Проклятие (СИ)

Грейнджер рассеянно кивнула и, немного поколебавшись, сжала в кармане галеон.

*

— Что за наряд, Грейнджер? — вместо приветствия сказал Драко. — У твоего ухажера фетиш на цветочки и бантики?

— Малфой, — сухо ответила Гермиона, переступая порог комнаты и осматриваясь. — Оставь свое мнение при себе.

Что ж, как и полагается английским маггловским традициям, в этом доме все было слишком — слишком тесные комнаты, слишком крутые лестницы и слишком маленькие окна.

То, что Драко скрывается в магловской части Лондона, волшебницу не удивило. Это было резонно. То, что на послание Гермионы он отреагировал, прислав за ней домовика, тоже не выбивалось за рамки типичного для Малфоя поведения.

А вот то, что поднимаясь на второй этаж, Грейнджер столкнулась с молодой женщиной, ее, мягко говоря, поразило. Присутствие девушки не очень-то вписывалось в конспиративные игры Малфоя. И если Грейнджер не скрывала своего удивления, то девушка же будто и вовсе не заметила гостью, скрывшись за ближайшей дверью.

— Я не знала, что ты не один, — произнесла Гермиона, мельком осматривая скромный интерьер гостиной.

Драко молча отмахнулся и жестом предложил волшебнице присесть.

— Позволь спросить, она в курсе?

— Думаешь, я слетел с катушек? — равнодушно поинтересовался юноша. — Она под Империусом.

Целительнице будто вылили ведро холодной воды на голову. Она только и могла, что ошарашенно ахнуть, прикрыв рот ладонью.

— Как?! Малфой! — вскрикнула Грейнджер так резко, что суетившийся с чайным подносом эльф подскочил, едва не вывернув содержимое. — Малфой, она же живой человек!

— Она маггл, — невозмутимо отозвался Драко.

От охватившего ее возмущения у Гермионы перехватило дыхание. Она едва могла справиться с собой, потрясенно глядя на бесстрастно изучающего свой маникюр слизеринца.

— Я думала, ты изменил свое отношение! — с вызовом произнесла все еще шокированная и возмущенная Гермиона.

Малфой поднял равнодушный взгляд на собеседницу. В отличие от нее данная тема не вызывала в нем таких бурных откликов.

— К чему? К магглам? — изогнув бровь, поинтересовался он. — Грейнджер, то, что ты больше не вызываешь у меня рвотные позывы, не означает, что простецы, полулюди и прочий сброд — мои лучшие друзья.

Драко принял чашку с дымящимся напитком, которую бережно передал ему домовой эльф. Сделав пару глотков, он довольно ухмыльнулся, глядя на беснующуюся Гермиону. Ему по-прежнему было чертовски приятно действовать ей на нервы, несмотря на всю хрупкость своего положения и, увы, лишь видимое его благополучие. Язвительный треп хоть и ненадолго, но помогал отвлечься. Хотя, стоит признать, в этот раз он дал маху. Стоило заранее позаботиться о том, чтобы его прелестная соседка не попадалась Грейнджер на глаза.

— Ваш чай, мисс, — пропищал крохотный эльф.

Обуреваемая праведным гневом Гермиона шарахнулась от домовика, чая и Драко, одарив последнего взглядом, в который вложила всю неприязнь, на которую была способна.

— Присаживайтесь, мисс, — насмешливым тоном произнес Малфой, — Сэмми очень старался, он обожает гостей.

— Я не за этим пришла! — рявкнула на Драко (но ни в коем случае не на эльфа, нет!) Гермиона, вызвав возмущенное ворчание домовика, прежде чем тот исчез с легким хлопком.

— А зачем же?

Она помолчала, презрительно разглядывая Малфоя, прежде чем наконец ответить.

— Помочь. Но после того, что я узнала, не уверена, что все еще хочу этого.

Тон, которым Гермиона произнесла последнюю фразу, Драко очень не понравился. Когда тебя ненавидят и советуют отправиться далеко и надолго — это одно, он привык. А вот когда тебя презирают и дают понять, насколько ты в глазах говорящего жалок — другое. И этого в определенные периоды жизни Малфою хватило сполна.

— И что же, позволь спросить, заставило тебя сомневаться? — слегка прищурившись, спросил Малфой, хотя ответ знал прекрасно.

— То, что ты ничуть не изменился, — отчеканила Грейнджер. — Как я вообще могла купиться? Ты все такой же лицемер, использующий людей ради своей выгоды, не заслуживающий ни жалости, ни сострадания, ни тем более — помощи!

Гермиона перевела дыхание, глядя на стиснувшего челюсти Малфоя.

— Это низко даже для тебя! Я несусь сюда, чтобы спасти твою двуличную задницу, а ты играешь чужой жизнью, ссылаясь на то, что она маггл! Будто это делает ее не живым человеком, а мусором под ногами таких как ты!

Драко мрачнел, слушая поток грейнджеровских возмущений. Кто она такая, чтобы отчитывать его?

Наконец волшебница прервала гневные излияния, и наступила немая пауза, во время которой бывшие однокурсники испепеляли друг друга тяжелыми взглядами. От слизеринца не укрылось, что девушка крепко сжала палочку.

— Какая же ты дура, Грейнджер, — скривился Драко.

Как можно быть такой умной и тупой одновременно? Малфой был уверен, уж она-то способна его понять, ведь если правда то, что он слышал о ее родителях, Грейнджер по собственному опыту должна знать, что чувствуешь, когда рядом нет ни одного по-настоящему близкого человека, и на какие отчаянные поступки это порой толкает.

— Зачем ты наложил на нее заклинание воли? — настойчиво спросила Гермиона.

— Чтобы развлекаться с ней на пару с домовиком! — огрызнулся Малфой, — А потом я бы запытал обоих до смерти и закопал в саду. Старинная забава чистокровных, ты не знала?

Бурные чувства — плохие советчики. Гермиона отчаянно пыталась прийти в себя, чтобы трезво оценивать ситуацию. Гневная мысль о том, что Малфой использует Империус забавы ради, уже не казалась такой очевидной. То, как он ощетинился от обвинений… Что если за напускным равнодушием и фарсом скрывается что-то в разы более серьезное? А едкий сарказм и обидные шпильки — не только мерзкий характер, но и способ самозащиты, возможность замаскировать уязвимые места и болезненные темы, коих у него должно быть предостаточно.

Если задуматься, кто сейчас Драко Малфой?

Очень неоднозначный совсем еще молодой человек, который бежит и скрывается неизвестно от чего и почему, и (по всей видимости) единственная живая душа, которой он небезразличен — домой эльф.

Грейнджер, ухватившись за внезапную догадку, ощутила укол совести и слегка поникла, растеряв боевой настрой.

Драко ненавидел ее сейчас почти так же, как в школе. За грубое напоминание, каким жалким и пропащим его считают все, кто был на “правильной стороне”.

— Малфой, — осторожно начала Гермиона, — ты же понимаешь, что это все ненастоящее?

— Ни слова больше, — прошипел он.

— Империус не выход, — не останавливалась Грейнджер.

Драко, неестественно собранный и прямой, не пошевелился, застыл словно неживой. Если бы только взглядом можно было убивать!

— Не смей, — процедил он.

— Что ты ей велел? Спать с тобой? Делать вид, что между вами что-то есть?

Гермиона сделала пару шагов, сокращая расстояние между ними. Интуитивно ей хотелось поддержать, обнять, пожалеть, но это было бы возможно только в том случае, не будь здесь одного, но очень значительного “если”.

Если бы это был не Драко, а кто-то другой, гораздо более понятный и простой.

Малфой же — мечта психоаналитика. Ядерная смесь из комплексов, эгоизма, временами даже эгоцентризма, сомнительных моральных принципов и черт знает чего еще. Но при всем этом, каким-то образом ему все же удавалось производить впечатление не напрочь конченого мерзавца, а эдакой гусеницы-переростка, которая хоть и выглядит как отвратительная мохнатая зараза, но все же имеет приятный оттенок и внушает надежду, что однажды превратится в прекрасную бабочку. Хотя, стоило признать, эта бабочка немного подзадержалась в своей первой ипостаси.

Поэтому Грейнджер, сделав несколько шагов к Малфою, остановилась, пресекая свою идею о крепких целительных объятьях на корню. Где-то на периферии сознания она всегда понимала, что избалованный, острый на язык мальчишка — лишь вершина айсберга. Драко оказался многогранным человеком с таким непонятным для нее характером, каких Гермионе еще не доводилось встречать, и она никак не могла предугадать, что же ждет ее за очередным “поворотом”.