Брюнетка в черном джипе

Но судьба распорядилась иначе. Утром после выпускного бала, когда Андрей, счастливый и слегка хмельной, прогулявший всю ночь до утра, окруженный вниманием самых красивых девочек их класса, вернулся домой, дверь ему открыл почерневший отец. Весь хмель и веселье слетели с Андрея, как опадает с замерзших деревьев последняя листва.

«Инфаркт, — разводил руками приехавший врач — бывший мамин ученик, — протирая очки и пряча заплаканные глаза. — Обширный инфаркт…»

Отец в одночасье превратился из полного сил мужчины в сгорбленного, трясущегося старика. Похороны матери легли на плечи Андрея. Он раздавал какие-то распоряжения, договаривался насчет кладбища, заказывал гроб, звонил нужным людям, ходил по инстанциям и за все это время не проронил и слезинки, стараясь всем своим видом поддержать безутешного отца. Лишь в холодном зале морга, куда он приехал забирать мать, при виде ее застывшего, воскового лица, которое он так любил и которое при жизни излучало свет и доброту, Андрею сделалось дурно. Он сполз по холодной стене под понимающим взглядом санитара, повидавшего на своем веку и не такое. Санитар сунул ему под нос ватку, пропитанную нашатырным спиртом, Андрей открыл глаза, отвел от лица холодную руку.

— Любил бабушку-то? — с заученной долей участия осведомился санитар. — Что же, родственники кого постарше прислать не могли?

— Это моя мать, — непослушными губами ответил Андрей.

— Держись, пацан, — сказал санитар и добавил избитое: — Все там будем.

В день похорон лил проливной дождь, словно небо плакало вместе со скорбящими, было очень много людей: бывших маминых учеников, частенько забегавших к ним домой, чтобы поделиться с любимыми преподавателями своими успехами, сослуживцев по университету и просто старых друзей. Каждый подходил к отцу, говорил утешительные слова, потом пожимал руку Андрею и в любом пожатии Андрей чувствовал неизменное: «Держись, пацан!»

Когда гроб опускали в раскисшую землю, отец опустился на колени и заплакал навзрыд, словно маленький ребенок. Андрей поднял его, прижал к груди и в первый раз в жизни поразился тому, какой он сморщенный и легкий, как будто какая-то ржа за несколько дней съела изнутри большого и сильного человека, и он сдулся, как сдувается проколотый воздушный шарик, осталась лишь немощная, старческая оболочка…

Отец вышел на пенсию сразу же после похорон и все дни проводил в любимом матерью кресле-качалке, погруженный в воспоминания, лишь изредка вскидывая на Андрея постоянно слезящиеся глаза, в которых плескалась неимоверная боль.

Когда все его одноклассники радостной ватагой поступали в институты, Андрей устроился работать санитаром на «скорую помощь»: нужно было зарабатывать деньги и ухаживать за отцом, который сам уже ничего делать не мог.

Отец пережил мать ровно на полгода. Он тихо догорел в своем неизменном кресле, так и не сумев простить этому миру смерть единственной любимой женщины…

После похорон отца Андрей остался совсем один. Жить в квартире, где прошло столько счастливых часов их семейной жизни, было выше его сил. Любая вещь, на которую бы он ни посмотрел, напоминала ему о родителях, заставляя проглатывать подкативший к горлу ком.

Вариант обмена квартиры с доплатой нашелся очень быстро — профессорский дом, отличная планировка, Андрей переехал в однокомнатную квартиру совершенно в другом районе, а довольно внушительную денежную компенсацию вложил в создание маленькой фирмы, занимающейся продажей медицинского оборудования.

С тех пор прошло почти двенадцать лет…

Преуспевающий бизнесмен, владелец собственной фирмы и шикарного ресторана в центре города, Андрей Леонидович Витебский отошел от окна кабинета и уселся за заваленный бумагами стол.

Вторую неделю, после того как вручил Ирине свою визитную карточку, он ждал ее звонка. Андрей никогда не был обделен женским вниманием: умный, представительный, состоятельный, он пользовался успехом у женской половины человечества, порой даже излишне назойливым. Но ни одна из его многочисленных знакомых не могла похвастаться, что стала для него чем-то большим, нежели просто знакомая. С Ириной все было не так с самого начала. Конечно, первое, на что он обратил внимание, была ее внешность. Ирина как раз встала из-за стола, чтобы положить в шкаф какие-то бумаги, и Андрей удивленно замер: с такой фигурой впору было выступать на подиуме, демонстрируя изысканные наряды, а не сидеть в приемной у довольно стервозной бабы, о которой в деловых кругах ходили, мягко говоря, не совсем приятные отзывы. Андрей навел кое-какие справки по своим каналам и был удивлен еще больше: помимо привлекательного лица Ирина имеет два высших образования с двумя красными дипломами. В следующее посещение его поразили достоинство, с которым она держится, и безупречный вкус в выборе одежды. А то, что она обращала на него внимания не больше, чем на остальных посетителей (все предельно вежливо от первой улыбки, встречающей на пороге приемной, до доброжелательного «До свидания» у выхода, при этом было ясно, что ни твою внешность, ни манеры эта женщина, в отличие от многих секретарш, ни с кем обсуждать не будет), еще больше подстегнуло его любопытство.

И вот знакомство состоялось… Только где же она теперь?..

Запиликал селектор.

— Андрей Леонидович, — раздался голос секретарши Леночки, — вас спрашивает Владислав Юльевич.

«Черт!» — поморщился Андрей.

— Соединяй.

— Как наши дела? — вместо приветствия осведомился Влад.

— Насколько я помню, у меня еще неделя. — Андрей в сердцах сломал карандаш, который машинально вертел в руке.

— Правильно. — Было слышно, что Влад улыбается. — Но напомнить никогда не мешает… Мало ли… Ужинать-то сегодня где будешь? У себя в ресторации? Ну тогда увидимся. — Влад повесил трубку.

Андрей нахмурился: полгода назад ему срочно понадобилась крупная сумма — подвернулась выгодная сделка, и он не хотел ее упускать. Влад — его недавний знакомый по ресторанному бизнесу — любезно выручил, и с тех пор Андрей ни на минуту не забывал об этом долге. Почти все деньги были уже собраны и лежали в сейфе, не хватало пятой части, на поиск которой у него оставалась ровно неделя. Андрей уже жалел, что взял деньги именно у Влада — о нем поговаривали, что он плотно связан с бандитами, да и свой ресторанный бизнес приобрел как-то очень странно. Была запутанная история по этому поводу, правда, толком никто ничего не знал, но большинство Андреевых коллег предпочитали дел с Владом не иметь.

Андрей вызвал секретаршу. Когда в кабинет впорхнула эфирная Леночка, благоухая, как цветочная клумба, в платье, вобравшем в себя цвета всех попугаев, Андрей снова невольно вспомнил Ирину. Леночка была дочерью старого друга его отца, отказать которому Андрей не мог. Провалив все мыслимые и немыслимые экзамены, Леночка трудилась на секретарском поприще и готовилась к следующему учебному году, чтобы вновь штурмовать высоты образования. Папа ее тем временем старательно зарабатывал деньги, чтобы на этот раз поступление любимой и единственной дочки прошло без сучка без задоринки.

— Леночка, Софью Ивановну пригласи, пожалуйста.

Леночка улыбнулась и крутанулась на месте:

— Андрей Леонидович, как вам мое новое платье?

По причине молодости, непроходимой глупости и на правах помнящей Андрея чуть ли не со своих пеленок, Леночка вела себя несколько фамильярно, когда они оставались одни. Андрей смотрел на это сквозь пальцы, потому что свои обязанности Леночка по тем же самым причинам выполняла безукоризненно: была исполнительной и послушной. Андрей улыбнулся:

— Сногсшибательно!

— Вам правда нравится? — расцвела Леночка. — Это мне подруга из Лондона привезла.

— А я думал, откуда-нибудь из дебрей Африки. Дикари любят украшать себя перьями всевозможных расцветок и разнокалиберными безделушками.

Улыбка сползла с Леночкиного лица, и глаза сразу наполнились слезами.

— Да шучу я, шучу, — рассмеялся Андрей. — Великолепное платье, ты что, шуток не понимаешь?!