Позволяю любить

Подписав контракт с Виктором Робертовичем, Барсов получил кучу проблем в придачу. Рассорился с Виташем, своим продюсером, теперь уже бывшим. Тот отказался помогать, прочитав условия нового контракта Анатолия.

— Почему ты это подписал? — ревел Виташ. — Это невыгодно! Мне это невыгодно.

— Но мне это показалось приемлемым условием, — оправдывался Барсов.

— Тебе! Только тебе… А обо мне подумал? А обязательства передо мной ты думаешь выполнять? Или забыл, что и со мной подписал контракт? Раньше, чем этот!

— Не забыл. Юрист Виктора Робертовича видел ваш контракт, он сказал, что в бумагах все согласовано, новые условия не противоречат предыдущим…

— Ах, он консультировался! Как его юрист мог видеть наш контракт? Ты что же, показал его? Ты предал меня! Вон! С глаз долой, и не появляйся больше у меня в доме…

Барсова утешало только, что Аня будет рядом, что он сможет видеть ее и у него появится шанс наладить с ней отношения. Но она не появлялась в студии. А ведь говорили, что раньше она часто приходила. Аня будто избегала встреч с ним.

А тут еще эта Катя… Психопатка, истеричка, заносчивая соплячка. Как ее только на работу взяли? Все должны под нее подстраиваться. Она, видите ли, занята, у нее занятия в институте. Сначала выучись, а потом будешь командовать!

— Если сейчас же не вернешься на репетицию, можешь больше здесь не появляться! — донеслось ему в спину. Это Катя выскочила следом.

Но Барсову было безразлично, что она там еще вопит. Он прямо сейчас идет к Виктору Робертовичу и заявляет, что не станет больше с ней работать. Пусть выбирает: он или она! Ясное дело, кого тот выберет! Конечно, его. У них же программа на полгода вперед расписана: если сорвутся концерты, Виктор не просто убытки потерпит, ему еще и неустойку платить придется! А она кто? Какой-то консультант по танцам. Тьфу, и нет ее! Другого найдут. Барсов сам может договориться с кем-нибудь из балетмейстеров театра. Профессионалы! А она кто? Студентка института культуры. Первокурсница.

Аня первая отреагировала на шум, доносящийся из коридора.

— Кажется, это голос Кати, — сказала она, тревожно посмотрев на Виктора.

Он удивленно поднял глаза.

— Кто-то дверь ломает, — заметил он.

— Что ты сидишь? Может, ее убивают?

— Кто может ее здесь убивать? — возмутился он такому нелепому предположению, вставая и выходя в коридор.

Аня последовала за ним.

— Я не для того привезла сюда сестру, чтобы над ней здесь издевались, — укоризненно сказала она Виктору, как будто он был виноват еще неизвестно в чем.

По коридору бежал раскрасневшийся от ярости Барсов, а Катя совершенно диким голосом кричала, стоя в дверях репетиционного зала.

— Вот видишь! — обвинила Аня Виктора в бездействии. — Он ее обидел, а ты даже зад от кресла поднять не можешь! Я иду к ней, а ты разбирайся с этим.

— Стой, — остановил ее Виктор. — Давай лучше поменяемся ролями. Я знаю, как успокоить твою сестру. Мы неплохо ладим, я ее не обижу. А как разговаривать с твоим Барсовым, я без понятия. Иди и утешай его. Кстати, мне он нужен живой и психически здоровый, иначе все гастроли отправятся… сама знаешь куда.

Виктор подтолкнул ее в сторону Барсова, а сам пошел в противоположном направлении.

Катя была на пределе. Она швыряла забытый Барсовым пиджак, пинала ногой, высказывая бедному предмету одежды все, что не успела сказать самому не менее несчастному владельцу.

— Что случилось? — спросил Виктор у Кати, немного понаблюдав за ее бешеной выходкой инкогнито.

— Уже успел наябедничать? — Катя восприняла приход Виктора по-своему. — Пришел меня уволить? Сама уволюсь! Не желаю расхлебывать это дерьмо!

— Катюшенька, пощади меня. — Виктор умоляюще сложил ладони. — Ты даже не представляешь, что Аня сделает со мной, если ты уволишься.

— Представляю! Застрелит, зарежет, отравит, утопит, а потом станцует ламбаду на крышке твоего гроба. Кстати, она танцует очень хорошо. Не сравнить с этим увальнем. У него ноги не тем концом растут и не к тому месту приставлены!

— Катюша! Давай ты сначала успокоишься, а потом все-все мне подробно расскажешь, — предложил он ей. — Пойдем кофейку выпьем, ты будешь мне жаловаться, и я тебя пожалею, потом я буду жаловаться тебе, и ты меня пожалеешь, по доброте душевной.

— Тебя-то кто обижает?

— О-о, — обиженно потянул Виктор. — Меня Аня знаешь как обижает!

— И как? — наконец-то улыбнулась Катя.

— Пойдем расскажу.

Виктор подхватил ее под руку и повел в буфет.

— Сначала — ты, — предложил он. — Рассказывай. Барсов тебя обидел?

Она помотала головой.

— Не в этом дело. Он меня бесит, — объясняла она. — Он… понимаешь, на Макса похож. Не внешне, а по манере поведения. Считает, что раз ему хочется, значит, ему непременно следует получить свое. И плевать на мнение других, на их желания, интересы, проблемы. Я как этого Барсова увижу, так просто в ярость прихожу. А он, вместо того чтобы репетировать, повторять движения, начинает свои напыщенные речи толкать. Возраст, видите ли, мой ему не нравится, раз я младше, значит, он лучше знает, как на сцене надо себя вести. Видел бы он себя со стороны. Не то что танцевать — ходить толком не может! Коленки не разгибает, переваливается с боку на бок… Мишка косолапый по лесу идет. Ему сначала похудеть надо килограммов на десять — пятнадцать.

Она остановилась, выдохнувшись.

— Ты кофе пей, остыл уже… — пододвинул к ней Виктор чашку. — Ну хоть что-то сделать с ним можно? Кать, он мне нужен. Я контракты подписал. Так Аня хотела, хоть я и был против. Теперь надо научить его двигаться, чтобы можно было к зрителям выпускать.

— Сделать-то можно, — сказала Катя. — И медведя можно научить на велосипеде ездить. Только Барсов сам не хочет учиться, считает, что уже все умеет. Сегодня заявил, что мое дело только движения придумывать.

— Знаешь, что я тебе скажу, — загадочно понизил голос Виктор. — Лишний раз доказывать бесперспективность попыток добыть четыре килограмма повидла из двух килограммов повидла и двух килограммов навоза — занятие для ну очень трудолюбивых людей. Но случай с Барсовым — сложный. А главное — опасный. Если я дам ему пинка под зад, то потом получу такой же пинок от Ани.

— Кстати, об Ане, — вспомнила Катя. — И вообще, хватит уже обо мне. Так и быть, сделаю я из твоего Барсова розового пупсика, только приведи его за ручку — сам он не придет. А теперь рассказывай, что у тебя с Аней происходит.

Катя придвинулась к нему.

— Банально до примитивности, — сознался Виктор. — Я ее люблю, а она меня — нет.

— Не-а. — Катя даже головой потрясла. — Неправду говоришь. Она тут вчера плакала, а когда я ее спросила, в чем дело, сказала мне то же самое, что и ты сейчас, только с точностью до наоборот: она тебя любит, а ты ее нет.

— Врешь, — не поверил он своим ушам.

— Это она тебе врет, когда говорит, что не любит, — сказала Катя. — Она считает, что если никто не узнает о ее чувствах, то, значит, их и нет вовсе. А нет любви — нет проблем. Только себя никак обмануть не получается.

— И что мне делать? — обреченно спросил Виктор. — Она же меня не подпускает. Из спальни выгнала.

— Это она себя не подпускает. Она себе запретила любить, запретила быть счастливой, — втолковывала Катя ему. — Чтобы потом не было больно, когда все потеряет. Если потеряет. Только вот маленькая загвоздка, нестыковочка… Ей уже сейчас больно. Вот и плачет по ночам в подушку, чтобы никто не услышал. Тебя учить надо, что делать? Не знаю! Сам придумай. Только делай хоть что-нибудь. Выбей эту чертову дверь в ее спальню, в конце концов.

— Толя! — Голос Ани звонко раздался на весь коридор.

Он обернулся. Она! Наконец-то.

— Здравствуй, Аня! — Барсов задыхался от быстрого бега.

Он радовался долгожданной встрече. Но Аня выглядела недовольной. И это еще легко сказано. Она выглядела взбешенной, разъяренной…