Дом там, где ты (ЛП)

кончено. Однажды я сделала это, и это чуть не сломало меня.

– А как насчет лишнего печенья? – сказал низкий хриплый голос.

Я поднимаю глаза от тарелки и вижу того сквернослова с улицы. Даже по ту сторону стола я

могу чувствовать запах виски в его дыхании. Он мог бы потратить те деньги на еду.

– Ты назвал меня сукой, – говорю я, а он пожимает плечами.

Мой взгляд падает на лацкан его пиджака, Американский флаг приколот сверху и ниже его

нашивка ветерана США.

Дрянное замечание теряется среди вопросов, заполняющих мой разум. Я не обращаю на них

внимания и кладу ещё одно печенье на его тарелку. Он бросает мне беззубую улыбку и движется

дальше по стойке. Наполняя каждую тарелку и передавая её, я пытаюсь повторить то, что как я

думаю, будет завтра у Мистера Уилсона на тесте. Я передаю другую тарелку.

– Спасибо, – вкрадчивый голос отвлекает моё внимание от физики. Мои глаза движутся по

чистой белой коже его кисти, вверх по толстовке, закрывающей предплечье, пока я не посмотрела в

знакомые глаза цвета меди. Капюшон закрывает его волосы, но я знаю эти глаза. Красивые и

грустные, едва скрывающие одиночество за золотисто–серыми точками.

– С Вами всё в порядке? – спрашивает он, собирая тёмные брови вместе.

Вот дерьмо, я уставилась на него. Я моргаю несколько раз и прячу выбившиеся волосы назад.

– Д–да, конечно. Вы хотите хлеба?

Он кивает, и тёмный локон выглядывает из–под его капюшона.

– Это было бы здорово.

Я отвожу пристальный взгляд, беру щипцами хлеб и кладу его ему на тарелку. Он, должно

быть, почти моего возраста. Ему никак не больше восемнадцати. Он не похож на других молодых

людей, которые проходят через эти двери. Его ногти пострижены и чистые, его глаза ясные и яркие.

Сейчас при более внимательном взгляде он не производит на меня впечатления того, кто затевает

драки, хотя его лицо и отмечено синяками, и его губа рассечена. В том, как он говорит, чувствуется

доброта, и есть решимость в том, как он ходит, как будто весь мир у него на плечах, и он сделает всё

от него зависящее, чтобы не дать ему упасть.

Мой рот дёргается с необъяснимым желанием поговорить с ним, но мой мозг закрывает засов,

до того как хоть единое слово будет произнесено.

Не вмешивайся, Анна.

Я повторяю это снова и снова в голове, пытаясь, помешать себе, пересечь черту.

Эмоциональное вмешательство имело бы только катастрофические последствия. Я решаюсь

напомнить себе ещё раз, но мне не приходится делать это. Он ушёл.

По мере того, как очередь сокращается, я двигаюсь ближе к Барни. Возможно, он знает что–

нибудь о юноше в куртке с капюшоном. В отличие от меня, он всё же строит отношения с этими

людьми. Я не имею ни малейшего понятия, как он это делает, потому что однажды они могут

оказаться здесь, а потом мы больше их никогда не увидим. Если бы я открыла моё сердце снова, не

думаю, что я смогла бы справиться с этим.

– Эй! – говорю я Барни, когда он кладёт порцию брокколи на тарелку последнего человека.

– Я видел, ты разговаривала с Люсиль, – говорит он, а потом разглаживает перед своего

белого фартука. – Она любит твои разговоры. Говорит, что ты заставляешь её чувствовать себя

молодой.

Люсиль. Я стараюсь вспомнить это.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– О, да, Люсиль классная. – Я беру тряпку, висящую сбоку на ремне Барни, и вытираю соус со

стойки, потом протягиваю её обратно ему. – На самом деле меня интересует, знаешь ли ты что–

нибудь о нём? – Я киваю назад, стараясь не задерживать взгляд на чёрном локоне, лежащем на его

лбу.

– Тот, что сидит вон там? – Я хватаю Барни за указательный палец так же быстро, как он

поднимает его.

– Не указывай на него.

Барни хихикает, опуская свою руку.

– Я знаю не много. Он был здесь несколько раз. Всегда убирает за собой.

Конечно, Барни бы помнил это.

– Это всё? Ты не знаешь его имя? Или почему он приходит сюда?

– Я полагаю, он бездомный и голодный.

– Он не похож на бездомного. – Я бросаю взгляд, а потом отворачиваюсь до того, как он

увидит меня.

– Внешность может быть обманчива, Анна. Если ты такая любопытная, почему ты не

спросишь его самого?

– Я не могу сделать это.

Он немного посмеялся.

– Конечно, можешь. – Он кладет руку мне на плечо, мягко сжимая его. – Только будь

осторожна.

Больше он ничего не сказал. А он и не должен. Его глаза сами всё говорят.

Последний раз, когда я кое с кем подружилась, это сломало меня. Я почти навсегда поставила

крест на столовой, полагая, что моей другой общественной работы будет достаточно для моих

дополнений к колледжу, но я не смогла уйти. Столовая всегда была больше, чем предназначение для

колледжа. Барни и Стэн практически семья, и когда отец умер, а мама тронулась умом, они оказали

мне поддержку, в которой я нуждалась. Потом Сет получил диплом, а Барни и Стэн стали

единственной семьей, которая у меня осталась. Я не могу представить себе, как это не быть здесь с

ними.

– Хорошо, – говорю я, но я точно не уверена, то ли я убеждаю Барни, то ли себя.

Я бросаю взгляд на таинственного юношу, хотя его голова опущена, он пристально

осматривает помещение. Синяк под его глазом освещается лампой над его головой. Он подносит

чашку ко рту и морщится, когда пластик прижимается к его губам. Есть нечто, что удерживает моё

внимание в его углу, призывая меня подойти к нему. Поговорить с ним.

Я делаю глубокий вдох и выхожу из–за стойки. Моя походка уверенная, но когда я подхожу

ближе, я разворачиваюсь и направляюсь назад на своё место, остановившись прямо перед тем, как я

добралась до него. Это глупо. Что плохого в небольшом дружеском разговоре? Я поворачиваюсь и

направляюсь к юноше в капюшоне. Моё сердце набирает скорость, и я сдерживаю нервную энергию,

когда его глаза встречаются с моими.

– Не возражаешь, если я присяду? – спрашиваю я, указывая жестом на место напротив него.

Он качает головой, единственный локон всё ещё покоится на его лбу, и я проскальзываю на

стул.

– Привет, – говорю я.

– Привет. – Его пристальный взгляд остаётся прикованным к лужице соуса в углу тарелки.

– Мы продолжаем сталкиваться друг с другом, – говорю я с растерянной улыбкой.

– Ты – та, кто чуть не задавил меня, – говорит он.

Я кусаю губу и опускаюсь на стуле. Неловкая тишина пролегла между нами.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– Итак... – Меня пробирает нервная дрожь в ногах. О чём я думаю? Я кладу руку на колено, до

того как весь стол начнет ходить ходуном. Я поднимаю глаза и обнаруживаю его сосредоточенным

на моей рубашке. О, чёрт подери! Совершенно забыла, что Кати расстегнула её сверх зоны моего

комфорта. Чтобы усугубить моё положение, моя майка опустилась ниже. Жар охватил мои щёки, и я

подтягиваю материал вверх, потому что я порядочная. Смущение только усилилось, когда он

засмеялся, разнося веселье, преображая его лицо. В отчаянной попытке отвлечь его внимание от

меня, я выпалила:

– Ты бродяга?

Его брови изгибаются дугой.

– Нет, я скряга и хотел бесплатной еды. – Ухмылка появилась на его лице. – А ты богатая

яппи–сука, которая думает, что изменит мир, помогая таким людям, как я?

Мой пристальный взгляд падает на стол, и я нервно перебираю пальцами.

– Полагаю, я заслужила это. – Я поднимаю голову, ловля его взгляд на доли секунды. –

Прости.

– Какая разница.

Он отодвигает свою тарелку и опирается на стул.

– Итак?

Его брови изгибаются снова, заставляя маленькие морщинки появиться на переносице. Он