Последняя тысяча журавлей (СИ)

Роуз предлагала украсить квартиру или хотя бы ее часть шариками и цветными растяжками, но Рич, хорошо поразмыслив, отмел эту идею – все равно смотреть никто не будет, а мусора потом убирать вдвое больше придется. Впрочем, Медисон сразу решил, что уборкой заниматься не станет: для этого у него уже был сохранен номер клининговой компании, чьи специалисты сделают все гораздо быстрее и лучше.

Мартин приезжает первым, как и обещал. На пороге он появляется в одиночестве, хотя Ричард на все сто уверен, что Роуз будет с ним. Отсутствие девушки немного удивляет Рича, но долго внимание на этом не задерживается: до начала остается минут сорок, а доставленную из кафетерия еду еще следует разложить по тарелкам и удобно устроить на столе.

– Выпивки у тебя хватит? – интересуется Мартин, заглядывая в холодильник, заполненный доверху.

– В шкафу есть еще. И в гостиной возле окна два ящика пива, видел? Терпеть его не могу, но вдруг кто-то будет.

– Наверняка будет. Кого ты пригласил?

– Ну-у… – Рич задумчиво трет подбородок, прищуриваясь. – Много кого. Всю нашу группу, и несколько еще других. Скинул объявление на сайте университета, кто угодно мог его увидеть, так что… – он разводит руками, улыбаясь. – Неизвестно, кто придет.

– А кого из них ты собираешься нагнуть? – напрямик спрашивает Мартин, заставляя Рича удивленно вскинуть брови.

– Вот сейчас я не понял, – парень опирается о стол руками, хотя больше всего на свете хочется скрестить их перед собой, защищаясь от чересчур серьезного выражения лица друга.

– Я же понимаю, зачем обычно устраивают такие пати, – Март обводит взглядом гостиную. – Что-то отпраздновать, но сейчас нет никаких событий и до твоего дня рождения тоже далеко. Либо ради простого развлечения – но я прекрасно знаю тебя, Ричард, и это точно не о тебе. Остается последнее – хочешь кого-нибудь напоить и затащить в постель. Лучше всего это делать, когда вокруг много людей, выпивки и шума, так что… я просто надеюсь, что ты выбрал не меня.

– Да я вообще!..

– И не Роуз! – коротко перебивает Мартин.

– Говорю тебе! Я не собираюсь никого никуда тащить, вот увидишь! Правда, Мартин! – видя, что Велмор все еще не верит, Рич всплескивает руками. – Просто я дал себе такое обещание, что если журавли в четвертый раз срабатывают, я устраиваю эту вечеринку. Честное слово.

Мартин некоторое время молча смотрит Ричу в глаза, а потом кивает, и у Медисона будто камень грохается с души.

Гости прибывают волнами, словно собираясь внизу у подъезда одной большой группой и только потом поднимаясь наверх. Таких групп четыре или пять, все они появляются на протяжении трех часов, и вечеринка, которая начинается, как собрание интеллигентной молодежи, бродящей с бокалами шампанского в руках и беседующей о пустяках, постепенно превращается именно в то, чем Ричард хотел ее сделать. Громкость музыки растет, количество людей увеличивается, и вскоре никому уже нет дела до бокалов, у каждого в руках бутылка с его любимой выпивкой или большой стакан с коктейлем.

Ричард протискивается между двигающимися телами полупьяных студентов, замечает краем глаза напрочь оккупированный парочками диван, смотрит на танцующую на барной стойке первокурсницу, а потом сворачивает на кухню. Здесь тоже громко и тесно, Медисон не узнает почти никого из присутствующих: кажется, в самом начале вечера он еще видел группку знакомых, но потом они рассеялись по квартире, смешались с незнакомыми парнями и девушками, а потом алкоголь развязал им руки и языки, сделав похожими на всех других. На лицах вокруг Ричи замечает праздник, но он заключается вовсе не в удачной вечеринке, не в классной музыке и приятной атмосфере. Все куда прозаичнее – бесплатная еда и свободная выпивка привлекают людей, и Медисон понимает, что мало кто из них понимает, кому принадлежит квартира, кто устроил все это веселье и кого следует за него благодарить.

Все идет совсем не так, как Рич задумывал, и теперь он ищет Мартина, чтобы узнать его мнение, но Мартина нигде нет.

«Неужели занял мою спальню? – с сомнением предполагает Ричард. – А ведь сам предупреждал, чтобы я этого не делал…»

– Ричи!

Сквозь плотный слой музыки, застилающий уши, он все-таки слышит зовущий его голос. Разворачивается в поисках источника и совсем скоро обнаруживает сидящую на корточках у входной двери Роуз. С первого взгляда ясно, что она себя неважно чувствует, и Рич опускается рядом, отводит пряди темных волос с лица девушки, пытаясь заглянуть в глаза.

– Тебе нехорошо? Пойдем в ванную?

– Я уже была, – Роуз слабо улыбается. – Я хочу выйти на улицу, Рич.

– Давай, – он кивает и медленно поднимается, утягивая хрупкое тело Роуз за собой. – Я вызову для тебя такси.

– Спустишься со мной? – она выглядит бледной и больной, так что Ричард безо всякого сомнения кивает. Здесь и так никто не знает, что именно он – хозяин квартиры, поэтому с его отсутствием ничего не изменится.

Около лифтов Роуз чувствует себя немного лучше, но все равно устало держится за плечо Ричарда, грустно и немного смущенно смотрит в сторону, время от времени поднося ладонь к губам и вытирая их, словно пытаясь очистить от налипших крошек. По ней видно, что она выпила слишком много и ее не зря потянуло в ванную – это и неудивительно, алкоголя в самом деле было в достатке, потому что многие приносили бутылки с собой, либо выставляя их на общий стол, либо делясь только со своими приятелями. В другое время Рич бы этому факту обрадовался, поняв, что ребята не пытаются его разорить, но сейчас он только хмурит брови: кто теперь скажет, что именно Роуз пила? Что вообще могли принести в его квартиру?

«Черт, надеюсь, обошлось без наркотиков», – думает Медисон, пока лифт лениво спускается до первого этажа. Искоса глядя на Роуз, парень пытается определить, могла ли она принять какие-нибудь таблетки или что-то вроде того, но в конце концов решает, что не могла. Слишком прямо она держится, да и непохоже, что она не в себе. Просто девушке плохо, Роуз ведь не привыкла к подобным развлечениям – Ричард не помнит, чтобы она много пила даже на выпускном.

– Тут гораздо лучше, – шагая из двустворчатых дверей подъезда на улицу, говорит Роуз.

Ричард кивает, замечая неподалеку небольшую компанию молодых людей: кое-кого он видел у себя совсем недавно, теперь они стояли и курили, держав в руках пивные бутылки и негромко о чем-то переговариваясь. На миг ему делается обидно – похоже, это те, кому вечеринка пришлась не по вкусу, так что они решили уйти гораздо раньше всех остальных. Рич и сам понимает, что высшего пилотажа, как он хотел изначально, не получилось, но ведь каждый способен найти себе развлечение, когда рядом полно людей и выпивки!

– Мама будет в ярости, – бледно улыбаясь, говорит Роуз, а потом опускается на низкую парковочную оградку. – Я еще никогда не появлялась дома среди ночи в таком состоянии. И вообще… я не была в таком состоянии, – она виновато поднимает темные глаза на Ричарда и объясняет: – Это была текила. Слишком много.

– Ничего, ты выглядишь неплохо, – парень легко хлопает Роуз по плечу и вызывает такси, а потом, когда машину пообещали через семь минут, добавляет: – Можешь сказать им, что тебе просто стало скучно, а от громкой музыки заболела голова.

– Это будет не совсем ложь, – кивает Роуз, а потом неуверенно говорит: – Ты прости, Ричи, но все эти люди… Никогда бы не сказала, что у тебя столько друзей.

– Они вовсе не мои друзья.

– Тогда что они все делают в твоем доме? – она непонимающе пожимает плечами, рассматривая носки собственных туфель. – Слетелись на бесплатные развлечения, вот и все. Я не знала, что тебе нравятся такие мероприятия, и Мартин, кстати, тоже был удивлен.

– А где он сам? – нейтральным голосом спрашивает Ричард, решая не спорить сейчас насчет того, кому что нравится.

– Ох, пошел за минералкой, – она прикусывает нижнюю губу. – Твою всю уже выпили, а у воды из-под крана какой-то странный привкус.

Ничего ответить Рич не успевает, ведь темный автомобиль со светящейся оранжевым надписью «Такси» останавливается почти вплотную к ним. Роуз торопливо прощается, садится на заднее сидение и немного приоткрывает окно, чтобы пропускать в салон воздух. Машина отъезжает, мигая габаритными огнями. Провожая ее тяжелыми мыслями, Ричард некоторое время стоит на месте, пряча мерзнущие руки в карманы толстовки, потом разворачивается и напарывается на четыре обращенных к нему взгляда, не сулящих ничего хорошего.