Проверка на любовь

— Марта, это ты?

— Господи Боже мой! — повторила я уже более внятно. — Дездемона!

— Марта!

Как забавно иногда получается в жизни, да? Неважно, сколько раз вы ни говорили себе, что прошлое миновало, что с ним покончено, а оно нет-нет да и вернется, настойчиво твердя при этом ваше имя.

Мы, как в театре пантомимы, жестами «обнялись» через улицу, еще не успев подойти друг к другу.

— Как долго мы не виделись, — начала я.

— Целых семь лет, — не задумываясь, ответила она.

— Боже ты мой! Неужели?

Семь лет! Семь лет назад мы закончили школу в Дареме, и наши пути разошлись. (Она стала студенткой в Бристоле, а я — в Лидсе.) Не могу поручиться за нее, но, что касается меня, я умышленно не стала поддерживать с ней с тех пор никаких отношений. Например, когда мои родители переехали жить в новый дом, я даже пальцем не шевельнула, чтобы сообщить Дездемоне наш новый адрес.

— Ты выглядишь потрясающе, — искренне заметила я, нехотя констатируя этот факт. Хотя Дездемона всегда следила за собой, в ее внешности были заметны перемены. Ее грим был наложен с некоторой утонченностью, чего о ней нельзя было сказать семь лет назад, и, скорее, придавал больше очарования ее ледяным голубым глазам и светлым волосам. Ее вкус в выборе одежды, как вы сами понимаете, тоже изменился к лучшему. Более того, она словно успела прослушать курс лекций о творчестве Джона Слоана: ее стройное и чуть угловатое тело было старательно упаковано в обтягивающий комбинезон из джинсовой ткани. Голову Дездемоны украшала шапочка от Бэрберри, и завершали туалет чудесные модные сапожки. Короче говоря, ее внешний вид вызывал множество ассоциаций, большинство из которых почему-то казались даже неприличными.

— Спасибо, — как бы между прочим, заметила она, даже не пытаясь ответить мне каким-нибудь равноценным комплиментом.

— Кстати, познакомься, это Люк.

— Привет. — Люк торжественно поднял руку, словно встречая своего брата из племени апачей.

— Ух, ты! Марта, а у тебя, по-моему, все в полном порядке! — по-девичьи непосредственно отреагировала Дездемона.

— Ну а ты как? — Я приготовилась услышать что-либо не столь радостное. — Еще не нашла любовь всей своей жизни?

— Нашла, хочешь — верь, хочешь — нет. И ты его должна помнить. Это Алекс. Алекс Нортон — он из нашей школы. Мы с ним снова встретились в Дареме год назад, когда оба приезжали навестить родителей. Он сейчас работает шеф-поваром в Галгери…

Вот это да! Я почувствовала, как кровь разом отхлынула у меня от лица.

Алекс Нортон.

Алекс Нортон.

Алекс — мать его! — Нортон.

Это имя не только всколыхнуло мои воспоминания, у меня в мозгу начался настоящий девятибалльный шторм. Знаете, Алекс Нортон был не только близок мне, поскольку мы учились в одной школе, мы с ним были постельно близки. Он стал моим первым парнем. Первым, кто раздел меня, а потом случилось то, что было похожим на пятисекундное катание на русских горках. Он первым признался мне в любви и произнес заветные слова «Я люблю тебя».

Заметив мое оцепенение, Дездемона встрепенулась:

— С тобой все в порядке, Марта?

— Аб-со-лют-но. — Мне удалось отделаться от воспоминаний. — Для меня это было несколько неожиданно. Даже удивительно, я бы сказала. Просто фантастика. Я очень рада за тебя.

Она как-то странно улыбнулась, и мне показалось, что эта улыбка больше предназначалась Люку, нежели мне.

— Значит, вы оба живете где-то здесь?

— Возле Лэндброук-Гроув. А вы?

— У Люка на Джеймсон-стрит. Это там. — Я неопределенно махнула рукой куда-то за спину. — А чем ты сейчас занимаешься?

— Охочусь за головами.

На какую-то долю секунды мне показалось, что я сошла с ума, и у меня начались галлюцинации. Мне представилась Дездемона в боевом костюме амазонской индианки, зажавшей под мышкой легкое копье с отравленным наконечником. Я чуть не умерла на месте.

— За головами?

— Ну да. По всей стране ищу новые таланты для работы в средствах массовой информации.

— Ах, ну да, конечно. Это… это просто фантастика.

— М-м-м… Действительно, интересное занятие, — подхватил Люк. — А как тебе приходится работать больше: по адресам «точка-ком» или с людьми из плоти и крови?

Мне было странно слышать его, поскольку Люк старался не заговаривать на людях, тем более выступать со своими приколами, и теперь я видела, как он наслаждается этим выступлением.

— По-всякому. Правда, многие фонды уже иссякли, и теперь компании, владеющие акциями с высокими дивидендами, первыми захватывают способный технический персонал.

Ну, для меня это было уже слишком. В последний раз, когда мы виделись с Дездемоной, она пыталась на лето устроиться в местную пекарню. Не в силах состязаться с ее новым словарным запасом, я скромно замолчала, лишь изредка выдавая свое неизменное: «просто фантастика».

— …так что нам нужно обязательно встретиться и наверстать упущенное, — вещала Дездемона. — Могу поспорить, что тебе до смерти хочется снова увидеться с Алексом. Правда, Марта?

— Да. До смерти.

Обменявшись телефонными номерами, мы расстались.

Продолжая прогулку с Люком, я замолчала надолго. Моя память упорно возвращала меня в прошлое.

Я вспоминала те времена, когда ее официально называли Самой Привлекательной Девочкой в школе, а еще у нее (правда, это к делу совершенно не относится) была самая выдающаяся грудь из всех девчонок в нашем классе. Чтобы отдать ей должное: грудь составляла далеко не единственное ее преимущество. У нее была чистая кожа без единого прыщика, которая светилась здоровьем, а ее блестящие светлые волосы и ярко-голубые глаза казались даже несколько жестокими в своем совершенстве. Поэтому нет ничего странного в том, что, когда дело казалось противоположного пола, Дездемона всегда была на несколько ступеней (и уровней тоже) выше меня.

Мальчишки смущались и не знали, как вести себя при ней, и Дездемона беспощадно пользовалась этим. Если не ошибаюсь, главной мишенью для нее стало одно долговязое кудрявое существо, которое оказалось не в ладах с собственным организмом. Этого типа звали Пол Хобб. Бедолага так быстро тянулся в высоту, что иногда нам даже казалось, будто он растет буквально на глазах. Так нет же, и этого мало! Хобб имел непослушный пенис, который попеременно твердел и обвисал при малейшей провокации. Зная об этой особенности несчастного Пола, Дездемона приноровилась сверлить его взглядом с дальней скамейки аудитории, где ряды были расположены амфитеатром. Именно сюда мы приходили по утрам три раза в неделю на классное собрание. Едва Дездемона занимала свое место, как тут же принималась «гипнотизировать» Пола, и уже через некоторое время его лицо начинало покрываться багровыми пятнами. Даже не поворачивая головы, Пол затылком чувствовал ее сексуальный взгляд через всю аудиторию.

Коварная Дездемона поставила перед собой цель добиваться у Пола эрекции как раз к тому моменту, когда мы все должны были встать со своих мест, чтобы приветствовать нашего строгого учителя мистера Бэнтона. Мы легко определяли, что Дездемоне удавалось добиться своего, и даже не по выпуклости на штанах Пола, а по тому, как он неловко приподнимался со скамейки, полусогнувшись, держа левую руку в кармане. При этом лицо его выражало такие муки, словно ему кто-то действительно намазал яйца жгучим бальзамом для растираний.

Как-то раз бедняге пришлось простоять в такой позе в течение десяти минут, когда мистеру Бэнтону, узревшему в классе слишком яркий галстук, взбрело в голову прочитать нам лекцию о школьной форме, бесконечно повторяя при этом основные принципы закона Бэнтона о тройном «В», что означало: отлично Выглядеть, отлично Выучить и отлично Выступить.

В это время мы все успели кивками и толчками оповестить друг друга о состоянии Пола, а Дез, повернувшись ко мне, лишь победно сверкнула своими голубыми глазищами. Она торжествовала, а бедняга Пол Хобб (которого с того дня прозвали Хобб-коротышка Большая Шишка) был морально растоптан навсегда.