Всегда с тобой

В среду утром в девять часов Томас открыл дверь Бари Куперу. Он представил своего адвоката сначала Талии, а потом жене.

— Я хочу, чтобы вы были свидетелями происходящего, — решительно сказал Сексон.

Алиса с опухшими глазами окинула обоих мужчин взглядом;

— Привет, юрист. Что происходит?

Томас пересек комнату и достал свой портфель. Исполненный решимости, он теперь держал себя в руках. Сексон достал из портфеля копию финансового соглашения и перечеркнутые страницы.

— Помнишь это?

— Что это?

По лицу Алисы было видно, что она отлично понимает, о чем идет речь. Она подняла подбородок и приготовилась начать сражение. Великолепно. Так и должно быть.

— Это соглашение, которое не стоит пяти миллионов долларов. Оно не стоит даже бумаги, на которой написано, — пояснил Томас и продолжал извлекать из портфеля копии, пока у него на руках не оказались все четыре экземпляра.

— Я уже подписал их и несу ответственность за содержание этих бумаг. И, так как я намерен уничтожить их, то пригласил сюда Бари. Чтобы потом не было никаких недоразумений.

По выражению глаз жены он догадался, что она не знает о его намерении. Тогда он швырнул ей какой-то лист с напечатанным текстом.

— У меня есть доказательства, что твой ребенок — не моя дочь.

Бари Купер резко повернул голову. Талия в другом конце комнаты от изумления села на стул. Томас избегал встречаться с ними взглядами. Алиса побледнела, но все еще не сдавалась.

— Ты сошел с ума.

— У нее положительный резус-фактор, следовательно, это не мой ребенок. У родителей с отрицательным резусом не бывает детей с положительным. Я прав, адвокат? Таким образом, это не моя проблема. Ты можешь забрать свою дочь отсюда прямо сейчас. Я выхожу из игры.

Томас был очень серьезен и он чувствовал на себе ошеломленный взгляд Алисы. Тем не менее сохранял безразличный вид. А она переводила взгляд с Купера на Талию, а потом опять на него, пытаясь решить, как вести себя в данной ситуации.

— Ты помешался, если думаешь, что тебе удастся выйти сухим из…

Сексон резко оборвал ее:

— Я не думаю, я знаю. У меня не будет проблем доказать, что ты забеременела с целью обманным путем склонить меня к браку. И я не думаю, что судья отсудит тебе за это пять миллионов долларов, — Томас оттолкнул ногой заслонку камина и протянул бумаги к огню. — Я бы поспорил, что они сгорят.

— Я не верю тебе, — Алиса снова обрела голос. — Ты не оставишь ребенка. Я знаю тебя.

— Ошибаешься. Это ведь не мой ребенок, — ответил он холодно и зло. Потом поднес документы ближе к огню и страницы начали заниматься. Один лист упал на горящее полено прямо в камин.

— Нет, — крикнула Алиса. Она поняла, насколько все серьезно. — Не сжигай его. Давай поговорим об этом.

— Поговорим о чем? Я больше не хочу жить с этим ребенком. А ты от меня не получишь ни цента. Мне кажется, все и так ясно. О чем нам еще говорить?

Загорелся второй лист и, выскользнув из рук, упал в огонь.

— Я не дам тебе пять миллионов долларов и не поддерживаю до конца жизни слепого ребенка, так как он не мой.

Третье соглашение оказалось в камине. Алиса схватила его за руку и вырвала оставшиеся листы. Несколько страниц обгорели и в комнате витал едкий запах жженой бумаги.

Талия, пораженная происходящим, направилась в кухню. И Томасу пришлось отойти от камина, чтобы удержать ее.

— Я понимаю, это неприятно, — тихо сказал он, — но необходимо, чтобы ты была свидетелем.

Томас смотрел в ее глаза, полные боли и отчаяния. Талия повернулась и села на маленький стульчик рядом с дверью. Томас посмотрел на Алису, она уже закрыла заслонку камина и стояла перед ним, как страж.

— Я говорю, что ребенок твой, и я ее мать, — Алису покачивало. Чтобы не упасть, она держалась за спинку стула.

— Давай не будем играть в игры, Алиса. Это не мой ребенок и ты знаешь, что я могу доказать это. Может ты хочешь еще раз услышать лекцию о резус-факторе? Я могу повторить.

— Весь мир думает, что она твоя дочь. Ты готов был убить меня, так как был уверен, что я во всем виновата. Ты пытаешься отделаться от меня. Но я вытяну из тебя все деньги и придумаю еще что-нибудь. Скажите ему, адвокат, я могу это сделать?

Бари Купер прервал их спор:

— Мне бы не хотелось продолжать разговор, пока у вас нет адвоката, — решительно заявил он. — У вас есть адвокат, Алиса?

— Нет, он мне и не нужен.

— Нет, нужен, — сказал Купер.

Да, я думаю, ей следовало пригласить адвоката, потому что делу уже дан ход, — с угрозой в голосе произнес Томас.

— Давайте, я позвоню Мейсону, — Купер снял трубку. — Он найдет кого-нибудь.

Через полчаса в квартире Томаса Сексона появился известный и почитаемый Торнтон Сандлер, личный адвокат Джона Мейсона. Он прибыл в полном теннисном обмундировании, совершенно непригодном для данного случая. Свой дипломат и оперативный серый телефон он поставил на столик для кофе.

— Я здесь по просьбе Джона, — раздраженно начал он. — Кто-нибудь скажет мне, в чем дело?

— Я хочу получить у Тома Сексона развод, — резко произнесла Алиса, — и пять миллионов долларов, которые он согласился мне выплатить. Мы уже подписали соглашение и мне хочется убедиться, что мои права защищены.

Она протянула адвокату подписанный документ.

— Томас не согласен с изменениями, внесенными в документ после его подписи. Документ недействителен.

— Он подписан, значит имеет силу, — настаивала Алиса.

Обе стороны ждали, пока Сандлер прочтет документ.

— Согласно этому документу, вы вдвоем предварительно договорились по вопросу опекунства над вашей дочерью. Но Алиса, подписывая соглашение, вычеркнула из него условия, касающиеся этого вопроса, — объявил Сандлер, подводя итог прочитанному.

— Мой клиент располагает новой информацией и не намерен больше ничего подписывать.

— Мы уже пришли к согласию, — хриплым голосом произнесла Алиса.

— Я подписал договор, при условии, что буду опекуном. Если я подпишу его заново, то условия опекунства останутся прежними. Иначе мы встретимся с тобой в суде.

— Я знала, ты хочешь, чтобы она осталась с тобой, — в голосе Алисы чувствовался триумф. — Не выйдет.

— Я принимал Дану за своего ребенка. Но, к сожалению, это не так. И я приложу все силы, чтобы этот факт был принят во внимание, — Томас понимал, что выглядит озлобленным, но сейчас ему нельзя вести себя иначе. — Алиса, конечно, права. Все считают Дану моим ребенком. И в моих интересах сохранить подобное мнение. Впрочем, я могу отдать слепого ребенка в приют также быстро, как и она. Я хочу внести в соглашение пункт о моем абсолютном опекунстве над ребенком. В противном случае ничего не выйдет.

Сексон посмотрел на нее уничтожающим взглядом:

— Это просто сделка, Алиса.

— Подожди, ребенок, о котором идет речь — не твой? — вмешался в разговор Сандлер, желая вступиться за свою подопечную. Чтобы удостовериться, он еще раз перечитал документ. — Но в соглашении об этом не упоминается.

— Не упоминается, но я лично могу доказать это. Она уже призналась, что забеременела для того, чтобы выйти за меня замуж.

— Это правда, Алиса? — теперь Сандлер уже забыл о теннисе. С ним такие шутки не проходили.

Мужчины ждали, когда Алиса нарушит свое упорное молчание.

— Если придется, я могу в судебном порядке сделать анализы крови, — Томас решил использовать все свои преимущества. — Во время родов ее оперировали, так что обе группы крови уже записаны в клинике.

— Да, это не его дочь, — наконец Алиса сдалась. После признания Алисы тишину нарушил Сандлер:

— Подобное заявление существенно меняет дело, джентльмены. Располагая такими фактами, я не могу поручиться, что ей удастся передать опекунство над ребенком по этому или другому соглашению.

Томас выскочил из кресла.

— Я не прошу вас давать мне поручительства, — гневно обрушился он на адвоката. — Ей решать. Если откровенно, мне наплевать, что она сделает. Но если она попытается через суд обязать меня платить за слепого незаконнорожденного ребенка, я хочу, чтобы судья знал, что ей был дан компетентный совет.