Проект «Папа»

Боже, что это? Зажав нос двумя пальцами, я семенила вперед. А потом остановилась.

Вот это беспорядок! Кипы журналов громоздились на столе – по крайней мере, я думаю, что где-то под ними был стол. Лампы занавешены платками и шалями, полка вся завалена дешевыми книжками. Это так сильно отличалось от моей опрятной квартиры, как будто я попала в чужую страну.

А потом я обнаружила источник запаха.

Со столика-ящика возле покрытой стеганым японским одеялом кушетки лениво поднималась толстая струйка дыма.

Благовония.

В колледже одна из девушек в моей комнате жгла благовония днем и ночью, чтобы скрыть запах марихуаны, которую она курила.

Но если тот запах был легким и фруктовым, то у Рейнбоу он был тяжелым и таким сильным! Мне кажется, что именно так должны пахнуть южноамериканские проститутки. И интересно, что она пыталась замаскировать подобным ароматом?

По-прежнему зажимая нос, я подняла длинный медный подсвечник с горящей палочкой и оглянулась, соображая, куда бы его переставить. Его необходимо куда-то убрать. Подальше.

– Я так рада, что ты смогла прийти, – крикнула Рейнбоу из кухоньки.

Я подпрыгнула на месте. Виновато? Нет, я не чувствовала вины.

– Я тоже рада.

– Я приготовила все, что смогла. Надеюсь, тебе понравится.

– Наверняка. – Нужно куда-то его спрятать – и быстро! Интересно, она заметит, если я выставлю его на улицу, на ветхую пожарную лестницу?

– А вот и я! О, тебе нравятся благовония?

Я испуганно обернулась. Рейнбоу вошла, неся маленький поднос, уставленный едой и разномастными кружками. Темно-серый пепел упал на пол, но вряд ли она это заметила, если учесть беспорядок в квартире.

– Ну...

– Я знала, что тебе понравится! Я выбрала их специально для тебя. Этот запах подходит к твоей ауре. – Она выхватила подсвечник из моих рук. – Давай поставим его здесь, поближе к тебе.

Горжусь, что и бровью не повела, когда она снова водрузила его назад на столик.

– Садись, – махнула она рукой, – я налью чай.

Сморщив нос, я отодвинула в сторону вещи, валявшиеся на одеяле (Господи, только бы они были чистыми!), присела на краешек кушетки и разгладила юбку на коленях, затянутых в нейлоновые колготки.

Рейнбоу сразу же подошла с двумя дымящимися кружками. Поставила одну из них передо мной на вершину неустойчивой стопки журналов и села на пол напротив меня, скрестив ноги по-индийски.

Сжимая кружку в руках, она снова улыбнулась.

– Не могу поверить, что ты пришла. После стольких уговоров.

Я почувствовала себя ужасно виноватой. Святая правда – я отклоняла ее приглашения уже около года, с тех пор как она переехала сюда.

– У меня был очень напряженный год.

– Я заметила, что ты все время работаешь, – кивнула она. – Это не очень хорошо, знаешь ли. У тебя наверняка нарушено равновесие в чакрах.

Я не знала, что ответить, поэтому просто глотнула чаю. И тут же закашлялась.

Фу! Что это? Я уставилась на кружку. Вкус как у вареной травы.

– Тебе нравится?

Я посмотрела на ангельское личико, с надеждой обращенное ко мне, и прикусила губу.

– Да, довольно интересный вкус.

– Мой иглотерапевт клялся, что это здорово.

Я не знала, восхищаться ли мне тем, что она позволяет кому-то вонзать иглы в свое тело, или же отнестись к ней как к чудачке. Решила пока не спешить с выводами.

– Ты здорово выглядишь, но не стоило наряжаться, чтобы просто зайти ко мне. – Она сделала глоток.

– Ну... – Я оглядела себя. Я вовсе не наряжалась. – Я просто только что с работы.

– В воскресенье? Ты работаешь в большом концерне, да? – уточнила она с упреком.

– Нет. «Эшворт Коммуникейшнс» – это частная корпорация. – Я почему-то стала защищать себя и свою компанию. – Мы перечисляем много денег на общественные нужды. На прошлое Рождество мы собрали подарки для более чем восьмисот мальчиков и девочек.

– Рождество – это капиталистический праздник, – пожала плечами хозяйка.

– А ты чем занимаешься? – попыталась я сменить тему. – Где работаешь?

Она снова пожала плечами.

– Я подрабатываю ароматерапией.

Читай: бездельница.

Я не удивилась. Вряд ли найдется кто-то менее честолюбивый, чем она. Даже у Люка есть собственный бизнес – маленький, но приносящий достаточно средств, чтобы снимать огромную мансарду, и обеспечивающий ему комфортную жизнь. Рейнбоу живет в убогой квартирке в районе Мишион-дистрикт.

Но я растянула губы в улыбке.

– Звучит интересно.

– Я обожаю это дело. – Она слизнула каплю чая, стекавшую по кружке. – Ты хорошо повеселилась в пятницу вечером?

Я старалась не обращать внимания на тихое позвякивание гвоздика-пирсинга в ее языке (интересно, он нагревается, когда она пьет горячий чай?).

– А, да, пятница была успешной.

– Успешной? – Она сморщила нос, и гвоздик в ее ноздре блеснул на свету. – Ты переспала с кем-нибудь?

– Что? – Я, наверное, даже рот разинула, но ведь ее вопрос был совершенно неуместен. В том смысле, что я едва знаю эту женщину, а она задает мне вопросы по поводу секса.

– Ты нашла кого-нибудь? – Она наклонилась ближе, широко открытые глаза заблестели. – Перепихнулась?

– Нет! Ни за что! – Я покачала головой. Я в жизни ничем подобным не занималась!

Не поймите меня превратно – у меня был секс. Вроде того. Пару раз. Лет десять назад. Но я никогда не «перепихивалась». Я постаралась не выглядеть надутой.

– Понятно, – хозяйка заметно поникла, – но ты хоть повеселилась?

– Это был довольно поучительный опыт.

Она снова сморщила нос.

– Поучительный опыт? Что это значит?

– Это означает, что я получила много полезной информации.

– Ну ты даешь, Кэт! – засмеялась Рейнбоу.

Почему она смеется? Я снова попыталась разгладить насупленные брови и глотнула так называемый чай.

– Так ты встречалась с друзьями?

– Только с одним другом, Люком.

– Это твой парень?

Почему она так интересуется моей личной жизнью? Подозрительно!

– Он просто мой лучший друг.

– Он сексуальный?

– Нет, просто Люк. – Люк сексуальный? Я вспомнила озорной блеск в его глазах, прикосновения его рук – и вспыхнула. Я поставила кружку. Чересчур горячая! – Нет, Люк совсем не сексуальный.

– Очень плохо. А у тебя есть парень?

– Нет.

– Попробуй закуски. Я сделала ореховое пюре, нарезала всякой всячины и приготовила соус тофу со шпинатом. – Она пододвинула ко мне поднос. Стопка журналов накренилась, и на секунду я испугалась, что сейчас мои туфли от Феррагамо покроются желтоватой ореховой пастой.

Я взяла кусочек моркови и стала жевать.

– У меня был парень. Мы долго встречались, но я бросила его пару месяцев назад. – Рейнбоу театрально вздохнула, окунула крекер в соус и отправила его в рот.

Интересно, существует ли статистика, сколько зубов ломается об пирсинг языка?

– Хорошо, что он ушел. Такой придурок! – добавила она, жуя.

Казалось, она ждала моей реакции, поэтому я переспросила:

– Да?

Похоже, я отреагировала правильно, потому что она продолжила (а Люк утверждает, что я не умею поддерживать беседу):

– Да, полный негодяй. Я хранила деньги в книге возле кровати, – она махнула рукой в сторону спальни, – так он частенько таскал их оттуда. А когда я скандалила с ним из-за этого, у него хватало наглости все отрицать. А потом он выманивал остальное, обещая, что больше так делать не будет.

Я замерла, перестав жевать. Я знала эту историю. Со мной происходило то же самое.

– Он все время говорил, что это в последний раз, – фыркнула она так громко, что я испуганно вздрогнула. – И я давала ему деньги. Ты, наверное, думаешь, что я идиотка, если верила ему.

Я прикусила губу, подвинулась и разгладила юбку на коленях. Если она идиотка, то кто тогда я?

– Нет, не думаю.

– А я действительно идиотка! – Ее кокетливые косички подпрыгивали при каждом движении головы.

– Рейнбоу, мне пора. – Я встала. Скорее бы выбраться отсюда! Я протянула ей руку. – Спасибо, что пригласила.