Лето больших надежд

Восторгом был наполнен даже сам воздух лагеря. Гости прибывали всю неделю, некоторых из них Оливия не видела с детства. Лагерь снова вернулся к жизни, как воспоминание о тех славных днях и более невинных временах. Оливия следила, как бывшие скауты возвращаются к своим старым привычкам и жизнь приобретает другой, более медленный ритм. Юное поколение, незнакомое с лагерной жизнью, в восторге открывало новый незнакомый мир. В дни перед празднованием проходили соревнования и купания, вернулись проказы и поздние рейды на кухню, и все было окрашено ностальгией.

День юбилея был отмечен превосходной погодой, как все и надеялись. Гости выходили из бараков и хижин, разодетые в пух и прах. Были и такие, кто приехал из города на один день. Авалон представлял мэр, он произнес в честь Беллами специальную речь.

Оливия была тронута тем, как много людей приехали на праздник. То, что у ее бабушки с дедушкой так много верных друзей, свидетельство того, как они прожили свою жизнь. Были и мучительные минуты, когда они вспоминали о людях, которых потеряли.

В самый разгар приготовлений у нее не было времени погрузиться в мечты о Конноре Дэвисе, хотя ей очень этого хотелось. Это, вероятно, было к лучшему. Ее мечты обычно превращались в тревоги и иногда в паранойю. Было ли это связью на одну ночь? Пойдут ли они разными путями, когда лето кончится? Ее одолевали дурные предчувствия, и, когда у кухни затормозил грузовик из булочной «Скай-Ривер», она была рада отвлечься. Дженни Маески и ее помощник, белобрысый подросток по имени Зах Алджер, внесли по частям торт, чтобы установить его на центральном столе.

— Он будет очень красивым, — сказала Оливия.

— Спасибо. — Дженни улыбнулась ей. Она была одета с профессиональной элегантностью — в платье без рукавов, туфли на низком каблуке и никаких украшений, кроме пары золотых сережек. На платье она накинула подходящий по цвету рабочий жакет, и ее темные волосы были убраны в хвост.

Оглядывая столовую, Дженни одобрила убранство:

— Ты сделала ее по-настоящему прекрасной, Оливия.

— Спасибо. У меня было много помощников. — Она колебалась, ей хотелось сказать больше. Они с Дженни все еще не привыкли друг к другу, и это заставляло их проявлять осторожность. Она услышала низкое гудение двигателя и наклонила голову, чтобы заглянуть за спину Дженни. Это был не Коннор. Это был Рурк Макнайт, шеф полиции.

Дженни наблюдала за ней.

— Похоже, ты кого-то ждешь.

Оливия кивнула:

— Коннора Дэвиса.

Дженни открыла коробку с розами в крошечных стеклянных вазочках и принялась расставлять их в основании торта.

— Он твой партнер на вечере?

Оливия шагнула к ней, чтобы помочь с розами.

— Я не уверена в том, кто он, — призналась она. К ее ужасу, горло неожиданно сжалось, словно она была готова вот-вот расплакаться. — Мы просто… не слишком хороши вместе. — Она сглотнула и сделала глубокий вдох. — Нет, это неверно. Я не слишком хороша в отношениях, даже с Коннором.

Дженни взяла старинную лопаточку для торта и привязала на ручку атласную ленту.

— Я не слишком много знаю о Конноре, — сказала она. — Но немного знаю. В таком маленьком городе все что-нибудь о ком-нибудь знают. Он всегда казался мне одиноким.

Оливия подумала о большом куске земли у реки и о крошечном трейлере:

— Может быть, ему нравится быть отшельником.

Дженни уложила лопаточку на фарфоровую тарелку и отступила, критически оглядывая свою работу.

— Он собирается выстроить дом, который сам спроектировал, ты знала об этом?

— Я видела планы.

— Тогда ты знаешь, что он собирается построить дом на четыре спальни. Парни, которые хотят быть отшельниками, не строят дома на четыре спальни. — Она приладила на торте фигурку жениха.

В Дженни было что-то спокойное и рассудительное, и это как-то успокоило бурчание в животе Оливии. Может быть, ей понравится иметь сестру.

Она снова посмотрела в окна. Подъехал лимузин, и она узнала вышедшего из него высокого седоголового человека.

— Сенатор Макнайт имеет какое-то отношение к шефу полиции Макнайту? — спросила она.

— Они отец и сын.

Bay! Вот это да! Сенатор был одним из самых могущественных людей в штате. Шеф полиции жил в квартире в старом кирпичном здании в историческом районе города и, когда был не на дежурстве, водил «эль-камино», который видал лучшие времена. Двое мужчин разминулись на дорожке, едва ли узнав друг друга. Оливия заметила, как Дженни смотрит на Рурка Макнайта, с его золотыми волосами, полными губами и задумчивыми глазами. Неожиданная догадка поразила Оливию.

— Вы двое?..

— Боже, нет, — быстро сказала Дженни. — Я хочу сказать… Боже. — Она пожала плечами.

— С ним что-то не так? — Оливия иронично улыбнулась. — Разве он не кажется тебе похожим на Райана Филиппа?

— В нем ничего такого, он… Рурк. Он ходит на свидания с девушками, которые выглядят как модели и имеют коэффициент интеллекта как у цукини.

— О, не слишком хорошо.

— Не слишком, — усмехнулась Дженни. — Ты действительно думаешь, что он выглядит как Райан Филипп?

— Я полагаю, есть причина того, что половина женщин в городе паркуются в неположенных местах. Может быть, надеются, что он наденет на них наручники и прикует себя к ним. — Поймав взгляд Дженни, она добавила: — Не считая его вкуса в отношении женщин, он кажется хорошим парнем.

— Полагаю, что так. — Она вздохнула и задумчиво посмотрела на Оливию.

Они вышли из столовой и направились наружу.

— Он помог мне сообразить, что ты… что мы связаны, — улыбнулась Оливия.

— Рурк? — Дженни выглядела удивленной.

Они вышли на солнце, Оливия услышала, как хлопнула дверца машины, и что-то в этом звуке заставило ее обернуться.

— Хорошо, — сказала она, беря Дженни за локоть и отодвигая ее в сторону. — Не комплексуй.

— Что?

— Только что приехала моя мать, Памела. Она со своими родителями — моими бабушкой и дедушкой, Гвен и Сэмюэлем Лайтси.

Наступил неловкий момент, вписанный в историю семьи.

— Они знают обо мне? — спросила Дженни.

— Я сказала папе, что объяснения остаются на его усмотрение. Он хорошо владеет языком. Все будет в порядке.

Дженни расправила плечи:

— Тогда пусть он меня им представит.

Оливия ощутила неожиданное чувство солидарности с Дженни, хотя она не могла отрицать, что испытала огромное облегчение, что ей не нужно знакомить их друг с другом. Дженни вернулась в кухню, когда подошли мать Оливии и ее бабушка и дедушка.

— Привет, мама, — сказала Оливия, — бабушка, дедушка. — Она поцеловала каждого из них и вдруг заметила, что ее бабушка бледна, словно мел.

— Бабушка? — спросила она, беря ее за руку.

Гвен Лайтси тяжело оперлась на своего мужа. Он помог ей сесть на скамейку.

— Я позову доктора, — вскинулась мать Оливии.

— Памела, нет, — запротестовала Гвен. — Это не… я буду в порядке. — Она обмахнула лицо веером. — Просто это такой неприятный сюрприз, видеть ее, она так похожа на ту женщину…

Памела нахмурилась, посмотрела на Оливию, потом снова на свою мать:

— Ты видела мать этой девушки?

Гвен не ответила, Сэмюэль махнул рукой:

— Это было сто лет тому назад.

— Ты никогда не говорила мне, что видела ее, — возмутилась Памела.

— Тут нечего рассказывать. — К Гвен начал возвращаться обычный цвет лица. — Она была ужасной женщиной с низкой моралью, и Филиппу повезло, что он от нее избавился.

— У меня идея, — предложила Оливия, заставляя себя безмятежно улыбнуться. — Давайте сегодня будем говорить о Нане и дедушке, хорошо? Именно поэтому мы приехали сюда, верно?

— Конечно. — Памела удивила ее, обняв. — Ты абсолютно права. — Она отодвинулась и стала изучать Оливию. — А ты вся сияешь. Что происходит, Оливия?

Оливия рассмеялась:

— Это длинная история, мама.

Ее мать отмахнулась:

— Тогда расскажи ее вкратце.

— Попробую. Я обнаружила, что у меня есть сестра, восстановила заброшенный лагерь, и да, я влюбилась в Коннора Дэвиса во второй раз в моей жизни. — Она снова рассмеялась над выражением лица матери.