Единственный мужчина

Даже сквозь дымку наслаждения Дори уловила нотки раздражения в последних словах Филипа. «Бедняжка, — подумала она. — Привык каждую минуту контролировать ситуацию, а теперь попался в ту же золотую паутину, что и она». Словно очнувшись, Дори принялась осыпать поцелуями его плечи.

— Все в порядке, Филип, — едва слышно шептала она. — Все будет хорошо.

Шейх удивленно взглянул на девушку. Раздражение, написанное на его лице, сменилось выражением удивительной нежности.

— Да, милая. Все обязательно будет хорошо, — прошептал он.

Затем он резко встал, подхватил Пандору на руки и понес к кровати. Уложив ее на прохладное шелковое покрывало, Филип опустился сверху. Дори чувствовала кожей жесткие волоски на его бедрах.

— Знаешь, что я вижу, когда смотрю на тебя? — шептал Филип. — Золото. Чистое золото. Золотистая шелковая кожа. Золотистое сияние волос в лунном свете. — Он провел ладонью по волосам Дори, затем опустил две густые пряди ей на грудь, так что открытыми оставались лишь соски. — И среди золота — две маленькие розовые жемчужины. — Он игриво и нежно погладил языком сосок.

Руки Дори сжимали его сильные плечи, а его губы и пальцы продолжали ласкать ее тело.

— Я хочу запомнить твой вкус. — Филип закрыл глаза. — Тебя надо смаковать. Но я слишком голоден. Я умираю от голода. — Руки его оставили грудь Дори и скользнули между ее бедер. — Ты ведь тоже, не так ли?

— Да, я тоже. — Она жаждала утолить свой голод, страстно желала почувствовать Филипа внутри себя. Он хрипловато рассмеялся.

— Я рад это слышать. — Склонившись над девушкой, шейх поцеловал ее страстно и нежно. Затем быстрым движением вошел в нее.

Боль длилась всего секунду, но она пронзила Дори насквозь, повергла ее в шок. Но не она, а Филип вдруг вскрикнул и застыл в ее объятиях.

— Все в порядке. — Дори разжала пальцы, непроизвольно впившиеся в плечи Филипа, и погладила его лицо. — Пожалуйста, все хорошо. — Боль ушла, и Дори могла теперь двигаться; помогая Филипу проникнуть глубже, подстегивая его возбуждение.

— О каком порядке ты говоришь? — Дори снова зашевелилась, и Филип тихонько застонал в ответ. — Не двигайся, это лишает меня способности мыслить. — А ты не думай ни о чем. — Каждым движением Дори заставляла его проникать все глубже. — Просто люби меня. Я так хочу тебя, Филип. А значит, все, что происходит между нами, правильно. Разве ты этого не чувствуешь? — Голос ее дрожал и срывался от волнения. — Не думай же ни о чем!

— О боже! — В его голосе звучала мольба. — Я не могу, не могу выносить этого больше.

Филип перестал сдерживаться и увлек Дори за собой в неистовом ритме страсти. Пламя охватило их, играя золотистыми языками. Как прекрасно было брать и давать одновременно! Как радостно чувствовать сладкий пожар любви и свершения. Казалось, наслаждение будет длиться вечно…

Голова Филипа лежала у нее на плече. Дори смотрела, как тяжело вздымается его грудь, а по телу пробегают последние волны наслаждения. Она нежно гладила волосы на затылке Филипа, и он чувствовал, что принадлежит ей полностью. После стольких лет разлуки. После стольких усилий держаться от нее подальше. Наконец он принадлежал ей.

Глава 4

— Почему ты пошла на это? — требовательно спросил Филип, поднимая голову. Сердитое выражение его лица моментально вывело Дори из состояния полусонной эйфории. — Скажи мне, зачем ты это сделала?

— Я люблю тебя! Я всегда любила тебя и всегда буду любить!

На лице шейха промелькнуло выражение шока, почти паники.

— И поэтому решила принести мне в жертву свое невинное тело? Как сентиментально!

Филип резко вскочил с постели. Теперь он смотрел на Дори сверху вниз. Тело ее излучало любовь, особенно губы — мягкие и нежные, припухшие от его страстных поцелуев.

— Закройся, — процедил сквозь зубы Филип. — Вечеринка закончена.

Дори знала, что реакция его будет именно такой. Она готовилась к этому, но все равно слишком больно было увидеть искаженное отвращением лицо любимого мужчины. Она покорно натянула на себя шелковое покрывало.

Филип направился в ванную, но на пороге остановился и посмотрел через плечо на Дори.

— Ты не ответила мне.

Она, не моргая, смотрела в горящие гневом глаза шейха.

— Сентиментальность тут ни при чем. Я просто ловко провела тебя.

Выругавшись, Филип захлопнул за собой дверь. Через несколько минут он вернулся в купальном халате светло-серого цвета и уселся рядом с Дори.

— Говори!

— И что же ты хочешь услышать?

— Можешь начать с Луиса Эстевеса, моя невинная маленькая Дори.

— Он играл в поло за бразильскую сборную.

— Лошади, — почти с отвращением произнес Филип. — Я должен был догадаться, что все дело, как всегда, в лошадях. А что скажешь о Дэнфорде?

— У него ранчо в Техасе. — Дори лукаво улыбнулась.

— И снова лошади! А как же Сейбин? Не отвечай. Попробую угадать. В свободное от рок-карьеры время он — жокей на скачках?

Дори покачала головой.

— Просто Нил — мой добрый приятель. Он согласился помочь мне осуществить мой план.

— Ах да, план! Поговорим теперь об этом самом плане. И давно все эти гениальные идеи родились в твоей безмозглой головке?

— С того самого дня, как я сбежала от твоего лондонского агента, — призналась Дори. — Я знала, что я сделаю. Но только тогда еще не понимала, как именно. Самым трудным оказалось ожидание. Ведь прошло несколько лет, прежде чем настало время действовать.

— Ну зато, начав, ты быстро наверстала упущенное. — Филип, не отрываясь, смотрел на Дори. — Вот только я не люблю, когда мне лгут.

— Я знаю. Но я не могла больше ничего придумать.

— И ты решила притвориться меркантильной маленькой дрянью, почти что проституткой? Позволь поздравить тебя, Дори. Тебе удалась эта роль.

Дори болезненно поморщилась.

— Я сделала то, что должна была сделать. Я знала, что в свою жизнь ты пускаешь только опытных и искушенных женщин. А потому решила, что, если притворюсь охотницей за красивой жизнью, ты будешь чувствовать себя в безопасности.

— В безопасности? — изумился он.

— Да, в безопасности. Ты ведь боишься меня, Филип Эль Каббар. Всегда боялся. Боялся так сильно, что решил сослать меня в Англию.

— Я отправил тебя в Англию, потому что тебе исполнилось пятнадцать, и ты начала превращаться в беспутную девицу.

Дори покачала головой.

— Ты послал меня в Англию, потому что понял, что я тебе не совсем безразлична. — Понизив голос почти до шепота, Дори продолжала: — Возможно, ты даже любил меня. Думаю, что так и было. Все эти чувства показались тебе слишком сильными, не так ли? Ты ведь не можешь позволить себе любовь к женщине. Ты используешь женщин, но не позволяешь себе их любить.

Филип смотрел на нее с непроницаемым выражением лица.

— Если ты все это знала, то стоило ли тратить время на обольщение такого бессердечного распутника?

— Возможно, не стоило. — В глазах Дори блеснули слезы. — Но у меня не было выбора. Я люблю тебя.

— Прекрати, пожалуйста! Это не любовь. Просто еще ребенком ты вбила себе в голову дурацкую идею и не можешь с ней расстаться. Ты всегда была самой упрямой особой из всех, кого я знал. А все, что произошло сегодня, было лишь приятным эпизодом.

— Черта с два! Это было не просто приятно. Это было прекрасно, неповторимо! И не смей со мной спорить!

— Наконец-то я вижу настоящую Пандору! И как тебе удавалось так долго скрывать свой несносный характер под личиной готовой на все наложницы? — С трудом. Просто я знала, что не должна выдавать раньше времени своих истинных чувств. Но мы говорим сейчас не об этом. То, что произошло между нами, было прекрасно. Признай же это, Филип!

— Признаю, — тихо произнес он. — Нам было очень хорошо вдвоем. Но это вовсе ничего не значит. Любовь и секс — не одно и то же, Дори.

— Я всегда понимала это. Всегда чувствовала разницу. И я реально смотрю на вещи. Это ты прожил всю жизнь в темных очках. Пора наконец снять их. Мы и так потеряли слишком много времени. А мы ведь не молодеем, Филип.