Белая пешка (ЛП)

«Так или иначе» — Until the Ribbon Breaks

Как же много людей на этом пешеходном переходе. Их теплые, потные тела лишь в дюймах от моего. Я закрываю глаза и притворяюсь, что их здесь нет. Я ощущаю, как толпа перемещается, открываю глаза и иду. Джастин хотел подобрать меня у моей квартиры, но я не готова к этому, и… я не идиотка. И если он даже окажется в пределах пятнадцати футов от моего жилого дома, то подумает, что может забраться в мою жизнь и трахнуть мне мозг. А сейчас не время для этого.

Мои ноги болят, и к этому времени, когда я достигаю красного тента «У Виктора», то проклинаю себя за ношение этих высоких каблуков. Я беру секундочку, чтобы пригладить свои волосы и поправить помаду, прежде чем иду внутрь переполненного помещения, где ждут мужчины в костюмах и женщины в воскресных платьях. Я иду прямо к стойке администратора и в ярко освещенную обеденную область. Комната шумная: официанты разносят подносы, слышится смех, и там, среди столов, накрытых белыми скатертями, и висящих стеклянных светильников, прямо под массивной фальшивой пальмой я нахожу Джастина, сидящего за столом и просматривающего свой телефон. Я глубоко вздыхаю и успокаиваю моё трепещущее сердце, пока приближаюсь к нему.

Он поднимает взгляд, встаёт, чтобы выдвинуть мой стул, когда я останавливаюсь перед столом. Его глаза осматривают моё тело, и я улыбаюсь, когда сажусь.

— Ты прекрасно выглядишь, — произносит он, пододвигая мой стул к столу.

— Благодарю, — я беру меню и перечитываю пункты — всё по-испански. — Ты ел здесь раньше?

— Постоянно. Это мой любимый ресторан на Манхеттене, — он захватывает между пальцами верх моего меню и опускает его. — Мм… — он указывает на один пункт, — Vaca Frita Al Mojo Agrios — лучшее.

Я приподнимаю брови.

— Я понятия не имею, что ты только что сказал.

— Ты любишь мясо? Типа грудинки?

— Ага…

— Возьми его, доверься мне. Оно чертовски потрясающе.

Несколькими минутами позже — мы сделали заказ: два Vaca Frita Al Mojo Agrios и два бокала мерло. Джастин извиняется, что ему необходимо отлучиться, оставляя свой телефон прямо на краю стола. Я наблюдаю, как он держит свой путь через столы и стулья в атриум ресторана, затем хватаю его телефон. Я не могу помочь себе, мне просто…мне нужно знать, с чем я имею здесь дело. Я быстро нажимаю на иконку сообщений, и мой живот скручивает от тошноты, пока я листаю. Сообщения и сообщения от женщин. Некоторые невинны: «Я люблю вашу книгу», в то время как другие — грязные. Еще одни — рискованные изображения. Верхнее сообщение как раз пришло перед тем, как я пришла в ресторан, оно от некой суки по имени Тори Дэвис. Она, несомненно, скучает по нему, говоря и говоря о том, как она не может дождаться, чтобы увидеть его через две недели во время какой-то автограф-сессии. Его ответ — смайлик со счастливо расставленными ручками .

Ладно, это мы ещё посмотрим, не так ли, Тори-*баная-Дэвис? Я закрываю приложение и кладу телефон назад, лицом вниз на стол под углом в 45 градусов, в верхний правый угол поверх его салфетки, точно так же, как он его и оставил, затем делаю глоток вина и жду, когда он вернется. Официант подходит к столу и снова обновляет наше вино. Я пролистываю свой телефон, роясь на странице Джастина. Пост, которой он разместил о том, что направляется на обед с «прекрасной леди», имеет более чем две тысячи лайков и сотни комментариев: «Удачливая девочка. О, нет, пожалуйста, не говори, что ты пойдёшь. Здесь смаил грустная панда…» Я закатываю глаза и закрываю приложение, как только Джастин подходит к столу и занимает своё место. Его светло голубая рубашка всё отлично подчеркивает и прозрачная настолько, что я могу разобрать татуировки на его груди. Он — настолько совершенный… ладно, таким он выглядит. Он как олеандр: красивый и вводящий в заблуждение, потому что абсолютно ядовит (прим. Олеандр — ядовитое растение). Он — тот, кто разбивает сердца, и если у вас нет иммунитета, так оно и будет. И я потратила своё время, наращивая сопротивление тому виду обаяния, которое он источает. И я уничтожу его.

— Они принесли нам ещё вина, — произношу я, указывая на бокалы.

— Круто.

Я хочу закатить глаза. Джастин, ты — выдающийся автор. Конечно же, ты можешь подобрать слово получше, чем просто «круто». Я делаю глоток вина, а затем прочищаю своё горло.

— Ты знаешь, я надеюсь, что ты не возражаешь, если я спрошу твоего совета, ты же знаешь о том, как писать и работать с материалом?

— Конечно, леди, — улыбается он, и мне хочется растаять, но нет. Я велю своему глупому сердцу успокоиться.

— Хорошо, я знаю, что ты издаешься традиционно, но…

Он поднимает палец вверх.

— Гибрид. Я всё ещё занимаюсь немного инди-культурой.

— О, да, хорошо, ну, в общем, с… инди-культурой, я имею в виду, как ты продаёшь это?

— Это, бл*дь, вопрос на миллион долларов. Это всё — счастливая случайность, если ты спросишь меня об этом. Но лучший совет, который я могу тебе дать, — отправляйся во столько автограф-туров во сколько только сможешь.

— Почему? — симулирую я наивность.

— Автограф-туры. О, Боже, — произносит он, наклоняясь над столом, огромная усмешка, распространяется на его губах. — Есть маленькая фишка. Ты когда-нибудь была на автограф-сессии?

— Нет…

— Дерьмо, это просто… потрясающе. Я люблю их. Встречи с читателями и вечеринки.

— Возможно, я смогу пойти на одну с тобой, — потому что Тори-*баная-Дэвис не получит тебя снова…

— Я не знаю, — ухмылка украшает его лицо, пока он подносит вино к своим губам. — Несовместимость и всё такое.

Я закатываю глаза.

— Это не свидание, дебил. Как друг.

— Да, да. Ты же понимаешь, что я не собираюсь просто дружить с такой девочкой, как ты, правда? — белыми зубами он прикусывает нижнюю пухлую губу. — Меня тянет к тебе, и в тот момент, когда ты отпустишь оборону… — он выгибает бровь и подмигивает мне.

— Что бы не тешило твоё эго…

— Автограф-сессия в Хилтоне в городе в эти выходные, — он пожимает плечами и затем приканчивает вино. — Ты хочешь на неё пойти? Я введу тебя в курс дела, представлю некоторым людям.

— Конечно.

Он прищуривается, глядя на меня.

— Я имею в виду, не радуйся или что-то типа того, — я впиваюсь в него взглядом над кромкой моего бокала вина, пока слегка наклоняю его. — Ты, возможно, легко можешь стать первой женщиной, которая выбьет меня из колеи, — произносит он.

— Хорошо, потому что я не обычная девушка.

— Нет, Мариса, абсолютно нет.

Я высоко держу свою голову, в то время как мы идем через лобби гостиницы, где проходит автограф-сессия. Без сомнения, я вызываю зависть у каждой женщины здесь, поскольку Джастин выглядит так совершенно в своей свежей белой рубашке, изодранных джинсах и чаках тэйлорах (прим. кеды).

— Срань господня, — произношу я, когда Джастин и я заходим в бальный зал. Вся комната переполнена столами, баннерами и людьми. Женщины кричат и смеются. Кусочек леденца приземляется перед моими ногами, и я склоняюсь над ним, чтобы поднять с пола, морщу лоб, так как держу леденец на палочке в форме члена. — Так…

Джастин выхватывает его, разворачивает и засовывает в свой рот.

— Ммм. Всегда предполагал, что член на вкус подобен арбузу, — произносит он, его глаза закатываются от его мыслей.

Я шлёпаю его.

— Ты такой пошлый, — произношу я, а он улыбается. — Сколько авторов здесь?

— Я не знаю, восемьдесят или около того.

— Боже мой… — я следую за Джастином через переполненную комнату, он маневрирует между людьми, тележками и грудами книг. Каждая женщина глазеет на него. Каждый человек машет или здоровается, а затем их глаза стреляют по мне. Они хотят быть мной.

— Почему ты не привез ни одной книги? — спрашиваю я.

— Мой персональный ассистент оставил их здесь, — мы останавливаемся перед столом со сложенным книгами, закладками и футболками. Он гладит стол. — Смотри. Всё здесь, — позади его стола вывешен большой баннер: «Джастин Вайлд #1 автор бестселлеров по версии «Нью-Йорк Таймс»».