Сладкое подчинение (ЛП)

***

В салоне я, как обычно, сплетничаю с моим стилистом Байроном, но позволяю ему говорить больше меня. Байрон занят болтовней, промывая мои волосы и утешая после всех переворотов прошедшего дня. Вокруг меня сливки Нью-Йоркского общества заняты сушкой волос и маникюром, листанием глянцевых журналов и планированием следующей вечеринки.

Вот как я провожу свои дни обычно: спа-процедуры, услуги парикмахера, обеды и благотворительные мероприятия. Все, что я хотела, когда была маленькой — это повзрослеть и стать одной из тех красивых женщин с обложек журналов. Я думала, что, если я смогу стать одной из них, все будет хорошо. Никаких забот, никаких стрессов.

А потом Эшкрофт удочерил меня, и я поняла, что ошибалась.

Но сегодня, именно сегодня, я решаю притвориться, будто я действительно легкомысленная светская львица, как люди и считают, и самое важное решение, которое я принимаю, — это подборка балеток или выбор цвета для маникюра.

Мой телефон жужжит, пока я жду, когда высохнет лак. Я осторожно нажимаю на кнопку громкой связи.

— Иззи, детка, я сижу одна за столом для шестерых, где ты?

Моя подруга, Оливия. Дерьмо. Я совсем забыла про наш обед.

— Прости, я уже в пути! — лгу я. — Остальные еще не приехали?

— Ты знаешь Николь, — Оливия вздыхает. — Она любит произвести впечатление.

Я улыбаюсь.

— Обещаю, что скоро буду.

Я заканчиваю дела в салоне и ловлю такси. Обед с моими друзьями — именно то развлечение, в котором я нуждаюсь.

В Бистро «Минау» многолюдно, когда я приезжаю. Это лучшая точка для того, чтобы на других посмотреть и себя показать: белая кожа, стеклянные стойки с полированным баром и лучшей винной картой в городе.

— Мисс Эшкрофт. — Элегантный французский портье встречает меня на входе. — Пожалуйста, сюда.

Я замечаю девчонок в конце зала. Они сидят за столиком у окна. Конечно же, Николь и ее свита хотят быть замеченными за обедом здесь. Одна из них, вероятно, уже сообщила сплетникам-обозревателям о своем местонахождении, чтобы они могли обсудить наши наряды, обувь и сказочную жизнь.

Оливия замечает, что я иду, и машет мне. Николь и Лулу уставились в мобильные телефоны и даже не замечают меня, когда я присаживаюсь и громко говорю:

— Привет.

— Изабелль, милая. — Николь приветствует воздушными поцелуями в двух метрах от меня. Лулу просто в смятении смотрит на меня, будто мы встретились в первый раз. Бр-р. Внезапно я понимаю, что я действительно не в настроении, чтобы терпеть их сегодня. Но Оливия приветлива, и мне всегда доставляет удовольствие проводить время с ней, так что это, своего рода, компромисс.

Официант подходит, чтобы принять наш заказ. Николь обращается с ним как со слугой. Она заказывает бутылку дорогого шампанского на всех, хотя время едва перевалило за полдень. Он, должно быть, привык иметь дело со светскими львицами, поэтому невозмутим.

Моя первая приемная мама была официанткой, и я помню, какой усталой она приходила с работы. Она растирала свои ноги и давала советы, пока курила сигарету. Однажды, пытаясь научить меня жизни, она рассказала о каждом из ее клиентов, пока сортировала бумажные купюры: отдельно пятерки и десятки.

Лучшие чаевые в тот день были от пожилой пары. Они приехали в город, чтобы навестить сына и его новую жену. Недавно вышедшие на пенсию, они рассказали ей, как высоко ценят ее помощь в выборе блюда с пониженным содержанием соли для супруга.

Худшие чаевые — два доллара с сорока пяти оставила пара деловых партнеров, которые в процессе еды хихикали над кривыми и желтыми зубами моей приемной мамы.

Она сказала мне, что самые богатые люди, как правило, наименее щедрые. Если тебе не нужно работать, чтобы выжить, сказала она, ты не будешь ценить тех, кто это делает.

Я никогда не забуду ее слова, а в бистро «Минау» я наблюдаю ее теорию в действии.

— И все это должно быть без глютена, — говорит Николь, все еще диктуя требования. — Только органические. Вы можете проверить происхождение тунца в салате Нисуаз? — добавляет она. — Я ем рыбу, пойманную только в проверенных местах.

Оливия и я обмениваемся улыбками.

— Конечно, — официант кивает, записывая все это, затем обращается ко мне.

— А вы, мисс?

Двое пожилых мужчин за соседним столом с удовольствием разрезают сочные стейки с шалфейным кремом, обжаренными грибами и хрустящими фри. Смотрю на них с завистью. Но я знаю, что Николь и Лулу будут дразнить меня, если я закажу что-либо большее, чем еда для кроликов, независимо от того, насколько я голодна. Каждый раз я мысленно и тайком пробиралась в магазин за чизбургером с беконом и арахисовым маслом с заварным кремом. Это моя версия рая на земле.

Но небесам придется подождать.

— Мне тоже салат, спасибо. — Я одариваю его извиняющейся улыбкой. Я обязательно дам ему дополнительные чаевые за стервозное поведение Николь.

После того, как он уходит, Николь уже поглощена разговором о последнем скандале с участием ее подруги Пейдж.

— И вы знаете, что самое ужасное в этом? Сейчас он разводится с ней.

Лулу охает так, будто впервые слышит это.

— Она должна была проигнорировать его похождения.

— Конечно. — Оливия вздыхает, отпив из своего бокала. — Какой мужик не изменяет?

— Он богат. У нее есть множество преимуществ от этого, — усмехается Николь. — Но она подписала брачный контракт. Она потеряет все. Квартиру. Дом в Хэмптоне…

— Тупая корова, — добавляет Лулу, хихикнув.

— Верно? — Николь выпивает шампанское за несколько глотков и морщит нос. — Я имею в виду, у нее не останется вообще ничего. Почему мы до сих пор общаемся с ней?

— Ну, она не будет приходить в такие места, как это, — соглашается Лулу, — и нам будет не о чем говорить.

Обычно я просто сплетничаю вместе с ними, но после всего, что произошло за последние двадцать четыре часа, я удивляюсь, почему я все еще здесь. Что бы они сказали, если бы узнали о моих отношениях с Брентом?

Оливия поворачивается ко мне.

— Ты сегодня тихая. Все хорошо?

Я выдавливаю улыбку.

— Спасибо за заботу, я в порядке. Просто голова болит.

Оливия похоже не верит мне.

— Ну, если передумаешь, у тебя есть мой номер. Иногда у меня тоже сильно «болит голова».

Она тепло улыбается, и я рада, что она не стала допытываться.

Из всех моих светских друзей она самая милая и настоящая. Я бы хотела довериться ей, но мы слишком разные. Ее семья владеет несколькими престижными художественными галереями, и она всю жизнь окружена богатством и роскошью. Лучшие школы, лето за границей, европейские каникулы… У ее семьи даже есть ферма с пони в Коннектикуте. И будет ли она все еще общаться со мной, когда узнает о скелетах в моем шкафу?

Оливия знает меня только как Изабелль Эшкрофт. Хоть я и защищена трастовым фондом и фамилией, но мое положение в этом мире по-прежнему шатко. Мне следует помнить: я выучила их правила с нуля, тщательно наблюдая за теми вещами, которые они всю жизнь воспринимают как должное.

Внезапная волна неуверенности поднимается в моей груди. Я смотрю на окружающих. Могу ли я назвать этих женщин моими друзьями? Я не могу довериться им или кому-то еще по-настоящему.

По правде говоря, я совсем одна. Единственный человек, который что-либо видел за этим фасадом — Кэм.

Я стараюсь оттолкнуть мысли в сторону и сосредоточиться на обеде. Я сплетничаю и общаюсь с другими, но мне трудно быть на одной волне с ними. Вскоре приносят счет, и я вздыхаю с облегчением.

— Скоро увидимся! — обещаю я после очередного раунда воздушных поцелуев. Я выхожу из бистро и пробую распланировать сегодняшний день.

Есть несколько бутиков поблизости, и хотя Кэм пообещал достать все, что мне нужно, я решаю зайти домой и забрать кое-какие предметы первой необходимости.

Я за полквартала от дома, когда вдруг замечаю знакомое лицо в костюме от Армани.

Брент.

Я ныряю обратно в переулок, молясь, чтобы он не увидел меня. Мое сердце бьется со скоростью мили в минуту, и я глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться.