Белая пешка (ЛП)

Две пьяных женщины наткнулись на танцпол и начали танцевать. Я поворачиваюсь к нему спиной, и как по волшебству, прежде чем я осознаю это, я чувствую руку: очень большую мускулистую руку, оборачивающуюся вокруг меня. Я прекращаю танцевать, когда чувствую жар его дыхания, опаляющий мою шею.

— Мне не нравится, что ты бросила меня, — шепчет он мне в ухо.

— Ай, — я поворачиваюсь и впиваюсь в него взглядом с саркастической улыбкой. — Задела твои чувства?

Он наклоняется ближе ко мне, свежий аромат его одеколона попадает мне в нос. Я глубоко вдыхаю этот запах в свои легкие. Хочу отложить его в память. Я хочу зафиксировать эту ночь, каждый этот момент в памяти, потому что это история, которую я буду рассказывать нашим детям и внукам, — то, как мы влюбились друг в друга. Рука Джастина скользит к моей талии, и он властно притягивает меня к себе.

— Такая дразнилка, — говорит он, и его теплое дыхание обдувает мою шею. Твердая выпуклость его члена между половинками моей задницы, давление его рук, путешествующих вниз по моим бедрам. — Такая дразнилка, — повторяет он, и в тот момент его руки смещаются на мою спину.

— Просто не фанатка. Всего-то делов.

Глубокий хриплый смех, и ублюдок захватывает прядку моих волос, дергая мою голову назад.

— Держу пари, к концу ночи я изменю твоё мнение об этом.

— Фишка в том, — я выдергиваю свои волосы из его хватки, кружась вокруг и указывая на большую группу женщин, взглядами мечущих кинжалы в моём направлении. — Я не одна из них. Я не из тех, кто умирает от желания оттрахать тебя, Джастин Вайлд.

Его глаза расширяются на мгновение. Они мерцают, прежде чем широкая улыбка растягивается по всему его лицу.

— Я люблю вызов.

— Спорю, что да.

Его взгляд падает на мои губы.

— Восприятие похоже на красоту в глазах смотрящего… — он дышит, когда придвигается ближе, теперь только в дюйме от моего лица. — Однако превыше всего остального — это только моё восприятие имеет значение, — он цитирует фразу из «Заблуждения», и моё сердце практически взрывается.

— Это моя любимая фраза, — шепчу я.

— Так и думал, — он облокачивается рукой на стену около меня, загоняя меня в клетку. Его глаза опускаются на мой рот снова, и он рычит.

— Давай выбираться отсюда, детка, — он не ждет ответа, он просто хватает мою руку, переплетая свои пальцы с моими, пока выводит меня из комнаты в фойе отеля, где ожидает Uber (прим. служба такси). О, ты хитрый дьявол, ты…

Мы забираемся на заднее сиденье, и в тот момент, когда дверь закрывается позади нас, Джастин захватывает моё лицо, набрасываясь своими губами на мои. Полные, мягкие губы Джастина Вайлда на моих, его совершенное обертывание языка вокруг моего. Это — только я и он. Он и я, и этот тяжелый туман похоти, желания и абсолютной потребности. Я растворяюсь в поцелуе. Это судьба, и судьба ощущается как блаженство. Руки Джастина обхватывают и отчаянно сжимают мои груди, мои бёдра, мои ляжки. Я никогда не чувствовала такого желания, как в этот момент, но разве так игрок играет в игру? Он заставляет вас ощущать себя желанной, необходимой, красивой и другой. Но, ох, Джастин, всё по-другому. Мы разные — особенные и совершенные… Я стону в его рот. Я не могу удержаться. Его зубы погружаются в мою нижнюю губу, болезненно потягивая мою кожу, пока он стонет.

К тому времени, когда водитель Uber останавливается у бордюра, Джастин получил каждый кусочек моей такой сильной душевной боли, что мне кажется, малейшее движение может отправить меня за край. Но я не могу туда пойти. Не могу. Ключевая роль стратегии: я — королева, а он — моя пешка, и я выиграю эту партию. Независимо от того, как сильно я хочу трахнуться с ним прямо сейчас, этого не произойдёт. Он быстро бросает чаевые водителю, открывает дверь и помогает мне выйти. Он всё ещё держит мою руку в своей, когда мы начинаем двигаться по тротуару, ведущему в его квартиру. Я отстраняюсь от него, моё сердце готово разорваться в моей груди. Останавливаясь посередине быстрого шага, он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Что ты…

— Спасибо, что взял меня с собой сегодня, — улыбаюсь я, хотя хочу плакать, поскольку я не хочу оставлять его. Но делаю это. — Я классно провела время.

— Ты… — он откидывает свою голову назад и смеется. — Ты меня разыгрываешь, правда?

— Позвони мне завтра? — произношу я, затем поворачиваюсь и ухожу, мой пульс нестабильный. Я чувствую себя как Золушка, пытающаяся сбежать, пока часы не пробили полночь, и прежде, чем тайна исчезнет. Поэтому, когда вы покидаете мужчину, окруженного тайной, — он будет слабее… так что вы станете его навязчивой идеей. А я хочу быть его навязчивой идеей, и я хочу, чтобы он был моей собственностью.

Глава 7

Джастин

«Прощальная колыбельная поджигателя» — Hozier

Я смотрю, как Мариса удаляется по неярко освещенному тротуару, с каждым сексуальным шагом ее тёмные волосы и бёдра рассекают воздух. Проклятье, эта женщина невероятна. Она — совершенный кусочек идеальной конфетки на лапках. Всё, что я должен сделать, — победить её, и как трудно будет это сделать? Я, в конце концов, пишу романы. Я знаю, как играть на женщине, как на грёбаной скрипке. Тут черкните пару строк, там комплимент, добавьте одно прикосновение привязанности. Объятья, нежные поцелуи. Я вполне уверен, что к концу недели я смогу поиметь Марису обнаженной с разведенными бёдрами-убийцами. Это обычная действительность. Слушайте, любая женщина, даже с мертвыми глазами, реагирует, когда ты глубоко вдыхаешь, потом выдыхаешь, как будто сомневаешься, как будто что-то скрываешь — эдакая неопределенность. Сделайте так, чтобы казаться уязвимым. Затем произнесите: «Есть что-то такое, что отличает тебя от остальных. У меня просто такая… глубокая связь с тобой, мне нравиться твоя… я не знаю, как будто знаю тебя вечность». Я не уверен, что все женщины, которым я вылил эти фразы, верили мне, или они придумывали как раз достаточное количество оправданий, чтобы снять с них одежду. Независимо ни от чего, они любят это дерьмо.

Когда я захожу в свою квартиру, Кобейн ждет меня у двери. Я глажу его по голове, затем хватаю бутылку виски со столешницы на кухне, раздеваясь до боксеров по пути в спальню. Бухло внутри бутылки плещется из стороны в сторону, когда я падаю на кровать, всё ещё думая о Марисе. Крышка раскалывается, когда я откручиваю её и бросаю на пол. Кобейн бежит через всю комнату, преследуя пластмассовую крышку, пока она катиться по полу.

— Брось её, — приказываю я, щёлкая пальцами. Он смотрит на меня, раздражается, а затем бросает на пол покрытую слюнями крышку. Он несётся к моей стороне кровати и кладет свою массивную лошадиную голову на край. Я тру его макушку, пока открываю свой мессенджер.

— Ёб твою мать, Кобейн, — произношу я, закатывая глаза от вида бесчисленных сообщений от Бог знает скольких женщин. — Разве парень не может спокойно вздохнуть? — Кобейн опускает свою задницу на пол, виляя хвостом по древесине. — В наши дни ты не можешь даже флиртовать с женщиной, чтобы она не подумала, что ты хочешь жениться на её заднице. Что произошло с «хорошо потрахаться и разбежаться»? — я трясу головой, просматривая сообщения. Я отвечаю на некоторые из них. В зависимости от того, кто отправитель, я бросаю несколько шустрых смайликов, несколько комментариев «Я тоже скучаю по тебе». Я снова закатываю свои глаза, когда вижу сообщение от Тори:

«Я не могу поверить, что ты лживый кусок дерьма. Ты говорил мне, что я другая. То, что я не была одной из тех девочек. Ты — мудак».

— Как эта, — произношу я, разворачивая свой телефон, чтобы показывать Кобейну, как будто это его заботит. — Тори, она такая, что мы вызываем «членозависимая», — я приподнимаю брови, и низкое ворчание вырывается из его пасти, затем он дерзко поднимает уши. Он смотрит в прихожую, наполовину рыча и лая, а затем уносится, оставляя меня с моим телефоном.

«Детка, — печатаю я, — ты другая. Ты не одна из тех девочек, но я одинокий парень и ни разу не предлагал тебе серьёзных отношений».