Хорошие девочки получают все

Последовало молчание. Длительное.

– Джули? Эй, ты здесь?

Слышу ее дыхание. О нет! Если Джули приходится дышать по Ламазу, [13] значит, у меня неприятности. (Нет, она никогда не рожала; долго рассказывать.)

– Ты хотя бы выиграла?

– Что выиграла?

– Пари, Кирби! Ты хотя бы выиграла пари, сохранив работу? – Мы бы не дружили с двенадцати лет, если бы я не научилась определять значение ее интонаций.

Сейчас это был многострадальный, с трудом сохраняющий терпение голос. Подруга давала понять, что лучше мне поскорее рассказать всю историю или она разозлится.

– Э-э… не совсем. Но это легко. Просто в течение следующих четырех недель кто-нибудь должен назвать меня хорошей, славной, милой и тому подобное, или я не поеду в Италию, вот и все.

– Это действительно все? – Ее голос определенно становится громче.

– Ну, вообще-то нет. Я еще и потеряю работу. Но если… когда я одержу победу, Бэннингу придется передо мной извиниться. Публично. Перед всем отделом. Ха! – Я очень довольна поставленными мной условиями.

В конце концов, Джули моя лучшая подруга. Уж если в данной ситуации кто и будет на моей стороне, так это она.

И снова долгое молчание.

– Ты можешь заставить его отказаться от пари?

– Что? Не верю, что именно ты говоришь мне это, Джули. Ты же моя лучшая подруга! Или по крайней мере была, пока не стала знаменитостью и не забыла о тех твоих друзьях, кто не может похвастаться регулярным появлением на страницах «Энтертейнмент уикли». – Я с силой бросаю лед в раковину, разбивая фужер, который только что сама туда поставила, и злобно кричу: – А-а-ах!

– Я остаюсь твоей лучшей подругой, ты, глупая, обидчивая, вздорная особа! Теперь прекрати искать со мной ссоры, чтобы не рассказывать о случившемся, и выкладывай все.

Так я и сделала. Рассказала все, без обиняков и прикрас, что вряд ли улучшило мою репутацию. Джули глубоко вздохнула:

– Эх, Кирби, Кирби! Неужели ты думаешь, что можешь так говорить с людьми – особенно со своим начальником – и тебе за это ничего не будет? Неужели плохие отзывы в течение многих лет ничему тебя не научили? «Слишком агрессивна, не уважает начальство, не умеет работать в команде»? Удивляюсь, что он сразу тебя не уволил.

– Меня любит новый председатель совета директоров. Точнее, председательница. Говорит, я похожа на нее, какой она была в старые, добрые времена, – молодую и не обремененную сомнениями. – Ухмыляюсь, вспоминая неутомимую воительницу Матильду Джеймисон.

– Кирби, я бы не назвала это комплиментом, ну да ладно. Предположим, ее расположение спасло тебя от немедленного увольнения. Но твой шеф тут же обошел это препятствие, предложив «глупое пари», не так ли? Не слишком ли скоро ты перебралась из ранга всеобщей любимицы в черный список Стюарта?

Я понимаю, что скоро протопчу на ковре тропинку, и снова плюхаюсь на диван.

– Сегодня я уволила трех человек, практически всех оставшихся сотрудников моего отдела. Наверное, он немного удивлен этим.

Мы болтаем еще какое-то время, но у Джули не возникает никаких идей, кроме «никогда не доверяй мужчине по имени Бэннинг [14]». В любом случае после общения с ней становится легче, хотя, вешая трубку, я не припоминаю с ее стороны ни одной попытки убедить меня в том, что найти того, кто назовет меня хорошим человеком, совсем не трудно.

Озираясь и видя в раковине немытую посуду после завтрака, а на столе два пустых фужера и остатки пиццы, вздыхаю и думаю: не лучше ли пойти спать и разобраться со всем этим утром? Моя лень начинает побеждать в ожесточенной схватке с пуританскими принципами трудовой этики, присущими среднему классу, и тут раздается звонок в дверь.

Подавляю стон. Я никого не жду и уж точно не в настроении трепаться с кем-нибудь из моих чрезмерно общительных соседей. Каждый день кто-нибудь приглашает меня на барбекю, или на благотворительную вечеринку, или… впрочем, это, кажется, было прошлым летом. Но праздничные вечеринки и тусовки, посвященные совместной обрезке деревьев, последний месяц устраивались практически через день. Я, правда, не была ни на одной из них. На самом деле нет ничего хорошего в слишком тесных контактах с соседями. А вдруг вы кому-то не понравитесь? Тогда придется ловить на себе неодобрительные взгляды, подбираясь к общему столу. Гораздо лучше держать дистанцию и ограничиваться сдержанной улыбкой, когда проезжаешь мимо на своем автомобиле, по пути на работу.

Иду к двери и замечаю свое отражение в зеркале у входа. На этот раз стон сдержать не удается. Как я могу так ужасно выглядеть? Растекшаяся тушь образовала рисунок, напоминающий глаза енота, – причиной тому, наверное, nappus interruptus, [15] волосы, как в рубрике «До» телевизионного шоу «Экстрим мэйковер», [16] красные глаза с мутным взглядом. Отлично.

Да, если я покажусь кому-либо в таком виде, можно забыть о назойливых приглашениях.

Глубоко вдыхаю и выдыхаю. Зря я это сделала. Неужели этот запах исходит от меня? Дышу в ладонь и тщательно принюхиваюсь. Святые угодники – я воняю дешевым вином, как алкоголичка. Превосходно. Еще один шаг к безжалостному истреблению остатков самоуважения. Теперь остается лишь усесться на Пайк-стрит и пить «Бунз фарм», [17] спрятанное в коричневом бумажном пакете.

Впрочем, кому какое дело? Может, мне повезет и человек, звонящий в дверь уже третий раз, просто хочет что-нибудь продать. Тогда мое лицо окажется красноречивее множества табличек «Не попрошайничать».

Злобно усмехаясь, рывком распахиваю дверь:

– Чего надо?

Женщина на крыльце отступает на полшага назад и смотрит на меня, вытаращив глаза, потом опускает взгляд на зажатую в руке папку.

– Гм… Кирби Грин?

– Да. Что вам нужно? – Я даже не пытаюсь изобразить любезность.

Наверняка ей требуются деньги или подписи под каким-нибудь прошением (свободомыслие в здешней округе в большом почете), а у меня совсем неподходящее настроение.

– Э-э… Я Мария Эстобан. От «Почетных братьев и сестер», помните? Пришла провести последнее собеседование, перед тем как вас утвердят.

6

Кирби

Vorrei qualcosa contro il mal di testa (Мне нужно что-нибудь от похмелья)

Я с ужасом смотрю на весьма официально одетую женщину, стоящую у двери моей квартиры. Вид у нее нетерпеливый. Более того – она то и дело смотрит на часы.

Пытаюсь заставить свой мозг работать.

– Но кажется, встреча была назначена на…

– … семь тридцать, – перебивает она, вновь демонстративно глядя на часы. – Сейчас уже семь тридцать пять, но я задержалась из-за пробок. Если я пришла в неподходящее время…

Она окидывает взглядом мою помятую одежду, волосы и лицо, и в ее глазах появляется что-то похожее на отвращение. А еще она поджимает губы и морщит нос. Замечательно. Я ждала всего-то шесть месяцев, почему бы и здесь все не испортить? О-о-ой…

– Нет, нет, что вы. Входите, пожалуйста. Простите, я немного растерялась. Я… э-э… больна. Да, точно! У меня грипп, и я пришла домой пораньше, чтобы немного поспать. От этой микстуры от кашля мне стало еще хуже. – Приглашая Марию Эстобан в дом, изображаю легкое покашливание, прикрыв рот рукой, и тут же вспоминаю, что у меня изо рта пахнет так, будто я только что из бара. – Садитесь, пожалуйста, на диван. Я как раз собиралась выпить чаю – сейчас принесу нам обеим.

Строгое выражение лица мисс Эстобан смягчилось при слове «грипп». Вероятно, тем, кому собираются доверить роль почетной сестры в созданной в Сиэтле доморощенной версии программы «Старшие братья/Старшие сестры Америки», [18] не запрещено болеть.