Болотный Тигр

– И, конечно же, извинился? Объяснил как-нибудь?..

– Как бы не так! От такого дождешься! Он вышел на крыльцо, затворил за собой дверь и продолжал презрительно смотреть на меня, как на какого-то слизняка, – Дженнифер изменила голос, передразнивая своего врага: – "Не стоит благодарности, мисс Морли, я всего лишь перенес вашего отца на кровать, да еще расстроил вас с сестрой".

– Ну что ж, он прав.

– Возможно. Все дело в интонации. Он как будто видел меня насквозь. Я чувствовала себя голой. Ты не можешь себе представить, каково мне было.

– Сама виновата. Ты же не станешь отрицать, что это была твоя идея – отправиться на охоту.

– Сама знаю, не береди рану. Я, должно быть, спятила – вздумала связаться с подобным типом. Эндрю, по крайней мере, человек!

– Поздравляю. Хоть какой-то толк.

– Хватит, Рози. Перестань издеваться. На моем месте и тебе было бы не до смеха. Только он вышел на крыльцо, как начался дождь – крупными такими каплями. Естественно, я ожидала, что он пригласит меня в дом. Ничего подобного! Наоборот – сошел с крыльца и потопал по дорожке. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. А когда мы дошли до ворот – одна створка вот-вот соскочит с петель, – он распахнул их и посоветовал: "Поспешите, не то промокнете".

– А дальше?

– Все. Никаких «дальше». Я поплелась прочь, как побитая собака. А тут еще, как назло, нога почти перестала сгибаться. Я успела совсем немного пройти, как разразился ливень. Хуже всего то, что я чувствовала: этот негодяй стоит и наблюдает за мной. Говорю тебе, Рози, это просто изверг. Дикий зверь. Вот уж точно Болотный Тигр!

– Да, он не склонен принимать гостей. Вчера так прямо и заявил.

– Но почему? По крайней мере, мог предложить мне укрыться от дождя.

– Несомненно.

– Ну ладно. Пусть сгниет в своей башне из слоновой кости! А знаешь, так и случится. Здесь не станут мириться с его заскоками. Кем он себя воображает, в самом-то деле?

– Очевидно, хозяином Торнби-Хауза. Помещиком-феодалом. Ладно, допивай свой чай, и забудем эту историю. Если к вечеру распогодится, прогуляемся к Эндрю?

Дженнифер вздохнула.

– Странно, что он все еще в отъезде. Должен был вернуться вчера вечером.

– Не забывай: у него на руках ферма.

– Понимаю…

– Намажь лепешку маслом, пока горячая, – Розамунда передала сестре тарелку. Та поднялась и проследовала к буфету за маслом. И вдруг, словно увидев что-то за окном, подбежала к нему, приблизила лицо к стеклу и вгляделась в завесу дождя. Ей почудилось, будто на дальнем берегу стоит маленькая фигурка. Дженнифер поморгала, протерла запотевшее стекло и вгляделась пристальнее.

– Рози! Посмотри, там кто-то есть!

Розамунда расплющила нос о стекло и прищурилась.

– Ребенок!

– Но откуда? Здесь ни у кого нет детей – во всяком случае, таких маленьких. У Браунов все старше четырнадцати.

– И все-таки это ребенок, – Розамунда бросилась к двери.

Выбежав на крыльцо, она отчетливее разглядела детскую фигурку.

– Дай-ка мне пальто! – бросила она через плечо, не спуская глаз с ребенка, девочки, которая уже собралась ступить в лодку.

– Что ты задумала? Помочь ей переправиться? А вдруг с ней кто-то есть? Какой-нибудь рыбак…

– Что-то непохоже. Да и кто здесь рыбачит? Дженнифер помогла сестре надеть пальто.

– Но все-таки – как ты собираешься поступить?

– Спрошу, откуда она и куда направляется. Наверное, бедняжка заблудилась. И потом…

Розамунда не договорила. Вместо этого она ринулась вниз с крыльца, пересекла весь сад и, едва не поскользнувшись, сбежала к пристани.

На дне лодки проступила вода. Розамунда не стала ее вычерпывать, а быстро переправилась на тот берег.

Первый же взгляд на девочку заставил ее содрогнуться. А когда она внимательнее вгляделась в этот бесформенный, насквозь промокший комочек и лицо с явными признаками слабоумия, ее затопила жалость. Прищуренные веки девочки, из-за которых почти не было видно глаз, часто-часто моргали. Постоянно открытый рот походил на выведенную неверной рукой букву «О». Толстый, похожий на обрубок язык покоился на нижних зубах. Редкие, бесцветные волосы прилипли к черепу, отчего девочка казалась лысой. Плечи сгорбились. Из-под короткого пальтишка торчали похожие на два толстеньких полешка ноги. На вид девочке можно было дать лет десять, но, конечно, точно определить ее возраст было невозможно.

Наклонившись к ней, Розамунда ласково спросила:

– Ты заблудилась?

Ответа не последовало. Ребенок таращил на Розамунду щелки глаз.

– Где твоя мама? Папа? Пошли ловить рыбу?

Снова молчание. Наконец девочка занесла ногу в лодку.

– Минуточку! – попросила Розамунда и оглянулась по сторонам – ни одной живой души. Нельзя же бросить маленькую на произвол судьбы. Лучше взять ее с собой. Девушка протянула руку. – Спускайся. Только осторожно.

Девочка шагнула в лодку и опустилась на скользкое сиденье. Потом подняла мокрое лицо и улыбнулась, отчего черты ее лица исказились и стали еще уродливее. Из груди Розамунды рвался крик, знакомый тысячам родителей: "Господи, как ты допускаешь этих несчастных родиться?"

Доплыв до противоположного берега, она помогла девочке выйти из лодки и за руку повела к дому. Девочка не противилась, однако возле самого дома остановилась, вырвала руку и впилась взглядом в Дженнифер – та стояла в дверном проеме. На лице несчастной девочки отразилась гамма противоречивых чувств.

– Господи! – воскликнула Дженнифер! – Откуда она взялась? Зачем ты ее привела? Где ее родители?

– Я знаю столько же, сколько ты. И оставь, пожалуйста, этот тон, – вполголоса проговорила Розамунда и повернулась к малышке. – Входи, не бойся. Здесь сухо. Обогреешься и подождешь маму, – она протянула к девочке руку, но та отпрянула и продолжала сверлить взглядом Дженнифер.

– Она что, не умеет говорить?

– Не знаю, – Розамунда выпрямилась и пошла в дом, мимо Дженнифер. – Не обращай внимания, она сама войдет. Принеси пирог с чаем. Может, мне удастся…

Дикий вопль помешал ей закончить фразу. Розамунда обернулась и застыла, как вкопанная. Девочка налетела на Дженнифер, вцепилась ей в халат и замолотила ногами. Застигнутая врасплох, Дженнифер в ужасе отбивалась. Розамунда схватила девочку и попыталась оттащить ее от сестры. Та вопила:

– Убери этого звереныша! Дрянь! Уродина! Ужас! Смотри, что она сделала!

Из мастерской прибежал на шум Генри Морли.

– В чем дело? Что здесь происходит? – он остолбенел при виде того, как Розамунда, опустившись на колени, пыталась утихомирить отчаянно барахтающееся дитя. – Ради бога… кто это?

– Смотри, что она натворила! – истерично кричала Дженнифер, показывая прокушенную руку.

Розамунда подняла голову.

– Папа, уведи Дженнифер в гостиную. Куда угодно. Оставьте меня с ней наедине.

– С тобой будет то же самое! – вопила Дженнифер. – Какого черта ты притащила сюда это… это… дьявольское отродье?

– Это дьявольское отродье – моя дочь!

Все вздрогнули, как от электрического тока, и повернулись к двери. Там стоял Майкл Брэдшоу. Девочка издала сдавленный звук – что-то среднее между мычанием и хрюканием – и неуклюже заковыляла к нему. Брэдшоу легко подхватил ее на руки и посадил себе на закорки. Она привычно обхватила ручонками его шею. Все члены семьи Морли молчали. Розамунде показалось, будто этот человек свалился с неба – ангелом мщения. Поскольку всеобщее внимание было приковано к ребенку, никто не расслышал приближения парома.

Так вот, значит, о какой «собаке» говорила Дженнифер!

Бедное дитя! Розамунда по-прежнему испытывала к девочке сострадание – несмотря на то, что та набросилась на Дженнифер. Но еще больше она жалела отца девочки, этого надменного «типа». Неудивительно, что он сторонился людей! Гордыня служила ему защитой.

Как ни странно, первой пришла в себя Дженнифер. Она протянула укушенную руку и дрожащим голосом произнесла: