Всему свое время

— Хорошо, я ему позвоню, — согласилась Лика, понимая, что ее голос звучит как-то обреченно.

— Только не думай, что мы настаиваем, — Рита коснулась ее руки, — ты девочка взрослая, сама решай.

— А я уже решила.

Остаток вечера прошел за рассказами о том, как они жили все это время. Лика повторила примерно то же, что говорила Насте, за исключением каких-то отдельных эпизодов. Общая картина при этом вырисовывалась весьма радужная. Рита понимающе кивала. В одиннадцать часов Настя спохватилась, что завтра приглашена на пикник и пора возвращаться домой. Рита предложила Лике остаться, но Настя так энергично запротестовала, что подруги ей без лишних слов уступили. Насте вообще легче было уступить, чем доказывать, что она не права. Простились в дверях:

— До скорой встречи, Анжелочка, — поцеловала Рита Лику.

— До скорой.

Лежа в постели, Лика думала о том, что она рада за Маргариту. Ей повезло, и Рита сама это признавала. После школы она поступила в университет на романо-германский факультет. На втором курсе познакомилась со своим будущим мужем, Вадимом, Он тогда открывал ту самую фирму, в которой Настя теперь работает секретарем. Познакомились они на улице, просто шли друг другу навстречу. А уже через пол года сыграли свадьбу. Вадим, встав на ноги, передал бразды правления своему компаньону, а сам занялся налаживанием, скажем так, международных контактов.

Полтора года назад открылось совместное российско-германское представительство строительной компании. Строили в основном коттеджи. Дело шло, да и сейчас (тьфу-тьфу-тьфу!) идет хорошо. Беженцев из различных районов необъятной родины предостаточно, а немецкие коттеджи недороги, просты, надежны и строятся довольно быстро. Сейчас Вадим остался в Дрездене — не закончились переговоры по открытию дочерней компании, которая будет выпускать строительные материалы. А Рита, по ее собственному признанию, вернулась по двум причинам. Во-первых, беременность, а во-вторых, как она сказала, что-то ее сюда тянуло.

— Анжелка! — догадалась Настя, и Рита не стала спорить.

Мысль, с которой Лика уснула, была по-настоящему обнадеживающе-приятной: «Хорошо, что я приехала».

Естественно, что уже на следующий день Лика вернулась к Рите. Они долго сидели и рассказывали друг другу о всех своих радостях и горестях, о том, как скучали друг без друга, как обе рады этой встрече. Словом, вполне понятные и уместные разговоры двух подруг, которые не виделись, можно сказать, целую вечность. Шесть лет в столь молодом возрасте — это действительно очень большой отрезок времени. Отрезок, в который может уложиться очень много.

— Чем же ты думаешь заниматься? — спросила Рита, когда разговор коснулся планов на будущее.

— Искать работу, разумеется. Правда, не знаю, какую работу в нашем городишке может найти искусствовед, — Лика невесело усмехнулась.

— Ладно, что-нибудь придумаем. А как с личным?

— Да никак, — Лика опустила глаза и смутилась. — Рит, давай об этом в другой раз, можно?

— Можно, конечно, — улыбнулась Рита.

И разговор вновь пошел сам собой. Лика даже о своем возвращении рассказала всю правду. А вот об Артуре почему-то умолчала. Ей не хотелось вспоминать о нем сейчас, а потому она обошлась общей фразой:

— Несчастная любовь…

Рита слушала внимательно, не перебивая, словно читая взглядом, в ее сердце то, что Лика упускала из виду.

— Знаешь, Рита, а я ведь стала в церковь ходить.

— Ну и славно, — улыбнулась та. — Я тоже хожу. Хочешь, вместе сходим?

— Да, конечно, — благодарно улыбнулась Лика в ответ. — Знаешь, все это было так сложно… У меня тогда в жизни был, можно сказать, черно-белый период… И вообще… — Она замолчала.

— Анжела, не можешь сейчас говорить — не надо. Пути Господни действительно неисповедимы. Времени у нас будет теперь предостаточно. А разговоры о вере, на мой взгляд, требуют особого душевного настроя. Согласна? — Лика кивнула. — Поэтому не насилуй себя, когда придет время — выскажется все само собой.

— Спасибо, Рита, — вздохнула Лика.

— И тебе спасибо.

Лика, вполне успокоенная и умиротворенная встречей и настоящим, доверительным разговором с Ритой, уснула в уютных и теплых объятиях роскошного дивана, похожего на белое пушистое облако. Уснула, зная, что в соседней комнате спит Рита, человек ей близкий и дорогой, ее лучшая подруга, а теперь будто и не подруга даже, а сестра, чувствуя себя защищенной, и только сейчас, пожалуй, начиная осознавать, что действительно вернулась домой… И еще, веря, что, возможно, и ей тоже еще улыбнется то самое, пресловутое земное счастье.

Максим позвонил сам. В понедельник. Лика едва успела войти в квартиру, вернувшись от Риты, как раздался телефонный звонок.

— Энджел, — выдохнул он в трубку. — Энджел, ты правда вернулась? — Тон у него был такой, словно от Ликиного ответа зависела его дальнейшая судьба.

— Да… — у нее екнуло сердце. — Да, я вернулась…

— Почему же ты не звонила, Энджел? — в сдавленном голосе звучало больше мольбы, чем упрека.

— Прости, Максим, — чуть слышно ответила Лика. — Я боялась…

— Чего? — удивился он.

— Тебя, себя, того, что было, что могло бы быть, что будет… — не совсем уверенно произнесла она.

Максим выдохнул, затем снова набрал воздуха и спросил:

— Ты хочешь, чтобы я приехал? — напряжение в его голосе достигло предела, казалось, что даже трубка в Ликиной руке накалилась, еще немного и расплавится. Он ждал ее ответа, затаив дыхание, она тоже замерла. Потом неожиданно четко ответила:

— Да, я очень хочу, чтобы ты приехал. — Лику действительно охватило непреодолимое желание видеть этого человека, словно теперь ее жизнь зависела от этого.

— Я буду через три часа, — выдохнул Максим, и его голос потеплел, а напряжение спало. Трубка в Ликиной руке не расплавилась. — Хорошо, Энджел?

— Хорошо, — отозвалась она и нажала на рычаг.

Лика еще немного постояла у телефона, прислушиваясь к противоречивым ощущениям внутри себя. Максим… Каким она его увидит?.. Она тряхнула головой. Всего три часа, а сколько надо успеть! Лика пошла в душ.

Максим обратил на нее внимание, когда Лика перешла в девятый класс. За то лето, проведенное, как и полагается, в пионерском лагере — тогда уже, конечно, не в пионерском, но назовем по старинке — она заметно вытянулась, загорела. У нее была короткая стрижка, она носила джинсы, что придавало ее еще не вполне оформившейся фигурке очаровательное «мальчишество».

Два месяца Максим, сталкиваясь с ней в школьных коридорах, смущал Лику своими прямыми, внимательными взглядами, под которыми пробуждающаяся в ней женщина буквально трепетала. Два месяца его лицо не давало ей спокойно спать по ночам. Еще бы! Максим был мечтой всей школы. Высокий, со спортивною фигурой, светлыми волосами, зелеными глазами и практически классическими чертами лица. К тому же еще и гордость района, баскетболист и пловец. Девчонки, начиная, наверное, лет с тринадцати, зачарованно провожали его взглядами, а потом, сбившись в стайки, шептались. А мальчишки обсуждали все его броски, заплывы и почитали за везение, если Макс обращал на кого-то из них внимание и просил оказать какую-нибудь услугу, не важно, мяч ли подать или подержать его сумку. Что и говорить, Максим был знаменитостью, и Лика была далеко не единственной девушкой, в чьих грезах присутствовал его образ.

Впрочем, Лика от всех таила свои страдания, даже от Риты. И пыталась себя обмануть. Ей очень не хотелось сливаться с толпой его многочисленных поклонниц. А потому делала вид, что ей на Максима просто наплевать и вообще он не в ее вкусе. Но, оставаясь наедине с собой, нет-нет да грустила и думала, что если уж Макс не обращает внимания на Настю, тоже знаменитую, хотя и в узких кругах, то ей-то и вовсе никогда ничего не обломится. И надеяться не на что. Тем более что в своей школе Макс романов не заводил. Поддерживал имидж недосягаемой звезды. Поговаривали, будто ему нравятся спортивные девушки, в частности некая особа по имени Ирина, якобы занимающаяся с ним вместе плаванием. Конечно, никто эту Ирину не видел, но слухи о ней ходили довольно упорные.