Солнечный дизайнер (СИ)

Фотографию продолжало нести порывом ветра. Её прилепило на лобовое стекло старых милицейских "Жигулей". Вышедший из машины Федька с удивлением узнал на снимке своих друзей: Елену и Константина, отплясывающих в кафе во время их первой встречи. Он бережно убрал фото в портмоне, потом вечером отдал Алке. Та поахала, поахала и положила в альбом. Потом позвонила подруге, радостно заверещала:

- Федь, ты слышишь, Ленка три дня назад еще одну дочку родила. У них все хорошо! Клавушка счастливая, плачет от радости...

Елена открыла глаза и села на кровати:

- Боже мой, какой ужасный сон я видела сейчас.... Костя? Костенька! Ты здесь? Слава Богу. Что ты тут делаешь? Почему ты стоишь на коленях возле моей кровати? Где я?

Тот не отвечал. Только целовал руки жены. Елена вспомнила: она же в роддоме, рожает! Глаза скользнули вниз. Живот побаливал, но был плоским.

-Костя? - испугалась женщина, бросив вокруг взгляд. Детской кроватки не было. - Ребенок! Где наш ребенок? Девочка наша жива?

- Жива, жива, - улыбался муж.

- С ней все в порядке? Пусть мне её принесут, - попросила Ленка. - Ой, что с моей грудью. Как камень. Молоко подступило. Мне даже больно. Ой, что-то надо делать! Как я девочку буду кормить? Костя, позови врача.

Но врач уже сам спешил к ним. Костю выставили из палаты, занялись Еленой. Измерили давление, сделали какой-то укол. Срочно сцеживали молоко, массировали грудь, чтобы не было в дальнейшем проблем с кормлением. Вот понесли к ней девочку. Костю вообще погнали из роддома. Врач объяснил, что опасность позади.

- Можно, я на минутку к жене? - осторожно попросил Костя и сунул врачу в карман пятьсот рублей.

Ему разрешили. Он вошел в палату. Ленка, уже покормив дочку, сердито разворачивала плачущего ребенка. Медсестры занесли кроватку и поспешно вышли.

- Костя, - ахнула она. - Смотри, у малышки вся попка красная, все складочки. Поэтому девочка и плачет. Ей больно, щиплет все. За ней совсем не следили! Костя немедленно поезжай и привези мне детскую присыпку, детское мыло и детский крем. Я сама обработаю все покраснения.

-Лен, я сейчас, я поеду, - робко попросил мужчина. - Дай только дочку посмотреть. Я ведь её не видел ни разу.

Ленка засмеялась, протерла влажной салфеткой покраснения, завернула малышку в чистую пеленку, протянула Косте. Мужчина осторожно взял крошку в свои широкие сильные руки. Боже мой, какая она крошечная. И серьезная, нахмурила бровки, сердится на отца, что забыл о ней. Глубокая нежность охватила мужчину. Как он мог не думать о своих детях? Какой он дурак! Константин прижал к себе свою дочку. Девочка больше не плакала, она смотрела на отца, потом зевнула и закрыла глазки. Стала засыпать.

- Нашла папку, - засмеялась Елена. - Значит можно спать.

Косте хотелось плакать, такая была малышка беспомощная, такая славная сестренка у Алиски и Дениса...

- Боже мой, - возникла мысль, - дома же не знают, что Елена пришла в себя. И позвонить не смогу, телефон дома оставил.

Он подал ребенка Елене.

-Я еду за домашними. Они тоже захотят вас видеть.

- Вас всех не пустят. Только сначала привези все, что я просила.

- Конечно, привезу. Заеду в дежурную аптеку и сразу вернусь к тебе. А завтра приедем все вместе. Ты нашу девочку всем в окошко покажешь. Ведь теперь дочка с тобой будет.

- Со мной, - подтвердила Елена, с любовью глядя на мужа. - Костенька, - продолжила она расстроено, - ты похудел, выглядишь измученным. И волосы твои... Ты поседел, Костя.

- Ничего, Лен, - кивнул муж. - Ты со мной. Дай я еще раз дочку поцелую.

Ленка засмеялась и протянула малышку мужу.

- Все, поезжай, Костя. Я позвоню домой. Как там дети? Что-то я переживаю за них.

Костя уехал. Ленка, уже все знавшая про себя, взяла мобильник и набрала номер Дениса.

- Сыночек, - тихо произнесла она.

- Мама, мамочка! - раздался отчаянный вопль сына. - Это мама говорит....Алиска, наша мама жива... Дедушка, бабушка, тетя Наташа... Это мама говорит со мной...

И Ленка услышала, как мальчик разрыдался. Алиска, все три дня плакавшая тихо, жалобно, не подпускающая к себе никого, кроме отца и брата, вдруг опять заревела привычным басом. Все бросились её успокаивать. Она разрешила взять себя на руки деду, пошла и к Наталье с Клавдией. Плачущий Денис прислонил к её уху трубку, там звучал голос мамы:

- Не надо плакать, Лисенок. Скоро мама вернется. А сейчас приедет папа и пожалеет свою девочку. Скажи нашему Дине, пусть тоже не плачет. Я скоро к вам вернусь.

Алиска заулыбалась, успокоилась, обняла братика: "Не плачь". Но спать не стала, пока не вернулся Костя. Уставший мужчина не стал даже есть, рассказал все, что знал, подхватил дочку на руки, пошел спать. Алиску положил рядом с собой. Все возвращалось на круги своя, мир опять вертелся вокруг Алиски. В эту ночь все домашние спали спокойно. Долго о чем-то говорили Денис с дедушкой.

Под окнами роддома стояли мужчина и подросток двенадцати - тринадцати лет. За руку он держал маленькую светловолосую девочку.

-- Смотри, Алиска, - говорил парнишка, - вон на то окно смотри, там наша мама, она сестренку нам показывает.

Ленка стояла у окна и на руках держала грудного ребенка. Внизу была её семья, муж, сын, дочь. Поодаль стояли брат с женой, Клавдия и отец.

-- Господи, - думала Ленка, - мне скоро сорок лет, а я родила. Костя счастлив, у нас две дочери и сын.

-- Как назовем дочку, Косточка моя? - тихо говорила Ленка в телефон, чтобы не потревожить спящей девочки.

-- Леночкой, - ответил муж.

-- Нет, - передернула она плечами, - только не Леночкой.

-- Мам, давай назовем Инночкой, - взял трубку Денис.

-- Инночкой, - вспомнила Ленка. - Конечно, Инночкой. Это имя звучало в моем сне. Только опять Мишка обидится, что не Лизой назвала.

Михаил промолчал, ничего не сказал. Но через два года Лика родила близняшек, назвала Анной и Елизаветой.

Придя в себя, Елена тут же стала ждать выписки. Но врачи медлили, боялись. Женщина сердилась. Но все же, пока не сняли швы, её не отпустили.

В день выписки за ней поехал один Костя. Остальные ждали дома. Квартира была в какой раз вымыта, выскоблена, Клава перестирала пеленки, которые ей самой же пришлось и купить. Елена, учитывая свой возраст, плохое самочувствие, побоялась приготовить детское приданное. Костя получил от неё тысячу наказав, что купить, он слушал жену, глупо улыбался, держа на руках новорожденную дочку, и все забывал. Елена сначала рассердилась, потом засмеялась:

- Вот что, возьмешь Клавушку и Наташу и купишь все с ними.

Клавдия была просто счастлива, что ей доверили такое важное дело, как пеленки и распашонки для маленькой Инночки. Она всплакнула даже, ведь когда-то и неё была Инночка. Только далеко теперь её несчастная девочка, спит рядом с отцом. Спасибо Елене, что пришла в их дом и принесла всем им счастье. Домашний диктатор Клаша никому не позволила стирать пеленки, она забраковала все порошки с грифом "Для грудных детей", перестирала все своими руками детским мылом, раз десять вымыла новую, купленную Костей детскую ванночку, перегладила дважды с двух сторон детские пеленки и распашонки, вымыла детскую кроватку и коляску. Клава была такая важная, когда это все делала, что даже Наталия не решалась подступиться к ней. Михаил уехал, надо же кому-то за хозяйством следить. А то в деревне Ванька с Ликой, а коров соседка доит.

Бледная Елена с цветами в руках перешагнула порог своего дома, Костя бережно нес дочку. Все заохали, засуетились. Мужчина положил спящую девочку в кроватку, Елена обнимала Дениса, что отчаянно вцепился в неё и плакал, плакал неудержимо. У мальчишки сдали нервы. Алиска обнимала её ноги. Елена ничего не говорила, только гладила своих детей. Батя застыл, Наталия и Клавдия вытирали слезы. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но из спальни родителей донесся новый звук, слабый беспомощный, словно мяукал котенок. Елена сразу встрепенулась и застыла: как сейчас бросить Дениса, как оттолкнуть Алиску. Тот поднял голову, улыбнулся сквозь слезы и сказал: