Танцуй, пока можешь

– Я и Элизабет? Но как…

– Боюсь, Александр, что начало надо искать еще в Фокстоне. А впрочем, ты сам увидишь. Цыганка и аристократ. Это будоражит воображение. И то, как вы тайно любили друг друга все эти годы. Даже то, что ты – отец ее двоих детей. Автор разузнал все. Сам-то я, конечно, не читал, но мне рассказал Генри.

– Он звонил мне вчера вечером. Сказал, что сначала позвонил тебе, но ты повесил трубку.

Я слушал его, потеряв дар речи и постепенно все сильнее закипая от ярости. Когда Роберт закончил, меня прорвало:

– Черт побери, это же не мыльная опера! Не ужели они не понимают…

Меня прервал телефонный звонок. Трубку снял Роберт.

– Боюсь, что мистер Белмэйн сейчас не может с вами говорить, – сказал он и повесил трубку.

После этого он позвонил управляющему и попросил, чтобы журналистов соединяли с салоном Верди.

– А теперь успокойся. – Роберт снова повернулся ко мне. – Разве ты не понимаешь, что и пресса, и общественность на твоей стороне, а это заставит египтян искать Шарлотту с еще большим рвением. И они найдут ее.

– Мне бы твою уверенность. И куда, к черту, подевался этот Шами?

Роберт посмотрел на часы:

– Должен прийти с минуты на минуту. Он говорит, что знает, где Кристина.

– Что?! Почему же ты раньше не сказал?

Роберт лишь пожал плечами.

– Хотел сначала предупредить тебя о газетчиках. Сегодня они все слетелись сюда, так что нам придется удирать через черный ход.

– А полиция? Ты сказал им, что, возможно, известно местонахождение Кристины?

– Начальник полиции уже едет сюда. Кстати, совершенно случайно так получилось, что самая верхняя телеграмма – от твоей жены.

Заметив несчастное выражение моего лица, Роберт широко ухмыльнулся:

– На твоем месте я бы ее прочитал. Не думаю, что ты будешь сильно разочарован.

Телеграмма была ясной и лаконичной: «Удачи тебе, дорогой. Постарайся к нашему разводу вернуться в целости и сохранности. Целую, Джессика».

Взглянув на Роберта, я увидел, что он смеется. И тогда впервые за долгое время я тоже засмеялся:

– Джессика всегда умела выбрать подходящий момент. Дай ей ответную телеграмму.

– А что ты ей хочешь передать?

– Обещание вернуться в целости и сохранности.

Когда Шами вошел в номер и увидел начальника полиции, его глаза чуть не вылезли из орбит. Пробормотав какие-то извинения по поводу того, что ошибся комнатой, он попытался выскользнуть за дверь. Но начальник полиции без труда настиг его и водворил обратно.

Шами стал рассказывать, что Кристину видел не он, а его брат. Его заплывшие глазки бегали больше, чем обычно.

– Но ведь это одно и то же, разве не так? – оправдывался он.

Начальник полиции отрицательно покачал толовой, и на Шами вообще стало жалко смотреть.

– Но я же вам объяснял, что мой брат знаком с женой двоюродного брата Паши. Она и отвела моего брата туда, где видели вашу Кристину. Это в Хан-эль-Халили. Там добывают золото. Ну, то золото, которое они использовали для маски Тутанхамона.

Начальник полиции пристально рассматривал Шами:

– Какой маски Тутанхамона, Шами?

Шами беспомощно оглянулся по сторонам в поисках поддержки.

– Не знаю, сэр. Шами – человек маленький. – Он перевел взгляд на меня. – Но мой брат обещал быть сегодня в «Фишауи». Там будет человек, который отведет нас к нужным людям. Они могут сказать, где искать Кристину. Давайте поскорее поедем туда, а?

– Давайте, – тотчас же согласился начальник полиции.

Лицо Шами стало мрачнее тучи. Он бормотал, как его брату будет неприятно, если он приведет с собой полицию. Но сообразив, что сказал не то, поспешил исправиться:

– Только не думайте, это не потому, что он не любит полицию.

Начальник полиции криво ухмыльнулся и снял телефонную трубку. Быстро переговорив с кем-то по-египетски, он попросил нас подождать несколько минут, пока его люди не отвлекут журналистов, с тем чтобы мы могли уйти. У гостиницы стояла целая вереница машин, но ни на одной из них не было полицейских знаков. Когда мы на огромной скорости мчались прочь от гостиницы, я заметил, как несколько машин оторвались от конвоя и растворились в общем потоке транспорта. Мы доехали до базара. Начальник полиции вместе с двумя своими людьми ненадолго покинули нас и зашли в какую-то лавку. Оттуда они появились уже в традиционной египетской одежде. К нам подошел офицер полиции, которого я помнил еще по. салону Верди. Он начал что-то объяснять начальнику, показывая рукой в направлении базара. Тот угрюмо кивнул и повернулся к нам.

– Мои люди готовы. Они прикрывают все важные стратегические точки Хан-эль-Халили. Хочу заранее предупредить вас, мистер Белмэйн, что, если возникнет какая-то опасная ситуация, вы должны предоставить возможность действовать им. Пожалуйста, не нужно героизма. Ведь вы совсем не знаете тех, с кем нам предстоит иметь дело. Для них все – воля Аллаха. Если им нужно убить кого-нибудь, кто стоит у них на пути, чтобы получить то, что они хотят, то, называя это волей Аллаха, они убивают без малейших колебаний.

Он обернулся к Шами:

– А ты отправляйся в «Фишауи» и смотри – без фокусов! За тобой будут следить.

Когда Шами смешался с толпой, начальник полиции снова повернулся к нам с Робертом:

– А теперь идемте за мной. Я отведу вас к «Фишауи». Это кофейня, она находится в нескольких кварталах отсюда. Как только увидите, что я сел, остановитесь у ближайшего лотка или палатки. Сделайте вид, что рассматриваете товар, и не вздумайте двигаться дальше до тех пор, пока я вам не скажу. Мы с вами полностью в руках Шами. И еще раз повторяю – никакого героизма!

Несколько минут спустя нас поглотило безумное столпотворение Хан-эль-Халили. «Фишауи» оказалась совсем недалеко, но доведись мне еще раз добраться туда самостоятельно, я бы не смог этого сделать. Начальник полиции в национальной одежде прекрасно вписывался в антураж кофейни. Мы же с Робертом стояли неподалеку и делали вид, что внимательно рассматриваем выставленные на прилавке медные и бронзовые горшки. Правда, у нас это плохо получалось: мы все время дергались и вертели головой. Не прошло и минуты, как хозяин лавки уже просил нас назвать цену и Роберт, чтобы не привлекать к нам лишнего внимания, пустился в бесконечный торг. Я делал вид, что прислушиваюсь, но взгляд мой постоянно возвращался к Шами, который сидел через несколько столиков от начальника полиции.

Сквозь клубы дыма я видел ничего не выражающие лица посетителей, курящих кальян, в то время как торговцы наперебой предлагали густой мятный чай и кофе по-турецки. «Фишауи» вообще была странным местом. Несмотря на грязь и запустение, в нем чувствовался какой-то особый шарм. Облезлые столы стояли углом, и часть из них размещалась уже на улице. Между ними сновали официанты, разнося кальяны и подносы.

Роберт купил медный поднос. Я с ужасом увидел, что Шами снял туфли и протянул их чистильщику. Начальник полиции заказал себе кальян. Роберт купил кофейник. А время шло.

Наконец начальник полиции отставил в сторону кальян и направился к нам. Он сделал вид, что восхищенно рассматривает бронзовые горшки, одновременно сообщив нам, что либо Шами солгал, либо узнали его самого.

Сердце у меня упало. Я посторонился, пропуская женщину с ребенком, и засунул руки в карманы, чтобы не разнести на кусочки первый попавшийся предмет.

Внезапно Роберт, настолько нагруженный к тому времени всевозможными покупками, что с трудом мог передвигаться, пихнул меня в бок и кивнул в строну Шами. Женщина, которая только что прошла мимо нас, теперь стояла рядом с ним и, склонившись, что-то торопливо говорила. Шами слушал, поглаживая малыша по голове. Затем женщина снова завернула его в одеяло и поспешила прочь. Шами встал. Я хотел было направиться к нему, но начальник полиции оттащил меня обратно.

– Подождите, – прошипел он.

Женщина, а следом за ней Шами исчезли за углом, и только после этого мы двинулись следом. Обогнув угол здания, я сразу разглядел женщину. Она настойчиво, прокладывала себе путь сквозь толпу. Следом за ней шел Шами. Не упуская их из виду, мы двигались вдоль бесконечных лавок, где торговали коврами, украшениями, одеждой и Бог знает чем еще. Торговцы преграждали дорогу, совали нам под нос свои товары; в жуткой толчее каким-то образом ухитрялись ездить мотоциклисты, но я не сводил глаз с идущей впереди женщины. Внезапно раздался крик, послышался шум падающего прилавка, и какой-то мотоциклист въехал прямо в витрину. Все это отвлекло меня всего на несколько секунд, но когда я поискал глазами женщину, она исчезла.