Цыганка

Бет все устраивало. Пока она могла играть на скрипке, ей удавалось забыть о своих потерях и о том, что у нее нет такого места, которое она могла бы назвать домом.

Печаль, поселившаяся в глубине ее души, придавала мелодии новые оттенки. Открыв это, Бет обернула их себе на пользу. Если ее мелодия затрагивала эмоции слушателей, напоминала им о матерях, детях или возлюбленных, они клали в шляпу больше денег. Бет не считала, что давит на жалость. В конце концов, заработанные ею деньги предназначались женщине, которая пекла хлеб, мальчику, торгующему яйцами, и паре из Айдахо, содержащей харчевню. Кроме того, однажды деньги могли помочь ей вернуться домой и увидеть Молли.

3 июля во второй половине дня Бет стояла на Фронт-стрит, глядя, как Джек вместе с парой наемных рабочих строит фасад их салуна. Скорость, с которой возводилось здание, поражала. За неделю Джеку удалось построить каркас здания. К концу второй недели он закончил крышу и укладывал пол на первом этаже. Долгий световой день и огромное количество желающих наняться на работу способствовали строительству. Сейчас здание было практически готово. Оно состояло из трех комнат на втором этаже, большого зала на первом, а также пристроенных сзади кухни и кладовых.

— Дом прекрасен, Джек, — сказала Бет. — Но я надеюсь, ты не собираешься работать завтра? Завтра же День независимости.

Хотя Доусон находился в Канаде, большинство его жителей были американцами, и здесь намечался большой праздник с танцами, запеченным на вертеле кабаном и фейерверками. Бет нашла хорошую портниху и заказала ей новое розовое платье из привезенного шелка.

Джек сделал перерыв в работе и улыбнулся.

— Думаю, один выходной я могу себе позволить! Ты не видела сегодня Тео? Мне бы не помешала помощь.

— Он пошел за почтой, — ответила Бет. — Ты же знаешь, что там творится!

Получение почты в Доусоне было большой проблемой; Ее привозили и увозили на лодках, но часто по ошибке письма оставляли в Джуно, Хайнс-Крик или любой другой из небольших городов, лежащих вдоль пролива Хекате. Благодаря многотысячному населению очереди за почтой были такими длинными, что на них приходилось тратить целый день, и большинство людей уходили разочарованными, так как писем для них не было. Бет не стояла в очередях, потому что единственными людьми, которым она писала, были Лэнгворси, и даже если письмо, отправленное с озера Линдеман, уже дошло, то ответ на него достигнет Доусона только через месяц.

Добравшись до города, Бет написала новое письмо, сообщив о смерти Сэма, но оно, должно быть, еще плыло на пароходе в Сиэтл.

Тео же присоединился к длинной очереди, чтобы отослать своим родным телеграмму и сообщить о своем местонахождении. Он со смехом заявил, что даже если его отцу и старшему брату на это наплевать, то мать и младшие сестры будут рады. По мнению Бет, на самом деле Тео просто хотел похвастаться тем, что дела у него идут хорошо, зная, что эта новость станет известна всем его старым друзьям.

— Если увидишь его, скажи, что я его ищу, — попросил Джек. — Этот лентяй появляется здесь, только когда ему что-нибудь нужно.

Бет промолчала. Тео действительно не перетруждался, но он всегда был таким. Видимо, он считал, что сделал достаточно, выиграв участок и предоставив им деньги на лес и другие материалы. Джеку пришлось взять на себя все, от покупки леса и его перевозки до постройки салуна. Тео редко приходил в «Монте-Карло» по ночам, чтобы послушать ее игру. Бет часто ужинала в одиночестве, а Тео, за редким исключением, возвращался в палатку только в семь или восемь часов утра и весь день спал. Иногда Бет казалось, что он совсем ее не ценит.

Она решила пройтись к почте и посмотреть, насколько продвинулась очередь. Но, свернув с Фронт-стрит, Бет увидела, что Тео идет навстречу, пробираясь через толпу. Она помахала ему рукой. Тео увидел ее, и на его лице появилась широкая улыбка.

Хотя Бет несколько разочаровалась в его характере, почти каждый день она ловила, себя на мысли о том, как он красив. Даже тогда, зимой, закутанному в тяжелую шубу, шапку и шарф, с бородой, закрывающей половину лица, ему достаточно было посмотреть на нее, и этот взгляд темных выразительных глаз заставлял ее сердце биться чаще.

И в Доусоне Тео каким-то образом удалось создать себе имидж английского джентльмена. Он сбрил бороду еще во время плавания и по прибытии в город первым делом подстригся. В желто-коричневой куртке, красном шарфе, повязанном поверх воротника рубашки, и в широкополой шляпе он, казалось, только что вернулся с английского ипподрома. Только грязь на коричневых кожаных сапогах для верховой езды портила впечатление, и Тео, занимаясь чисткой почти каждый день, ворчал по этому поводу.

— Тебе письмо! — воскликнул он, подходя ближе, достал из кармана конверт и помахал им. — Они не хотели отдавать его мне, потому что письмо адресовано мистеру и мисс Болтон, но сдались, когда я сказал, что это девичья фамилия Цыганки из «Монте-Карло».

Бет рассмеялась.

— Это от Лэнгворси, — сказала она, издали узнав знакомый почерк, и бросилась к Тео, спеша поскорее забрать конверт. — Но ведь они же еще не получили мое письмо, которое я отправила с озера Линдеман!

— Доусон стал известен на весь мир, — сказал Тео. — Думаю, они решили написать сюда, зная, что рано или поздно ты все равно тут окажешься.

— Похоже, на письмо попала вода, — заметила Бет. Конверт был покрыт пятнами, и чернила немного расплылись.

— Часть почты так сильно промокла, что надписи на конвертах невозможно было разобрать, или же письма были безнадежно испорчены, — сказал Тео. — Сегодня множество людей ожидало разочарование, но тебе повезло.

Бет разорвала конверт, не в состоянии ждать дольше.

«Мои дорогие Бет и Сэм, — прочитала она. — Я не знаю, как сообщить вам эту ужасную новость, поэтому скажу напрямик».

По спине у Бет пробежали мурашки, но она продолжала читать.

«Простите мне мою прямоту, но наша драгоценная малышка Молли умерла от воспаления легких седьмого марта, десять дней назад. В феврале она сильно простудилась, и хотя мы с доктором делали все возможное, несмотря на заботу и лекарства, простуда переросла в воспаление легких. Она умерла во сне, у меня на глазах.

Мы с Эдвардом совершенно разбиты. Мы так сильно ее любили, что без нашей малышки мир кажется нам серым и холодным. Но мое сердце исполнено сочувствия к вам с Сэмом, ведь мы знаем, что эта новость станет для вас огромным потрясением, как и для всех, кто любил Молли. Поверьте, мы сделали все, что было в наших силах, чтобы спасти ее. Похороны состоялись 14 марта, через неделю после смерти. Это была прекрасная трогательная служба в церкви Святой Бригитты… Эдвард, мисс Брюс и Кэтлин, — все выражают вам свои соболезнования, и мы искренне надеемся, что это письмо попадет к вам. Мы всегда читаем новости о Клондайке, думая о том, удалось ли вам добраться туда живыми и невредимыми. Мы молимся о вас. Если вы когда-нибудь вернетесь в Англию, пожалуйста, заходите в гости. Еще мы с Эдвардом хотим поблагодарить вас за всю оставшуюся в прошлом радость, которую вы подарили нам, доверив Молли. Она провела с нами лишь четыре года, но это были самые счастливые годы в нашей жизни.

С мыслью о вас в это печальное время

Рут Лэнгворси».

— О чем они пишут, Бет? — спросил Тео, потрясенный ее расстроенным видом.

— Молли больше нет, ответила она хриплым страдальческим голосом, умоляюще глядя на него. — Она умерла от воспаления легких.

Глава 31

— Я знаю, что известия о смерти ребенка ужасно расстраивают, Бет, но ты должна взять себя в руки, — сказал Тео со сдерживаемой резкостью в голосе.

— Она была не просто ребенком, она была моей сестрой, — возразила Бет и снова расплакалась. — Сначала Сэм, теперь Молли. У меня никого не осталось.