Мы влюблены в свою свободу (СИ)

Все молчали.

— Самый лучший день был, когда у нас состоялся наш первый концерт. Я просто тогда понял «Я люблю их», — Джей, засучив рукава, умолк.

Алекс улыбнулся, переведя взгляд на Зака и тогда тот начал.

— Была ночь с шестнадцатого на семнадцатое августа. Мне было двадцать два года и я тогда торговал наркотой. Мы с друзьями пошли в клуб. Там к нам сразу начали приставать проститутки. Я просто оттолкнул их и пошел к туалетам. Я увидел там маленькую девочку. Господи, — он посмотрел на меня, — она была младше тебя. Ее волосы были грязные, но и так было понятно, что они — бесцветные. Это была Вена. Наилучший день.

Когда очередь дошла до Алекса, он зажег сигарету и начал говорить, только когда выдохнул дым.

— Лучший день, — он оглянул нас всех и, затянувшись, продолжил, — он был совсем недавно. За нами гнались полицейские машины. И мы спрыгнули с моста, потеряв все. Конечно, это ужасно, но боже, я был рад, что я с вами, — он стряхнул пепел в камин, — мы мокрые шли по лесу. Курили еле уцелевшие сигареты. Мы чувствовали друг друга. И понимаете, я сказал «Доброе утро» тогда не из шутки. Оно и правда было добрым.

Я молча взяла бутылку и отпила, передав по кругу. Выпили все, кроме Алекса.

— Худший день? — Вена вытерла губы рукавом.

Алекс потушил сигарету и выкинул ее в камин.

Все поняли, что не стоит описывать свой худший день так же, как и лучший.

— Когда Ребекка умерла, — вытянул из себя Джей.

— Когда я перерезала себе вены, только из-за страха, что меня изнасилуют, — я посмотрела на Алекса, который закуривал вторую. Он поднял бровь и посмотрел на меня, а я кивнула. Он кинул мне уже раскуренную сигарету.

Стив, поморщив нос, сказал:

— Когда я расстался со своей первой любовью.

— Стой, — вмешалась я, — это же была Эмили?

Он удивленно на меня посмотрел.

— Ты помнишь? Хм, да, — кивнул он, — Эмили.

— Твой худший день, когда от тебя убрали твою няню? — я выпустила из себя дым и стряхнула пепел. Через секунду, я поняла, что стряхнула его себе на ногу, — твою мать!

Я убрала пепел с голени и уставилась на Стива.

— Ой, — он откинул голову назад, — мне было тринадцать, знаешь ли.

— Няня в тринадцать? — Алекс взмахнул рукой.

— Ты меня чуть не спалил своей чертовой сигаретой, — Джей отодвинулся от него.

— Когда я первый раз пришла на трассу, — сказала Вена, и все умолкли.

— День смерти родителей, — Зак откинулся на спину.

Алекс не сказал ничего, так как он уже победил.

— Ты выиграла, — кивнул мне Зак и отпил из бутылки.

Все сделали по глотку, кроме меня и Алекса.

Я почти не слушала ребят. Легла на колени Стиву и закрыла глаза от тепла. Иногда я чувствовала, как он дергается от смеха. То ли от вина, то ли от того, что здесь слишком тепло, я начала чувствовать невероятный уют. На полу. В полупустом доме.

Проиграл Джей. К моменту, как ему загадывали желание, я уже не слышала ничего, кроме дыхания Стива, и то потому, что лежала у него на коленях.

Через некоторое время, когда шум утих, и я снова учуяла запах сигарет, я поднялась с коленей Стива. Я допила то вино, что осталось в бутылке. Странно, но я совсем не чувствовала себя пьяной.

Я села, скрестив ноги, смотря на огонь в камине. Он — единственный источник света в комнате. Я беру Вену за руку, разворачивая циферблат к себе. Почти четыре утра. Я отпускаю ее тонкое запястье и опускаю ладонь на прогретый пол.

Мы сидим на теплом полу в четыре утра.

Мы курим сигареты.

Передаем вторую бутылку вина по кругу.

Рядом трещит огонь.

За окном идет снег.

Мы все в полудреме, но не решаемся заснуть.

Молчим.

И я понимаю, что нет на свете места уютнее и теплее этого чертова дома.

Стив выкуривает сотую за ночь сигарету. Сжимает губы.

Алекс отпивает от вина, не запрокидывая голову. Смеется.

Вендетта улыбается. Поправляет волосы.

Зак греется у огня. Закрывает глаза периодически.

Джей отнимает у Алекса бутылку. Закатывает рукава.

Я просто наблюдаю за ними, борясь со сном. Мне жутко тепло от одного осознания, что они рядом. Мне не верится, что они способны убить. Мне не верится, что на моей шее и груди разрезана кожа. Мне не верится, что Вендетта была проституткой. Кажется, мы сидим тут всю жизнь. Мы такие неправильные. Сидим сейчас здесь, курим. Вне мира и мне это нравится.

Мы встаем и боремся с темнотой. Выходим на улицу, ежась от холода. Пошел первый снег. Я выбегаю из-под навеса первая.

— Ты, может, зайдешь? — Зак кутается в одежду.

— Нет.

Я открываю рот и закидываю голову назад. Снежинки приземляются мне на язык.

— Мне двадцать шесть. Я рок-музыкант, — говорит Стив и встает рядом.

Он высовывает язык и ловит крупные хлопья снега. Через секунду мы все, все стоим и кружимся под темно-синим небом. Нет ничего родней этого.

Когда все уже начинают неметь от холода, мы направляемся в сторону дома. Мы со Стивом идем последние.

— Стой, — он берет меня за руку, — давай постоим?

— Холодно, — я дышу на пальцы, но это не помогает.

— Смотри, все белое. Я просто… хочу… пару минут побыть Стивом, который стоит под зимним небом, держа за руку просто Лори, которая тоже стоит под небом. Ничего больше.

Я замолкаю и мы стоим.

Просто Стив. Просто Лори.

_____________________________

* Джон Грин - “В поисках Аляски”. Аляска Янг придумала игру “Худший деньлучший день”, оригинальной концовкой которой, было играть до тех пор, пока кто-то не сдастся.

========== Глава 10. ==========

Ближе к шести утра мы уже неспособны выйти на улицу. Мы взяли старые пледы, кое-где порванные, заварили себе чай, разбавили его вином и зажгли себе по сигарете.

За окном уже начинает светлеть, и Алекс вскакивает, хотя уже давно пригрелся, положив голову на диванную подушку.

— Рассвет, ребята, — он восторжен, как ребенок.

— Такое происходит каждый день, слушай, — Стив поднял взъерошенную голову и посмотрел на солиста, как бы говоря «Что тебе неймется?».

И все же мы, решив, что легче пойти встречать морозный рассвет, чем слушать пьяного Алекса, встали и вышли на крыльцо.

— Что за пакость, — шепчет Зак, ежась от холода.

Мы вышли, закутанные в пледы. И все были явно не в духе, пока солнце не начало всходить. Это действительно чудесно. Небо осветилось бирюзой, хотя было чисто серым. Мы стояли, не сказав ни слова. Воздух трескался у нас на глазах, а небо становилось все прекраснее. И, насколько я могу судить, мы были все рады, что вышли.

Вернувшись к огню и отморозив свои ноги, мы взвыли от тепла. Время было восемь часов утра, и никто не собирался ложиться спать. Вендетту вывернуло от вина и она, вернувшись из ванной, села ближе к камину. Я легла на пол, ногами к камину и закрыла глаза. Я пыталась заснуть, но разговоры мне не давали даже задремать. А уходить, конечно же, мне не хотелось.

Ближе к десяти я и Вена, поняв, что мы так и не поспим, пошли готовить что-то покушать. Я чувствовала себя жутко пьяной и жутко усталой. Так как раковина была всего одна, я села и ждала, пока Вена помоет чашку и руки. Я уснула прямо за кухонным столом, хотя закрыла глаза только на секунду.

Я открыла глаза, когда поняла, что окончательно отсидела ногу. Я поднялась со стола и дотронулась до щеки: на ней отпечаталась скатерть. Голова жутко болела, и хотелось пить. Я начала хлебать воду прямо из-под крана, как на кухню зашел Алекс. У него во рту была незажженная сигарета. Он улыбнулся мне, когда я вытирала рот подолом футболки Стива. Она полностью закрывала мне бедра, а «короткие» рукава доходили до локтей.