Крик души

Она хотела поговорить со Спенсом, хотела больше, чем чего бы то ни было, но она не помнила его номер наизусть.

— Мне нужно ехать домой, — заявила она.

— Я думаю, будет лучше, если кто-то приедет и заберет вас, — посоветовал ей врач. — Давайте я позвоню.

Никки посмотрела на него.

— Вы знаете миссис Адани? — спросила она, чувствуя некоторый подъем при одной только мысли о миссис А. — Она патронажная сестра.

— Нет, — ответил он, — но если вы хотите, чтобы мы ее вызвали…

— Я не помню ее номер, — объяснила Никки.

— Не волнуйтесь, я узнаю его, — заверила ее медсестра и, ободряюще сжав ей руку, тихо вышла из комнаты.

Никки посмотрела на врача.

— Вы помните его? — спросила она. — Мы привозили его приблизительно три недели назад, когда он не мог дышать.

Доктор кивнул:

— Да, я помню.

Никки обвела взглядом комнату: она хотела найти конец нарисованной радуги.

— Он все равно умер бы, — хрипло заявила она. — Вы знали?

— У вас сейчас шок, — мягко ответил он.

Ее безжизненный, размытый взгляд встретился с его глазами.

— У него была болезнь Тея-Сакса, — сообщила она. — Ему поставили диагноз сразу после того, как вы спасли ему жизнь. — Ее лицо сморщилось. — Возможно, хорошо, что он ушел сейчас… так легко, — заметила она. — Как вы думаете, он страдал?

Накрыв ее руку своей, врач сказал:

— Мы узнаем больше, как только сделают вскрытие; но, полагаю, это маловероятно.

— Где это сделают? — спросила она.

— Вероятно, на Грейт-Ормонд-стрит, в Лондоне.

Она нахмурилась:

— Но почему так далеко?

— Туда передают все наши случаи педиатрической патологии, — пояснил он.

Во рту у нее пересохло. Педиатрическая патология… Но ничего страшного, это ведь просто сон. Через минуту она проснется.

— Я могу поехать с ним? — запинаясь, спросила она.

— Думаю, это не очень хорошая мысль. Вам сейчас лучшего всего побыть со своей семьей. У вас есть муж? Родители?

Когда она собралась ответить, слезы хлынули из ее глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках.

— Я не знаю их номера! — всхлипывая, проговорила она.

— Ничего страшного, — заверил ее врач.

Какое-то время они сидели молча, пока не вернулась медсестра с сообщением, что миссис Адани уже едет. Никки прошептала: «Спасибо».

Неожиданно ее стало знобить от холода, словно в комнате подул арктический ветер. Она вся задрожала, и ее кости, зубы, сама ее душа разом затряслись в ней.

— Я принесу одеяло, — быстро сказала медсестра.

Врач обнял Никки и попытался согреть, пока медсестра не вернулась с мягкой розовой шалью.

Вскоре после этого приехала миссис А.

Хотя ее лицо было искажено от боли и слез, она излучала какую-то согревающую энергию, которая передалась Никки, когда они обнялись.

— О дорогая, дорогая, — бормотала она, прижав ее к себе, когда Никки расплакалась. — Моя бедная девочка, — успокаивала она ее, гладя по голове.

— Я не хотела этого! — рыдала Никки. — Я просто подумала… Я не имела в виду…

— Я знаю, я знаю, — отвечала миссис А., изо всех сил сдерживаясь, чтобы тоже не заплакать. — Это ужасная трагедия, но, возможно, это также Божья помощь.

Никки откинула голову и напряглась, пытаясь унять слезы.

— Я должна сообщить Спенсу, — сказала она, но от одной мысли об этом снова расплакалась. — Он же на съемке, — сдавленно произнесла она, утыкаясь лицом в плечо миссис А. — У него, наверное, отключен телефон…

— Не волнуйся об этом, — сказала ей миссис А., — я найду способ сообщить ему. — Она посмотрела на врача: — Теперь я могу отвезти ее домой?

Он собрался ответить, но тут открылась дверь и высокая женщина с ухоженными светлыми волосами в темно-сером брючном костюме под желтовато-коричневым плащом извинилась, что вынуждена помешать.

— Вы Николь Грант? — спросила она, глядя прямо на Никки.

Никки кивнула, ее взгляд переместился с женщины на мужчину с бледным лицом, взъерошенными каштановыми волосами и в круглых очках, стоявшего позади нее.

— Я сержант полиции Хелен МакАллистер, — представилась женщина, предъявляя значок. — А это констебль Оливер Фримен. Мы из отдела по защите детей. — Современное название отдела звучало совершенно иначе, но Хелен МакАллистер не хотела представляться матери, только что понесшей тяжелую утрату, служащими отдела по расследованию жестокого обращения с детьми. — Мы могли бы побеседовать? Пожалуйста.

Никки нервно перевела взгляд на миссис А., которая, похоже, готовилась отразить нападение.

— Разве это не может подождать? — поинтересовалась она у Хелен МакАллистер. — Вы же видите, в каком состоянии сейчас мисс Грант.

— Это не займет много времени, — пообещала детектив. Выражение ее лица было слишком официальным, чтобы понять, что у нее на уме, но вела она себя вежливо.

— Я оставлю вас, — сказал врач.

— Вообще-то, с вами я бы тоже хотела поговорить, сэр, — заметила женщина, — так что, если дежурство у вас уже закончилось…

— Я буду здесь на протяжении еще шести часов, — заверил он ее.

Когда доктор ушел, Хелен МакАллистер предложила Никки сесть.

— Я очень сочувствую вашей потере, — начала она, придвигая к себе стул.

Никки сглотнула и прижала пальцы к губам, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Происходящее казалось ей абсолютно ирреальным. Она не могла понять, почему она еще не проснулась.

— Полиция обязана расследовать все случаи внезапной смерти, — мягко сообщила МакАллистер. — Вы об этом знали, мисс Грант?

Никки кивнула, хотя на самом деле не подозревала об этом.

— Возможно, вы сможете дать мне общее представление о том, что происходило перед тем, как вы поняли, что с вашим ребенком что-то случилось, — предложила МакАллистер.

После нескольких неудачных попыток начать, Никки наконец удалось описать, как она накормила Зака, затем провела час или больше, пытаясь заставить его уснуть.

— Вы были с ним одна? — уточнила МакАллистер.

Никки кивнула:

— Да. Миссис А. заезжала раньше, чтобы провести плановый осмотр.

МакАллистер посмотрела на патронажную сестру.

— Где отец ребенка? — спросила она. — Он живет с вами?

Лицо Никки стало таким бледным, как никогда ранее. Она ведь еще ничего не сообщила Спенсу! Он по-прежнему работает, получая удовольствие от понимания того, что он режиссер и отец. Он понятия не имеет, что здесь происходит.

— Он сейчас в Лондоне, на съемках, — дрожащим голосом произнесла она. — Я не… Я еще не говорила с ним.

Миссис А. утешающе обняла ее за плечи.

МакАллистер не отводила глаз от Никки.

— Как вы в итоге заставили ребенка уснуть? — спросила она.

Плечи Никки задрожали: она разрыдалась.

— Я качала его и ходила туда-сюда. Он не переставал кричать. В последнее время было трудно заставить его замолчать.

МакАллистер, похоже, поняла ее.

— Так как же вам все-таки удалось заставить его замолчать? — снова с мягким нажимом спросила она.

Миссис А. беспокойно заерзала. Она слишком часто видела, как убитые горем родители в разговоре с полицейскими выставляли себя в невыгодном свете, просто чтобы побыстрее закончить эту неприятную процедуру, не понимая, что они делают.

— Я не думаю, что вы должны и дальше расспрашивать ее, — сказала миссис А. — Она еще не оправилась от шока и не может достаточно ясно мыслить.

МакАллистер по-прежнему наблюдала за Никки.

— А вы что скажете? — спросила она. — Вы достаточно ясно мыслите, мисс Грант? Вы помните, как уложили ребенка спать?

Похоже, вопрос озадачил Никки, но она кивнула.

— Я положила его в кроватку, — сказала она. — А затем я… Я почувствовала ужасную усталость и пошла наверх, чтобы прилечь.

— Вы заснули?

Никки кивнула.

— Как долго вы спали?

— Я не знаю.

— А когда вы проснулись? Что вы тогда сделали?

— Я пошла вниз, чтобы посмотреть, как там Зак, и он… Он… Я его не видела… — Никки закрыла лицо ладонями. — Я знаю, возможно, это и к лучшему, — всхлипывая, сказала она, — но я не хотела, чтобы он умер. Я думала, что хочу, но…