Билет на солнце, или Сказка о потерянном времени (СИ)

— Ох, это уже серьезно… — прошептала она, испуганно разглядывая свои пальцы. — Походу, мне уже пора к доктору. К этому, неврологу… Или невропатологу… К кому там мне пора, не знаешь?

— К психиатру, — усмехнулся Максим, обхватив ее маленькие «кисточки» своими ладонями.

Наташе вдруг вспомнилось, как он держал ее руки так же, сидя перед ней на коленях в ее комнате, когда она лежала дома на больничном после нервного срыва. Их отношения тогда были на уровне «Первая совместная фотка», но даже так вызывали бурю переживаний в ее юном сердце. Сейчас все было по-другому. Мужчина потянулся к ее талии и пробрался ладонями под легкую домашнюю маечку, гладя голую кожу и нарочно провоцируя сексуальные фантазии.

— Раздевайся, — посоветовал он вполголоса. — Ни к кому тебе не нужно. Будем успокаивать твои нервы в домашних условиях. Я знаю твое тело лучше, чем любой доктор…

— Тук-тук, — шепотом сказала Катя, приоткрыв дверь и заглянув в комнату. — Я не вовремя?

— Ничего страшного, просто массаж, заходи! — обрадовался папа.

— Пап, можно за компом посидеть?

Она всегда спрашивала разрешение именно у папы.

— Уроки сделала?

— Да.

— Тогда, конечно, можно.

Девчушка расположилась на вертящемся офисном креслице и полезла включать компьютер. Наташа разделась до пояса и с удовольствием разлеглась на кровати, предвкушая замечательный расслабляющий массаж после насыщенного событиями рабочего дня. Максим уселся на нее сверху и выдавил на ее горячую спину немного холодного массажного крема — в маленьких квартирах все быстро оказывается в нужный момент под рукой.

Сбоку снова раздался саркастичный голос Катюшки:

— У меня хоть страница успеет загрузиться до того, как ты скажешь, что компьютер подросткам вреден? Сколько секунд ты мне дашь на этот раз?

— Семь тысяч двести, — ответил Максим.

Катя растерянно уставилась на отца, не ожидая столь точного ответа и потому не зная, что с ним делать.

— А в виндовсе есть секундомер? — поинтересовалась она серьезно и полезла в кнопочку «Пуск».

— Это два часа, дуреха! — рассмеялся Макс.

— Целых два часа?! Что за аттракцион невиданной щедрости? — процитировала Катя кого-то из какого-то фильма. Сама бы она такую фразу составить не осилила бы, но любила копировать Наташину манеру словесных перепалок и часто использовала запомнившиеся фразы из фильмов или известные крылатые выражения.

— Ты же взрослеешь, — улыбнулся папа. — И тебе требуется больше времени на социальные сети. Что за парень тебя со школы сегодня встречал?

— Аркаша, «вконтакте» познакомились, — ответила Катя, уткнувшись в монитор.

— Социальная сеть! — вдруг вскрикнула Наташа.

А Макс уже начал думать, что она уснула под их с дочкой разговоры и его приятные поглаживания…

— Социальная сеть! — повторила девушка для самых тупых. — Нужно создать группу в контакте, группу нашей школы, пригласить туда всех, кто у нас учится. У них будет прямая связь с директором, может, с кем-то из учителей. Можно будет туда размещать какие-то объявления, проводить опросы… Ах, точно! Я этим займусь! — и снова уронила голову в подушку.

А Максим вдруг с ужасом представил, как бы он управлял школой без Наташиных идей?!

В середине ноября Наташа попросилась на неделю в Москву — на Международный кинофестиваль ВГИКа, где будет номинироваться их с Димой фильм, который они снимали во Франции, ну, и заодно Димку повидать, и окончательно забрать документы из института, и взять официальную справку о неполном высшем образовании… Причин была масса.

Максим долго молча смотрел ей в глаза.

— Я вернусь через неделю, обещаю! — сказала она твердо.

Солидное мероприятие закрытия кинофестиваля и вручение наград проводилось в столичном Доме Кино — без особого гламура и вечерних платьев, но с выходом на сцену и вручением букетов, дипломов и статуэток. Жюри отметило, что в студенческом игровом кино наметилась новая тенденция: режиссеры ВГИКа, наконец, стали снимать для зрителя, а не для себя. Однако при этом в погоне за профессионализмом многие утратили свою индивидуальность. Дима получил приз «За лучшую работу режиссера в игровом фильме», а Наташа — «За лучшее исполнение женской роли, сыгранной студенткой ВГИК». Жаль, что они с Димкой не собрали и всех остальных наград.

Впрочем, Димин фильм не казался Наташе таким уж достижением — после первых съемок у Кристиана Левье. Было приятно, интересно получать эту награду, но не более того. О задирании носа не могло быть и речи. Это было только начало, чем тут гордиться?

Свою награду подарила Евгении. Пришла к ней в Администрацию, в ее рабочий кабинет. Демонстративно изучила интерьер, потом подобрала место на рабочем столе и водрузила туда свою статуэтку — золотого мужика с увесистой кинокамерой на плече:

— Посвящаю тебе. И все остальные тоже подарю, их будет немало, так что подумай, где разместить специальную полочку для них. Спасибо за то, что дала денег уехать после школы в Москву. Я знаю, ты хотела для меня не такой профессии, но, может, ты сможешь гордиться и этим? Хвастаться кинонаградами — тоже круто!

— Я уже давно хвастаюсь, — призналась Евгения. — Тем, что ты училась в Париже безо всякой помощи с моей стороны. Спасибо.

Получение награды отмечали в «Эго» всей компанией. Евгения притащила статуэтку с собой, чтобы показать остальным, и вся братва всю ночь потом язвила, что награда Женькина, а Наташа, наверное, и ни при чем.

Первыми в тот вечер в клуб пришли Юра с Жанной. Максим с женой на правах хозяев должны были встречать всех остальных, но девушки вскоре убежали танцевать в зал, и мужчины остались одни в вип-зоне за стеклом. Людей на танцполе было совсем мало, да и освещение пока было включено традиционное, ресторанное. Компанию специально пригласили на позднее время, чтобы не шуметь во время чьего-то спокойного ужина здесь.

Юрик уже замечал, что Макс стал настороженно к нему относиться, но уточнять, почему, и выяснять отношения не стремился. В общем-то, все их разговоры в последнее время сводились к пяти словам: «привет», «как», «дела», «хорошо» и «тоже».

Девушки на танцполе смотрелись несуразно: Наташа, хоть и на каблуках, но в джинсах и обычной майке, и Жанна, располневшая еще больше после родов, но по-прежнему предпочитающая обтягивающую одежду на размер меньше, чем надо. Девушки как будто перестали понимать, что такое «стиль». Впрочем, Наташа была прекрасна и так, и дело тут было совсем не в одежде.

— Я впервые вижу, чтобы девчонка в двадцать один год была настолько женщиной, — сказал Юрик задумчиво, стоя возле стеклянной стены и глядя на танцпол.

Макс удивленно подошел и встал рядом с другом, начав бессмысленно теребить серебристую занавеску, подколотую сбоку. Жанна старше, и, стало быть, речь не о ней. Что-то Юрик откровенно «палится»… Максим не мог решить, что ответить на эту фразу: «О ком это ты?», «Да, меня это тоже удивляет» или «Пошел ты, знаешь, куда?!».

— У меня студенток этого возраста полно, — продолжал Юрик, — но ни в одной из них никогда не замечал ничего подобного. Они даже на пятом курсе еще не соображают, что такое «быть женщиной». Это годам к тридцати, наверно, приходит… А в ней — уже сейчас. Думаю, это твоя заслуга. Девушку женщиной делает мужчина.

Юра повернулся к другу и смело взглянул ему в лицо.

— Не знаю, — растерялся тот. — По-моему, ей это просто дано. Она мне еще в пятнадцать лет пыталась это объяснить, но я не верил.

— Она вообще удивительная, — продолжал психолог удивлять Максима. — Четыре года жила в двух столицах, но при этом не испортилась. То есть, она явно изменилась там, в ней теперь столько класса! Но она не стала высокомерной, надменной… Она, в корне, осталась собой, какой я ее знал раньше. За четыре года Москвы и Европы! Уверенно идет своей дорогой, ни на кого не ориентируясь — это потрясающе! Это говорит о том, что она очень сильная личность, не поддающаяся влиянию извне!