Божественные тайны сестричек Я-Я

— Да. И клялась, что вы одна из лучших во всем штате, — польстил Коннор.

Виви остановилась и перевела взгляд с дочери на будущего зятя.

— Это вы пытаетесь меня умаслить? — догадалась она с широкой улыбкой. — Ладно, считайте, что я настолько доверчива.

Сидда едва не заплакала, увидев, в какой восторг пришла мать от такой мелочи.

— Ужасно рада, что ты встречаешься с картежником, Сиддали, — похвалила Виви. — Жду не дождусь, когда можно будет отнять у него последние денежки.

Она привела Коннора и Сидду на маленький, выдававшийся в воду причал позади дома Уокеров. Там, в свете двух старых торшеров, от которых отходил длинный оранжевый шнур, исчезавший в маленьком домике для игр, где Сидда когда-то устраивала чай для подруг, стоял карточный стол. На небольшом походном табурете красовалось блюдо с едой. Вокруг стола на складных стульях сидели братья Сидды, Бейлор и Малыш Шеп, ее дядя Пит и кузен Джон Генри Эббот. Из небольшого плеера несся голос Ирмы Томас, поющей блюз. С деревьев, клонившихся над водой, словно ведьмины волосы, свисал седой испанский мох.

Наконец-то она очутилась в самом сердце Луизианы! Сейчас бы поднять занавес, выйти на сцену и объявить: «Это и есть моя родина!»

Но тут не сцена. Ее тянет устроить бестолковую непредсказуемую импровизацию!

Заметив Сидду, игроки, как один, окаменели от изумления. Сидда прекрасно понимала, о чем они думают: «Теперь держись, Сидда и Виви оказались в одном штате! И носи они оружие, наверняка уже схватились бы за пистолеты».

Страшно представить, что им пришлось вынести! Бедняги оказались между молотом и наковальней. События развивались стремительно. Отказ Бейлора представлять Виви в иске против Сидды. Рассылка всем родственникам заверенных нотариусом писем с формальным извещением о лишении старшей дочери наследства. Широко известное (в Торнтоне) увольнение поверенного, много лет представлявшего семью Уокер, за совет хорошенько подумать, прежде чем вычеркивать Сидду из завещания. Многократные попытки Виви добраться до Артура О. Зальцбергера-младшего, издателя «Нью-Йорк таймс», с целью высказать все, что она о нем думает. Отчаянные и бесплодные старания Виви заставить руководство библиотеки округа Гарнет сжечь выпуск и микрофиш номера «Нью-Йорк таймс» с оскорбительным интервью. Последующий отказ от абонемента. И конечно, ее восторг от собственной проделки, когда пришлось восстановить абонемент под вымышленным именем.

Бейлор неизменно сообщал Сидде о каждом новом событии, надеясь, что провинциальная драма маленького городишки искренне рассмешит сестру, но ее осиротевшее сердце болело еще сильнее. Поэтому сейчас было трудно осуждать родственников, не спешивших ее обнять.

К чести Бейлора нужно сказать, что он очнулся первым. Перекрестился, шлепнул картами о стол и вразвалочку подошел к Сидде. Не успела та оглянуться, как он подхватил ее, подбросил, закружил и притворился, будто хочет швырнуть в воду.

— Давай! — загомонили остальные. — Действуй! Ее давно пора немного подмочить! Окрестить в байю!

— Только посмейте! — весело завизжала Сидда.

В последнюю минуту Бейлор остановился, поставил ее на землю и сгреб своими лапищами.

— Ах ты, маленькая хитрюга! Как это ты пробралась сюда без моего ведома?! И никто не известил меня, Великого Стража?! Я думал, твой паспорт конфискован!

— Да уж, за ней нужен глаз да глаз! — вторила Виви.

Повернувшись к Малышу Шепу, так и не поднявшемуся из-за стола, Сидда сказала на «поросячьей латыни»^[89]:

— Здравкаствуйка, Шепака-братика.

— Иди сюда, старшая сестричка, и обними меня, — потребовал он. — Думал, что уже никогда тебя не увижу.

Сидда едва не задохнулась в его медвежьих объятиях.

— Господи, какая ты красавица, — шепнул он, гладя ее по голове. — Что за волосы, что за кожа! И как ты ухитряешься выглядеть так здорово?

— Удача? Любовь? Близорукий младший брат? — предположила Сидда.

— Нет, правда, — засмеялся Малыш Шеп. — Здешние женщины недолго цветут, Сидда.

— Покорнейше прошу прощения, — вмешалась Виви.

— Нет, мама, — принялся оправдываться он. — Я имел в виду только свою возрастную группу!

— А вот на этом месте тебе лучше остановиться, сынок, — посоветовал дядя Пит.

— Как ты поживаешь, Шеп? — спросила Сидда.

— Грех жаловаться, сестричка. Разыгрываю сданные карты. Прости, что не отвечал на письма. Жизнь, сама понимаешь.

— Сидда, — улыбнулся дядя Пит, выступив вперед и тоже обняв ее, — рад видеть тебя дома. Давненько не встречались.

Виви предостерегающе кашлянула, и он немедленно обхватил плечи сестры.

— Наша именинница, — тепло объявил он. — Как ты, моя маленькая Вонючка?

Виви, смеясь, прижала руку брата к своему сердцу.

— Пока что это лучшая вечеринка из всех, что у меня были. И все здесь, кроме Лулу.

— Кстати, а где Лулу? — вспомнила Сидда. Они с сестрой почти не общались, а после газетного скандала Лулу вообще исчезла из вида.

— Талула в Париже, — сообщила Виви. — Оставила свой дизайнерский бизнес на партнера и упорхнула во Францию.

— Вернее, упорхнула с французом, — поправил Бейлор.

— Его семья владеет там винодельней, и буквально на днях он получает развод, — добавила Виви.

Сидда взяла Коннора за руку:

— Хочу представить всем вам Коннора Макгилла, моего любимого янки. И кстати, он чертовски хорошо играет в карты.

Коннор громко застонал.

— Нет-нет, она все не так поняла! Спутала с каким-то другим янки — мы все на одно лицо Я не отличу королевы от двойки… я хотел сказать «двух».

— Ну да, как же, — кивнул Бейлор, пожимая ему руку. — Слыхал я о парнях из Мэна. Настоящие головорезы. Все эти долгие ночи и тому подобное. Бери стул, дружище, выпей пивка. Будем рады обчистить тебя… то есть ввести в беспощадный мир луизианского бурре. Мы со старшим братом научились бурре еще в колыбелях, когда сосали бутылочки, сдобренные бурбоном.

— Спятивший идиот, — с наслаждением выговорила Виви. — Это был не бурбон, а табаско!

— Что нужно сделать чужаку, чтобы заслужить глоток пива?

— Не стесняйся, Коннор, — пригласил дядя Пит. — У нас еще остались холодные креветки и жареные лягушачьи ножки.

— Да я лучше поплаваю среди акул байю, — ужаснулся Коннор, открывая бутылку и придвигая стул.

Все засмеялись. Очевидно, им понравился Коннор. Сидда только улыбалась, глядя, как на ее глазах театральный художник, получивший образование в Йеле, превращается в Доброго Старину Коннора.

Он глотнул пива, встал, подошел к Сидде, перегнул ее через руку и без всякой видимой причины, если не считать колдовства байю, запечатлел на губах крепкий влажный поцелуй.

Вся шайка под зорким взглядом Виви радостно завопила, и Сидде все это было как бальзам на душу.

Уводя Сидду в дом, мать сказала:

— Гости почти все съели, но кое-что все-таки осталось. Давай я тебя покормлю.

Пока она возилась на кухне, Сидда вышла во двор и села на качели. Рядом стояли кейджанская плита и несколько столов: должно быть, здесь варили лангустов.

Виви на секунду замерла в дверях: мгновенное колебание, граничащее с застенчивостью. Но это продолжалось какие-то доли секунды, прежде чем она направилась к Сидде и протянула бокал шампанского и глубокую тарелку, до краев наполненную мясом лангустов, молодым картофелем, кукурузными початками и ломтиками намазанного маслом французского хлеба.

— Спасибо, мама, — выдохнула Сидда, только сейчас осознав, как проголодалась.

— Твой отец сам готовил. Я и пальцем не шевельнула. Прости, что так мало осталось. Гости все подмели.

— О, хватит и этого, — заверила Сидда.

— Сможешь есть лангустов на качелях или сядешь за стол?

— Мама, я еще не забыла, как высасывать головы луизианских лангустов, где бы при этом ни сидела.

— Возьми салфетки, — велела Виви, вытаскивая из-за пояса два больших квадрата розового полотна.

Заправив один за воротник блузки, как слюнявчик, а другой подложив под тарелку, Сидда принялась чистить лангуста.