Мы влюблены в свою свободу (СИ)

Следующим утром я просыпаюсь первой. В смысле, из нас двоих. Стив обнимает меня, прижав к себе. Я медленно убираю его руку и сажусь на кровати. Я целую его в плечо пересохшими губами. Он открывает глаза и сонно улыбается мне.

— Мы были бессмертны вчера, — сипло говорит он.

— И мы могли делать все, что угодно, — шепчу я.

Он переворачивается на спину и протирает глаза.

— Но мы всего-то переспали.

Я подхватываю его смех.

Дорогой дневник,

Пройдя через все это и потеряв многих друзей, я понимаю, что единственные люди, которым я могу доверять — мои музыканты. Единственный человек, которого я люблю — Стив. С ним все мысли о самоубийстве исчезают. Я забываю прошлую жизнь. Я забываю прошлую себя.

И я уверена, единственная моя семья — это они.

Лори.

Я выхожу из комнаты и замечаю, что Алекс, Джей и Вендетта сидят на кухне, поедая яичницу.

— Как он? — Я наливаю себе в кружку воды.

— Спит. Я повозилась с ним изрядно, но сейчас все нормально, — кивает Вена, — сколько мы еще будем стоять? – она поворачивается к Алексу.

— Дня два, наверное.

Она явно довольна ответом, судя по ее легкой улыбке.

Я прижимаюсь спиной к прохладной стене и молча смотрю, как все едят, решая, голодна ли я.

Выходит Стив и музыканты, как по команде, начинают обсуждать, как классно они выступили. Мы с Веной просто изредка киваем.

Ближе к вечеру мы собрались посетить местный клуб. Я надеваю свое платье, которое немного испачкалось. Фонари освещают грязные улицы. Подходя к клубу, я уже чувствую спертый запах алкоголя и пошлости.

Музыканты сразу же исчезают, как только мы заходим в клуб. Я остаюсь одна.

Прохожу к барной стойке, садясь на высокий стул.

Заказываю себе ром и, оплатив, давлюсь самым дерьмовым ромом в мире. Ко мне подходит мужчина, на вид ему лет двадцать, если не меньше.

— Привет, — он садится напротив меня.

— Ты что-то хотел?

В темноте сверкает ножик. Я медленно встаю со стула.

— Эй, ты чего?

Он истерически-тихо смеется, а я продолжаю пятиться назад. Я скрываюсь в толпе, слыша его крики. Сердце, на удивление, даже не колотится. Я выхожу из клуба, проходя мимо прижатым к стенкам проститукам.

Холодный воздух обдает меня. Я шагаю по мокрому асфальту, быстро моча потрепанные кеды.

— Эй, мы не закончили, — я слышу голос этого парня сзади.

Пытаюсь бежать, однако из-за темноты это кажется невозможным. Я огибаю клуб и оказываюсь у его черного входа. Прислоняюсь спиной к стенке. Здесь тупик. Одна надежда — он не заметит меня в темноте. Пытаюсь открыть серую дверь, но она не поддается. Выдыхаю весь воздух, что есть в легких и вжимаюсь в стенку как можно сильнее.

Однако он стоит напротив меня, смотря на мое платье, которое порвалось. Он медленно подходит ко мне и приставляет нож к горлу. Я нервно сглатываю. Он опускает ножик ниже и разрезает кожу в ямке между ключицами. Я скулю и морщусь от боли. Лезвие идет все ниже, оставляя неглубокую рану. Он убирает нож и приставляет его к моему животу. В итоге, на шее и груди примерно пятнадцать сантиметров разрезанной кожи, из которой идет кровь. Сквозь платье я чувствую острое лезвие ножа. Чувствую, как начинаю реветь. Безотчетно и тихо. Его дыхание обжигает мне кожу. Живот сводит от страха. Кончик ножика разрезает легкую ткань платья.

— Я сказал, мы не закончили.

Он отходит от меня на шаг и широко отрывает рот и распахивает глаза. Секунду мне кажется, что он удивлен. Из кончика его рта идет кровь темной струйкой. Но потом он падает и за ним я вижу Стива, с окровавленным ножом в руке.

— А я сказал, что закончили.

Я спускаюсь по стене и начинаю плакать. Парень дергается еще некоторое время. Похоже на то, как дергаются наркоманы. Хотя, я не знаю, возможно и когда тебе пырнули ножом в живот, то ты испытываешь кайф.

Прижавшись к холодной и грязной стене, я чувствую, как декольте моего платье становится мокрым от крови. Стив садится рядом на корточки и прижимает меня к себе.

— Все хорошо, ты слышишь?

Я смотрю на его руку, на грязное от крови запястье и начинаю еще больше рыдать.

— Ты убил его? — говорю я, сквозь слезы.

— Да.

Я дрожу у него в объятьях, как бабочка в ладонях восьмилетнего мальчика. Он поднимает мое лицо руками и его взгляд останавливается на шее.

— Ты вся в крови, — перепугано шепчет он, вытирая рукавом своей кожанки, — твою мааать!

Царапина начинает щипать, и я понимаю, что она не такая поверхностная, как казалось.

Я перестаю плакать и встаю, крепко сжав руку Стива. Только сейчас я замечаю, что на нем байкерские перчатки, вот почему он не беспокоится о ноже и отпечатках на нем.

Мои ноги еле-еле меня держат. Я вытираю кровь с шеи подолом платья. В итоге, так можно идти на Хеллуин.

Мы приходим в автодом. Стив держит меня за руку, пока Вендетта обрабатывает царапину перекисью.

— Ничего серьезного, — умозаключает она.

Мы ложимся спать. Я понимаю, что со Стивом я в большей безопасности, чем с миллионом охранников. Он обнял меня, а я уже заснула.

Легко было догадаться, что мне снился тот ублюдок. Постоянно слышала хрипатый голос Стива «А я сказал, что закончили».

========== Глава 9. ==========

К следующему утру было принято решение остаться здесь на некоторое время. Во всяком случае, на два месяца точно. «Мы должны просто отдохнуть. Осталось полтора месяца до нового года. Я хочу провести это время в семейной обстановке», — выразился Алекс и все согласно закивали.

Через неделю мы нашли подходящий домик. В среду мы заселились в него и в этот же вечер мы сидели на полу полупустого дома, не желая разгружать вещи и наводить уют. Мы передавали по кругу бутылку вина и почти засыпали от тепла камина. Даже Зак сидел с нами. Его ситуация заметно улучшилась.

— Никто не читал Джона Грина*? — перебираясь ближе к огню, спросила Вендетта.

По нашему молчанию, она поняла, что нет – не читали.

— В общем, — начала она, отпив от бутылки и передав ее Джею, — у него в книге описывалась игра «Худший деньЛучший день», поиграем?

— Может, правила для начала расскажешь? — фыркнул Стив.

— Все по очереди рассказывают свой самый лучший день из жизни. Кто победил, тот может не пить. Потом все рассказывают самый худший день из жизни. И так до тех пор, пока не останется один, кто выполнит наше любое желание. Я не помню, как заканчивалось в книге, но у нас пусть будет так.

Все радостно приняли ее затею. Я заметила, что на улице идет снег. Уже середина ноября и это не может не радовать.

Мы поставили бутылку в центр и Вена начала первая.

— Лучший день. Хм, — она поежилась, — мне было тринадцать. У нас росла яблоня, которая держала яблоки до декабря. А уже выпал снег. И мы с моей сестрой, ей было одиннадцать, мы ели с ней замороженные яблоки. У меня все.

Стив непонимающе на нее посмотрел, мол «И это твой лучший день?».

— Мой лучший день был, когда мне было… эм, — блондин покосился на камин, а потом на меня, — шестнадцать. Да, точно, шестнадцать. Я сидел со своей мамой, пока все мои друзья были на вечеринке. И она это знала. Мы просто сидели и смотрели телевизор. А потом она сказала «Ты самый лучший сын в мире». До этого, за все шестнадцать гребанных лет, она мне этого не говорила.

— Самый лучший день был, — я начала говорить, так как мы шли по часовой стрелке, — седьмого августа, это была среда. Это был последний день, когда мама и папа не знали об изменах друг друга. Когда мы были семьей. Мы сидели за столом и кушали жаркое мамы. Она тогда готовила потрясающе. Так вот, мы сидели за столом смеялись. А потом пришла бабушка и поздравила моего папу с днем рождения. У нее тогда еще не было двадцати летнего любовника. После этого дня моя семья скатилась в дерьмо.