллис, потом еле заметно улыбнулся:

— А я вовсе и не думал оспаривать необходимость счищать навоз с ботинок.

...Мне совсем не хочется домой, подумала Эллис, когда они подошли к подъезду. Неожиданно она почувствовала, что не хочет снова остаться одна, не хочет слушать бесконечное тиканье старых часов, дожидаясь, когда же наконец пробьет шесть и можно будет приступить к приготовлению одинокого ужина. И тут она поскользнулась на ледяной дорожке, засыпанной чистым вчерашним снегом, Эллис охнула и напряглась, ожидая болезненного падения на мягкое место, но неожиданно, на полпути к земле, ее подхватили сильные мужские руки.

— Проклятье! — шепотом вскрикнул Нейл, со свистом вдыхая воздух сквозь стиснутые от боли зубы.

От спины боль страшной волной прокатилась по всему телу, холодный пот выступил на лице, зубы заломило от муки. Несколько страшных секунд, показавшихся вечностью, он продолжал поддерживать Эллис, не в силах разогнуться.

Наконец он осторожно опустил ее на землю. Эллис моментально вскочила на ноги. Озадаченная тем, что Нейл позволил себе выругаться при ней, она посмотрела на него и замерла. Одного взгляда на Нейла, согнувшегося пополам, с мучительно сжатыми белыми губами, с лицом, покрытым бисеринками йога, было достаточно, чтобы понять, как он страдает.

Она не посмела упрекнуть его за то, что он подхватил ее, не осмелилась спросить, что же ей теперь делать. Люди, испытывающие такие страдания, очень болезненно относятся к глупым вопросам. Поэтому Эллис просто подождала, пока кончится самое худшее. А когда Нейл начал выпрямляться, она подошла сбоку и обхватила его за пояс, точно так же, как и прошлым вечером.

— У меня остался тот бренди, — просто сказала она. — А ввиду наступающего праздника я сегодня утром купила еще несколько бутылок скотча и бурбона.

Нейл глубоко вздохнул, обхватил Эллис за плечи, и они медленно двинулись к дому Гудингов.

— Пожалуй, мне и впрямь полегчает от глотка крепкого скотча, — процедил он наконец.

— И я так думаю. Но, может, вам стоит принять что-нибудь посильнее? Какое-нибудь сильное обезболивающее?

Он отрицательно покачал головой.

— Но почему? — удивилась Эллис. — Напротив...

Он перебил ее, не извиняясь:

— Я не хочу превратиться в наркомана, мисс Эллис, даже и в лекарственного.

Это вызывало уважение, но Эллис не могла смириться с мыслью, что этот человек обречен терпеть ужасные страдания без всякой возможности хоть ненадолго снять боль.

— Неужели так будет всегда? — спросила она.

— Не знаю.

Уходя на свадьбу, Эллис не отключила топление, поэтому они с Нейлом вошли в дом через парадное. С явным облегчением Нейл нырнул в кресло-качалку. Точно так же, как судья Гудинг, когда его донимал радикулит.