Рейтинг любви

– Здравствуйте, Лилия Горная, – сказал в следующую секунду мужчина и плавно выполнил левый поворот.

– Откуда вы меня знаете? – кокетливо поинтересовалась она, нащупывая под попой австралийскую сумочку. Как всегда, когда Лилия в спешке куда-нибудь плюхалась, сумочка оказывалась под ней.

– Голос. Вы – радиоведущая. Моя любимая передача «Ужастик для взрослых», – телеграфно пояснил он, поворачивая «Лексус» направо.

– Куда мы едем? – вдруг забеспокоилась Лилия. – Конечно, спасибо, что вы решили подвезти меня…

– Я – не такси, – сообщил хозяин «Лексуса», – и никого не подвожу. Вы так неслись по улице, прямо искры летели из-под каблучков. Я решил: почему бы не подарить женщине шанс спастись от стаи маньяков?

«Нахал», – подумала Лилия.

– Так куда же мы едем? – строго переспросила она.

– Вперед, – невозмутимо ответил хозяин «Лексуса».

«Два раза нахал», – подумала Лилия.

Дальше они ехали в полном молчании.

Мягко звучала музыка.

Прохладный воздух кондиционера остудил лицо госпожи Горной, вернув красным щекам нежно-лососевый оттенок.

Сумочку радиоведущая положила на колени и хотела было вытащить пудреницу, как снова уставилась на ухо мужчины. Черт подери, не ухо, а штучка из секс-шопа.

Ровно в 14.10 «Лексус» припарковался у подъезда радиостудии «Утренний брысь». Как в детстве, Лилии Горной захотелось присвистнуть: надо же, этот человек прочитал ее мысли, он волшебник, что ли?

Ей даже захотелось познакомиться с ним, проворковать: «Как вас зовут? Представьтесь, пожалуйста. А вдруг я приглашу вас на эфир?» Но вовремя одернула себя: глупости, она – радиозвезда, из возраста, когда виляют хвостом и преданно смотрят в мужские глаза, давно вышла.

Лилия Горная открыла дверцу, поставила на горячий асфальт ногу в алой туфельке, с достоинством проговорила:

– Спасибо. Вы очень любезны.

И выпорхнув в жаркий день – подол платья мотнулся справа налево роскошной волной, сексуально захлестнув колени, услышала спокойное:

– Пожалуйста.

…Когда Лилия Горная стояла в вестибюле радиостудии, ожидая лифта, мысленно она хотела еще раз яростно назвать хозяина «Лексуса» нахалом, уродом и наглецом, но странно, у нее ничего не получалось. Перед глазами вновь возникло ухо, замечательное, неотразимое, мужественное, красивое, породистое. Недосягаемое ухо, в которое она, Лилия Горная, влюбилась, как мартовская кошка в усы соседского кота.

4

Алесь Валерьевич – квадратных объемов человек, в дорогом английском костюме темно-синего цвета – страстно жрал сардельки с тушеной капустой. Чавканье и сопение в кабинете стояло такое, что вполне могло соперничать с чавканьем и сопением обедающего слона.

Лилия Горная, впорхнувшая пред грозные очи шефа, не знала, что ей делать – смеяться, виниться или сообщить в легком стиле какую-нибудь ерунду. Например: «Говорят, завтра в нашем городе пройдет тропический ливень». Или: «Я придумала эпиграф к своей программе „Ужастик для взрослых“: „Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя…“ Вам нравится?»

В конце концов, Лилия интуитивно решила плюхнуться в кресло напротив Алеся Валерьевича и сказать:

– Приятного аппетита.

– Приятного мало, – пробубнил шеф и втянул носом-свирелью воздух. – Не люблю, когда опаздывают, начинаю нервничать. А нервничая, страшно хочу есть. Приходится посылать Варвару в буфет за едой. Вы все тут хотите моей преждевременной смерти: я ведь сегодня поедаю третью незапланированную тарелку с сардельками. Три опоздания! А впереди у меня бизнес-обед с главным редактором информационных программ Би-би-си. Во время этого обеда я лопну.

– Все как-нибудь утрясется, – пробормотала Лилия Горная. – И сардельки, и опоздания, и обед с бибисишником… Простите христа ради, Алесь Валерьевич. Собирала информацию для «Ужастика», себя не помню, семья заброшена, работаю, как на вулкане.

«Главное – все-таки повиниться, – подумала она. – Повинную голову меч не сечет».

Алесь Валерьевич оторвался от сарделек и настырно пахнущей капусты, заинтересованно вгляделся в Лилию Горную.

– Вот за что я терплю вас, Лилия, – патетически произнес шеф, – так это за ваш голос. Это настоящее радио, тепло эфира! – отпустил он комплимент. – Ладно, за чем я вас вызывал? Вам же интересно? – съехидничал он.

– Ужасно, – почти искренне призналась радиоведущая.

Шеф откинулся на спинку кресла, скрестил пальцы на тугом животе.

– Лилия, я хочу вам сделать предложение, – вкрадчиво сообщил он.

Лилия Горная подобрала под себя ноги, но не дрогнула ни единым мускулом лица и тела.

– Почему вы молчите? Вы всегда впопад и невпопад ехидничаете, – подбодрил сотрудницу Алесь Валерьевич.

– Не вижу повода для ехидства, – скромно опустила ресницы Лилия. – Мужчины, на мой взгляд, для того и созданы, чтобы хотя бы раз в сутки кому-то делать предложение. По тому или иному поводу.

– Вот! – заликовал шеф. – Вот! Вот! Вот! Этого я и добивался! Вы ехидничаете, а это мне нравится! Короче, милая Лилия, я хочу, чтобы вы придумали новую программу. Тема – взаимоотношения полов. Любовь между мужчиной и женщиной. Советы, как быть, с кем быть, зачем быть. И все такое, откровенное, непохабное. А главное – закрутите название программы! Чтобы все внутри екнуло, оборвалось. Название, сами знаете, – это почти победа над радиослушателями… Вот мое предложение!

Радиоведущая похолодела. Она еле-еле успевала подготовить в эфир три свои программы – «Ужастик для взрослых», «Судьбы и перья», «Лунные новости», а тут еще одна заморочка. Вон Ардальон Мозолькин тянет свою единственную волынку – «Рассвет с Ардальоном М», и никто на него больше не наседает.

– Я не могу! Я не справлюсь! Любовь не моя тема! – закричала Лилия Горная.

– Не понял, – посуровел Алесь Валерьевич. – Я вам делаю деловое предложение, я вам повышаю оклад на тридцать процентов, как положено по КЗОТу, я к вам – всей душой. А вы от меня прочь и душой и телом.

– Я не железная леди Маргарет Тэтчер! Посмотрите на меня, Алесь Валерьевич! Перед вами – измотанный больной человек… – завела Лилия Горная.

– Не верю, как сказал бы Константин Сергеевич Станиславский, – строго остановил ее монолог Алесь Валерьевич. – Вы – здоровая, как лошадь, вы – цветущая роза. А если больны, зачем надеваете такое откровенное яркое платье? Вы женщина-призыв, женщина-салют и вообще, ваш голос, милочка, надо эксплуатировать в хвост и в гриву! У вас – вечерний волнующий тембр, он будоражит нутро, щекочет нервы. Если бы таким голосом говорила моя жена!..

Тут шеф замолчал, поперхнулся, покраснел, позеленел, схватил степлер и начал им нервно щелкать. Сотрудники радостанции «Утренний брысь» знали: это – плохая примета. Обычно за щелканьем степлером следовало чье-нибудь увольнение.

Лилия Горная снова похолодела и теперь вытянула ноги вперед, чтобы колени противно не дрожали. Но была опасность, что в этом положении их сведет судорога – на нервной почве.

– Мое последнее слово такое, – процедил шеф. – Или вы в течение недели запускаете новую программу о любви и полах, или подаете заявление об уходе. Эфир не должен молчать!

Последнюю фразу шеф любил повторять везде, где мог, причем даже не говорить, а как бы высекать из гранита: на совещаниях, в застольях, на бизнес-ланчах и бизнес-обедах, в автомашине, курилке, поднимаясь в лифте и спускаясь по лестнице. «Эфир не должен молчать!» было производственным девизом Алеся Валерьевича.

Итак, шеф был сама твердость и непреклонность, он смотрел на подчиненную, как проголодавшийся удав на жирного кролика.

– Запомните, эфир не должен молчать! – веско повторил Алесь Валерьевич. – А теперь – идите! – красиво скомандовал он.

Не смотря на то что перед ней разверзлась пропасть под названием «увольнение», Лилия Горная почувствовала: настал ее звездный час. Не случайно сегодня утром школьная подруга Зойка Гонсалес-Поплавкова орала в телефонную трубку про Лилину интуицию. Интуиция проснулась в груди молодой женщины, начала щекотать горло, шептать подсказки, призывать к решительным действиям. Лилия отдалась на ее волю.