Милое видение (ЛП)

МакГайверу.

Я выдохнула.

- «МакТрусики» - ужасное, просто отвратительное прозвище.

- В первый раз, когда я так его назвала, ты засмеялась. Теперь защищаешь. Плохо

дело. – Она бросила свои вонючие тапочки в полиэтиленовый пакет и сверху перекрутила, закинув в шкафчик с глухим стуком.

- Ты же выбросишь их? – Спросила я, потирая левый висок, в котором поселилась

головная боль.

- Выброшу свою обувь? – Ужаснулась она моему предположению.

После чего развернулась, направившись в маленькую уборную, расположенную

напротив шкафчиков, и со всей силы начала намывать руки. Оторвав бумажное полотенце

из специализированного аппарата, Дэб выключила воду и, вытерев руки несколькими

полотенцами, выбросила мокрую бумагу в мусор. Затем потянулась назад, затягивая

волосы в небольшой хвост. – Похоже, ты ударилась головой сильнее, чем я думала.

Я улыбнулась, наблюдая за Дэб, одевающей чистую униформу и обувающей

кроксы.

- Хотя бы не доставай их из мешка, если, конечно, у кого-то из пациентов не

обнаружится наличие…

- Отбеливатель все исправит, - ответила она. – В любом случае, если у меня

обнаружится псевдомембранозный колит (прим. перев. - по-другому еще называется

«Клостридии»), я смогла бы сбросить пятьдесят фунтов, от которых стараюсь избавиться

с восьмидесятых годов.

- Ты родилась в восьмидесятые.

- Во время беременности моей матери диагностировали диабет. Я была полненькой.

- Лучше закрути еще раз, - предложила я. – Не хочу, чтобы кто-нибудь почувствовал

твоих «вонючек».

- А я не хочу, чтобы эти тощие стервы из радиологии украли мой пудинг.

Андреа из рентгеновского отделения обернулась на нас через плечо.

- Именно, - широко распахнув глаза, произнесла Дэб. И указала на девушку. – Я

вижу, как вы смотрите на упаковку моего шоколадного пудинга.

Андреа, внезапно заспешив, покинула раздевалку.

- Боже, Дэб. Ты снова доиграешься до иска.

- Дождешься ведь, что мои «вонючки» сегодня ночью окажутся у тебя под

подушкой. У меня есть ключ от твоей квартиры. Эй, - указала на мою голову она. – Ты

сегодня постоянно так делаешь. Что случилось?

Я убрала палец с виска.

- Просто голова разболелась. Все нормально. Дома приму лекарство. Пошли

отметимся на выходе. Я и так чувствую себя виноватой за то, что ты вышла в свой

выходной. Давай убираться отсюда, пока ничего не случилось.

Она последовала за мной из женской раздевалки в холл. Я помахала рукой ночной

смене, притормозив, когда доктор Розенберг жестом попросил его дождаться.

- Раз … он предложит тебе выйти за него, - прошептала Дэб, когда он направился в

нашу сторону.

- Заткнись, - сквозь зубы процедила я.

- Два … скажет, что ему нравится твоя грудь в этой форме, только выразится более

романтично и тому подобное.

- Я сейчас двину тебе между ног, - прошипела я, пока доктор приближался к нам.

- Три..., - начала Дэб.

- Смотри? – Повторил доктор Розенберг, быстро хлопая нереально длинными

ресницами. Его брови сошлись, образуя две одинаковые морщинки между ними.

- Клостридии, - выпалила я. – Ей было интересно узнать, каким оказался результат

анализа на наличие клостридий у последнего пациента.

- А. Я и без заключения могу сказать, что результат отрицательный.

- Странное интимное щебетание, - пробубнила Дэб.

- Простите? – Переспросил доктор Розенберг.

У меня вырвалось первое, что пришло в голову.

- Она сказала, настало время для гуляния. До ее машины. Она довезет меня до

дома. Вам что-нибудь нужно, доктор, пока мы не ушли?

- Ах, точно. У вас же нет машины. Надеюсь, страховка действительна.

Дэб уже открыла рот, но я успела сильно пихнуть в ее бок локтем.

Она охнула и потерла место удара, хмуро поглядывая в мою сторону.

Доктор Розенберг, с любопытством наблюдавший за нашей безмолвной перепалкой,

продолжил.

- Мне приходится ехать в два раза дольше из-за строительства на северной части

шоссе I-95. Если вам в ту же сторону, лучше найти другой путь.

Дэб усмехнулась.

- Вы живете в Алапокас, верно, Док?

Он тепло улыбнулся.

- Верно, Хамата, - и смущенно опустил взгляд. – Не думал, что об этом всем

известно.

- Ага … мы же медсестры, - ответила она. – Нам ехать на запад по шоссе I-76,

квартиры дерьмовые, но зато нет пробок, так что вот так.

- Что ж, - весело заключил доктор Розенберг, - тогда хорошего вечера. Доброй ночи, Эйвери.

Я кивнула.

- Спокойной ночи, доктор. – Повернулась и приняла суровый вид, когда Дэб

подхватила меня под руку. – Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу, ненавижу… - бубнила я

всю дорогу по холлу.

- Он будет думать о тебе, когда сегодня вечером решит искупаться в ванной

заполненной шампанским, так что ты не можешь злиться на меня слишком сильно, -

посмеиваясь, произнесла она.

- Нет, не будет. Он будет думать о положенных мужу вещах, потому что женат, а ты

настоящая задница, если плетешь интриги.

- Ничего я не плету. Просто дергаю за ниточки твоей судьбы, потому что это весело.

- Знаешь, мне всегда нравилась твоя честность, но она также повинна в том, что

мне хочется схватить тебя за горло и сжимать до тех пор, пока твои глаза не вылезут из

орбит. Совсем немного. Чуть-чуть.

Она сильнее стиснула мою руку.

- Оу. Обожаю наши разговоры.

Из-за угла вывернуло синее размытое пятно и едва не свалило меня на пол. Форма

мгновенно впитала в себя горячую жидкость, которая пролилась на мою шею и

предплечье. Я в шоке вытянула руки по сторонам.

- Вот, черт, - произнес Джош, держа в руках полупустой пенопластовый стакан

кофе. – Пойду найду немного холодной воды. Обожглась?

- Да, невероятно горячий кофе обжег меня, Капитан Очевидность, - ответила я,

чувствуя, как темная жидкость стекает по подбородку.

Задрав нос, он втянул в себя воздух, прежде чем его лицо исказилось в отвращении.

- Чем это воняет?

- Сейчас вернусь, - бросила Дэб, метнувшись по холлу через немаркированные

двери. Я покачала головой, пытаясь не рассмеяться при мысли о ее «вонючках».

Джош, не обращая внимания на его собственную промокшую футболку и брюки-

карго, начал оглядываться по сторонам, отчаянно пытаясь отыскать хоть что-нибудь, чтобы

вытереть кофе с моей формы. Жжение потихоньку стихало – больничный кофе редко

бывал настолько горячим, чтобы серьезно обжечь. Мужчина, недолго думая, решил

воспользоваться руками, неуклюже касаясь пальцами моего живота, рук и груди. Это

ощущалось более неловко, чем прикосновения Бобби Лоусона в десятом классе.

Я попыталась отстраниться, чтобы отделаться от неожиданного «осмотра».

- Все в порядке, правда, я…

- Этот кофе предназначался тебе… разумеется, не таким образом, - перебил меня

Джош, не обращая внимание на мои попытки остановить его. Большим пальцем руки он

бережно вытер мой подбородок, при этом глядя мне прямо в глаза. И разочарованно

вздохнул.

- В-в смысле? Я… эм, - сглотнула я. – Хочешь сказать, это моя вина? – Спросила,

стараясь при этом выглядеть непоколебимой, хотя сама была совершенно очарована.

Доктор Розенберг имел на меня влияние, но он никогда не смотрел на меня так, как Джош

в данный момент. В его взгляде сочетались благоговение, предвкушение и раскаяние.

Находясь в такой близости к нему, становилось понятно, почему все медсестры таяли в его

присутствии.

Он отступил на шаг.

– Кофе. – И протянул стаканчик. – Я видел тебя, когда приезжал раньше, так что

решил угостить. Но не был уверен, когда заканчивается твоя смена, так что…

Один уголок моих губ пополз вверх.

– Это так не по «МакТрусиковски», Джош.