От любви не убежишь

От этих мыслей ее пробудил большой букет роз, который принесли ей утром. Жаки оглядела розы.

– От благодарного клиента, полагаю, – произнесла Тесс.

– Да, – кивнула Жаки. – Того самого, что заглянул пять минут назад в дверь и спросил, доставили ли его букет.

Тесс громко зашуршала своими бумагами и занялась какой-то незначительной работой. Не так уж скрытен Лайал, как она думала.

Тесс провела два последних вечера с Лайалом, но к утру она всегда бывала дома ради Элли и Люка.

Солнце уже пробивалось сквозь шторы, и только что отзвенел будильник, когда пришла Элли, уже одетая для школы, с чашкой чая и свежей почтой для Тесс, плюс белый конверт, адресованный лично ей, Элли.

– Прямо какой-то праздник: чашка чая и визит моей дочери. – Тесс оглядела почту. – Какое шикарное письмо. От кого оно? Или мне нельзя спрашивать?

– Это предложение учиться в художественной школе в Винчестере. О мам, пожалуйста, разреши мне учиться там! Это действительно хорошая школа. Я советовалась со многими. В конце концов, я тебе уже не нужна больше, – она посмотрела на мать, – теперь у тебя есть Лайал.

Тесс постаралась скрыть боль оттого, что Элли так сильно хочет уехать из дома.

– И как, ты предполагаешь, я буду платить за это? Мне ведь придется продолжать платить за тебя в Челси. У меня нет денег, Элли.

И тут Элли нанесла очередной удар:

– Джозефина говорит, что заплатит и я могу пожить у нее во время семестра, так что мы будем видеться с папой все время и не придется платить за еду и жилье. Пожалуйста, мам...

Тесс была потрясена. До самого последнего момента это казалось безумной затеей. И вот вдруг стало реальным предложением. Чертова Джозефина! Вначале – Стивен, теперь Элли.

– И что обо всем этом думает папа? – Она не могла поверить, что Стивен санкционировал все это за ее спиной.

На что Элли, предчувствуя победу, солгала:

– О, папа говорит, это здорово, что мы будем больше видеться.

Удар ниже пояса, прямо в начале дня. Тесс понимала, что она-то не совершит этого греха – не будет сражаться за Элли.

– Ты уверена, что хочешь этого?

Элли с энтузиазмом кивнула:

– Я абсолютно уверена, что это то, что мне надо.

– Ну, что ж.

Услышав нотки печального смирения в голосе матери, Элли почувствовала себя виноватой, но восторженное волнение при мысли о том, что она поступит в художественный колледж, вытеснило все остальное и переполнило ее радостью.

Стивен шел по Корк-стрит к Галерее Зора и размышлял. Какая разница, кто купил его морские пейзажи? Но все-таки, не считая картины с Тесс, он гордился ими больше всего, и не знать, кто их купил, было равносильно чувству, что ты отдал собственных детей и даже не выяснил, попали ли они в хороший дом. Пока все его попытки отследить покупателя заканчивались неудачей. Единственное, что ему оставалось, – это расспросить людей, работавших в галерее.

Он постучал в стеклянную дверь и подозвал молодого человека. Выставка уже закрылась, но, к счастью, нужный ассистент оказался на месте. Он ничего не мог сказать о покупателе картин, кроме того, что тот был ирландцем. Но он, по крайней мере, описал его Стивену.

– У него были длинные желтые волосы и желтые пальцы? – спросил Стивен.

Тот поразмыслил немного:

– Я не уверен насчет волос, но пальцы... да, я что-то припоминаю! Он предложил мне крепкие сигареты без фильтра. – От одного только воспоминания о них юноша закашлялся. – Это мне, с моей астмой! Попробуйте поискать в «Колони Клуб» на Дин-стрит. Кажется, я видел его там за стойкой.

– Большое спасибо. – Стивен почувствовал себя полицейским, выслеживающим мошенника. И, признаться, это было довольно забавно. – Спасибо, вы очень помогли мне. – Он осторожно положил десять долларов на стол. – Вот, выпейте за мое здоровье.

Ассистент взглянул не него с презрением:

– Я не прикасаюсь к спиртному, поскольку прохожу курс.

– Курс?

– В наркологической клинике. Кроме того, я – вегетарианец.

– А, ну тогда купите себе вегетарианскую пиццу.

Стивену наконец удалось найти «Колони Клуб», странно расположенный между только что отремонтированными закусочными и маленькими бутиками, которые захватили Сохо и вытеснили публичные дома, потому что были готовы платить более высокую аренду.

Было уже почти четыре часа, когда даже самые заядлые завсегдатаи баров подумывают вернуться на работу, но в «Мюриэль» было полно народу. Успех «Колони» объяснялся исторически: так сложилось, что он оставался единственным местом, где продавалась выпивка, – убежище для тех потерянных душ, которым некуда было податься, когда пабы с трех до пяти тридцати закрывались на перерыв. Теперь законы продажи спиртного изменились, и многие бары вообще не закрываются, но привычка успела укорениться среди постоянных посетителей.

Стивен сразу заметил человека с желтыми волосами. Тот сидел за большими склянками, тощий, как мешок с костями, и тихонько похрапывал.

Стивен спросил бармена, как его имя.

– Некий Шон Макдейд, художник, – сообщил бармен. – А кто спрашивает?

– Просто интересно узнать. Что он обычно пьет?

– Что угодно, если платит кто-нибудь другой.

– Сделайте большой виски, чтобы составить ему компанию. И что-нибудь для себя.

Бармен налил себе апельсинового сока и положил сдачу Стивена в банку.

Стивен прошел сквозь толпу пьяниц и сел напротив Шона Макдейда. Тот проснулся в испуге, сел и уставился на только что прибывший виски так, словно оказался свидетелем чуда.

– Привет, – поздоровался Стивен, – я не мог вас видеть на открытии выставки Стивена Джилфилана?

Макдейд выпрямился на стуле и ответил, обращаясь к стоявшему перед ним виски:

– Ну-да, забавно, что вы это говорите. Понимаете, я не имею ни малейшего представления о Стивене Джилфилане, но меня попросили зайти в галерею с наглым видом, мать твою, шлепнуть им на стойку банковский чек и купить пять из его картин. И мне на выпивку тоже с этого перепало. – Макдейд покатился со смеху при воспоминании о своем везенье.

– И кто же этот щедрый благодетель?

Лицо Макдейда приобрело плутовское выражение. Может быть, он уже и так много выболтал.

– Не могу вам этого сказать. Таково условие сделки.

Стивен заказал ему еще один виски.

– Да брось ты, такая хорошая история. Я не болтлив и вообще-то не очень вхож в художественный мир. – Поверь мне, я никому не скажу.

На этот раз ирландец зашелся таким смехом, что Стивену пришлось принести ему стакан воды.

– Самое странное в этой истории, что я едва знаю его, только понаслышке.

– Кого?

– Того старика, который попросил меня их купить.

Стивен подумал о том важном человеке в черной шляпе, которого встретил в «Челси Артс Клубе». И который восхитился его работой. Но это все-таки маловероятно.

– И кто же это? – Стивен постарался скрыть раздражение.

Старый художник с драматичным видом оглянулся по сторонам, как будто какой-то шпион мог стать свидетелем его преступления.

– Джулиус Джилфилан. Понимаете, какая забавная вещь? Он – отец Стивена Джилфилана. Ну, и зачем вам это нужно?

Стивен уставился на мужчину. Может, тот ошибся? Но вряд ли. Все знают, как выглядит Джулиус. К тому же этот человек – художник. Он, должно быть, говорит правду.

Стивен резко вскочил, оставив Шона Макдейда, который продолжал посмеиваться.

Он пошел по Оксфорд-стрит, потом свернул влево, в сторону офиса авиакомпании «Эйр Лингус». Рейс через полтора часа.

Какого черта, хотелось бы ему знать, задумал Джулиус?

Был уже одиннадцатый час, когда он взбежал по широкой лестнице дома в Килламалойе и позвонил в дверь. В доме не горело ни одно окно. На минуту он подумал, что ему следовало бы позвонить в «Браунс Отель». Может, они все еще в Лондоне? Но вот через две или три минуты запор отодвинули и на пороге возникла его мать, в халате, с испуганным видом.

– Боже мой, Стивен, дорогой! Какой милый сюрприз! Что привело тебя сюда?