Билет на солнце, или Сказка о потерянном времени (СИ)

Она смотрела на незнакомца и понимала, что все ее сопротивление — только лишь из-за того, что он приятель Костика. Она уже давно не убегает от мужчин. Любит смотреть им в глаза и сводить их с ума.

— Почему Вы очки не надеваете? — кивнул незнакомец на аксессуар у нее в руке. Он с таким видом задал этот вопрос, словно и так понимал, почему.

Инесса гордо напялила очки на нос.

— Я Вам позвоню, — сказал мужчина, разворачиваясь и намереваясь возвращаться в кафе. И позже добавил громко уже с приличного расстояния: — Меня Егор зовут.

— Максим Викторович, это что за конвертик с деньгами Вы мне на столе вчера оставили?

Анна сидела рядом с директором на синем диване в Банке, ожидая, когда высветится их номер электронной очереди.

— Ты же две недели мою работу делала. Это половина моей зарплаты.

— Я думала, что только жена имеет право на половину зарплаты, — хмыкнула девушка.

— Вот я и поделил: половину ей, и половину тебе, — улыбнулся начальник.

— Слушайте, я хотела Вам предложить. Может, лучше не японскую кухню добавлять в наше меню? Японских ресторанов сейчас навалом в городе, мы все равно не сможем нанять на работу настоящих японцев. Мне вот, как вегетарианке, почти нечего заказать в нашем ресторане. Там везде мясо. Может, добавим лучше вегетарианское меню? Я помогу, подскажу.

Максим с нежностью посмотрел в Анино лицо.

— Добавим вегетарианское меню, чтобы Вам было, что заказать в нашем ресторане? — подколол он. — А то японское меню Вам не подходит!

Девушка смутилась.

— Нет, я, правда, хотела предложить что-то оригинальное…

— Да мне, вообще-то, понравилась твоя идея. Это я так, прикалываюсь.

Как же это здорово — жить вместе! Они, определенно, не жили вместе никогда раньше. И Наташу, и Максима переполняло новое, мощное ощущение радости и комфорта, уверенности в завтрашнем дне и в человеке, который рядом. Максим по-прежнему везде водил ее за руку. «Боится, что я передумаю и снова уеду», — так интерпретировала это Наташа. Она ошибалась. В нем не было ни тени опасений, и он просто пытался внушить эту надежность и ей.

У нее вдруг полностью отшибло всякую стеснительность, словно кто-то нажал на выключатель. Она была готова на все, чего захочет он, и на все, чего захочет сама. Он был очень требователен, правда, в моменты экстаза Наташа кричала: «Отлично, мой мальчик!», и у него переворачивалось все представление о реальности, и вот уже он все делал для нее, для нее, для нее…

Наташа с утра просыпалась вместе с ним, чтобы приготовить ему завтрак, хотя обычно получалось так, что она просто заваривала чай или делала кофе, пока Макс жарил яичницу.

— Я идеальный муж! — ухмылялся он нескромно. — Люблю готовить, всегда удовлетворяю женщину сексуально, педагог по профессии. Тебе что-нибудь еще нужно для счастья?

— Да мне вообще второго пункта достаточно! — смеялась девушка, тут же принимаясь самоотверженно целоваться с ним, отвлекая мужа до тех пор, пока не начинало попахивать горелым.

Отправив его работать, а Катю — учиться, Наташа оставалась дома одна и начинала медленно обходить свои владения. Каждый день, словно не все еще знала наизусть в этой квартире. Две опустевшие комнаты, полностью приобретшие, наконец, спустя столько лет, современный вид, большая яркая кухня — Наташа бродила из угла в угол, как призрак, вдыхала запахи — аромат недопитого кофе, Макс опаздывал; запах горячей плойки, Катя накручивала волосы, ее же духи; запах мокрой земли трех цветочных горшков с фиалками; запахи жизни, запахи семьи.

Потом Наташа не спеша делала макияж, включив телик для фона. Даже смотреть на себя в зеркало было странно: она видела там совершенно взрослую девушку с глубоким пронзительным взглядом. Она стала по-новому краситься — смелее, заметнее, агрессивнее. Нравилось сильно подчеркивать контур глаз черным карандашом и поверх этого растушевывать темные тени. Глаза-то, оказывается, какие выразительные… Интересно, чьи?

После этого ехала к Максиму и Кате в школу. Можно было садиться на другой остановке в другую маршрутку и выходить прямо возле школы, но она любила доезжать от дома до вокзала. А уже оттуда, уверенно шагая до школы пешком, как незнакомец, узнавала Сочи заново. Она уже забыла сентябрьские особенности этого города. Не жарко, в самый раз, хотя солнце все еще нещадно слепит глаза. Значительно меньше отдыхающих, на улицах нет детей, разве только мамашки с колясками: все в школах и детских садах.

— Чем ты теперь занимаешься в роли директора? — спросила она с любовью, усевшись напротив Максима Викторовича за его рабочий стол и подперев лицо кулачками.

— Ой, лучше не спрашивай! — покачал он головой, не поднимая глаз. Ковырялся в каких-то журналах — не школьного, а бухгалтерского происхождения.

— Через год ты сможешь оформить на себя квартиру и уволиться, — напомнила девушка игриво.

Он взглянул на нее, как на сумасшедшую, снисходительно покачал головой и рассмеялся. Она тоже улыбнулась. Школа в его руках моментально расцветала. У охранников теперь была не парта, а что-то типа стойки регистрации. У школьников и учителей — специальные пропуски, которые они предъявляли на входе. Старый стертый паркетный пол в холле и коридорах заменили на новый плиточный. Две угловатые колонны прямо при входе сделали целиком зеркальными — входя в школу, девочки в первую очередь бросали взгляд в зеркало и поправляли растрепанные ветром прически. За колоннами появился гардероб в одном стиле со стойкой охранников, но он пока не работал — верхнюю одежду еще не носят. Далее впереди был широкий светлый коридор в новую школу, где Наташа в свое время выступала в актовом зале. Новая школа не требовала ремонта, оставаясь прежней, и это здание вызывало у девушки мощные приливы воспоминаний. Здесь все напоминало о ее прошлом: каждая ступенька лестницы, каждая дощечка паркета, каждая защелка на створке окна. Она подпитывалась этими воспоминаниями и возвращалась в фешенебельное «старое» здание к мужу в кабинет — писать песни.

— Жень, просто найди мне нужного человека, остальное я сделаю сам! — громко и настойчиво просил Максим Викторович кого-то в сотовом, машинально постукивая по столу обратной стороной шариковой ручки.

— Это не моя… была случайно? — переспросила Наташа, едва он окончил разговор.

Мужчина кивнул. Его сосредоточенный взгляд очень шел к строгому стилю одежды — Наташа прям проникалась важностью его дел.

— Меня не устраивает современная система образования! — воскликнул он. — И не только меня, надо сказать. Пока я был просто учителем, я особо не мог ни на что повлиять. Теперь могу и собираюсь это делать.

— Например? — Наташа с интересом навострила ушки. Она всегда получала огромное моральное удовольствие, когда он делился с ней мыслями о работе.

Максим вышел из-за стола: понял, что поработать сейчас не получится, но порассуждать вслух был не против — это хороший способ упорядочить свои идеи. Он открыл окно, и тихий чистый воздух влетел в маленькое помещение, быстро заняв его целиком. Нажал кнопку на пульте кондиционера — тот щелкнул и притих. Хорошая школа в хорошем спокойном районе.

— Я пока думаю. Много. Подготовку к реальной жизни наша школа, в отличие от всех остальных, уже дает своим ученикам на уроках полового воспитания. А вот знания учащихся по дисциплинам оставляют желать лучшего. Как и везде, в общем-то. Сейчас вся система образования сводится не к получению знаний, а к получению бумажек, циферки в которых якобы свидетельствуют о том, что человек теперь умный. И проблема в том, что нам навязывают это: нам, учителям, — сверху, а мы, в свою очередь, — ученикам. Я хочу попробовать рискнуть и разорвать эту тупиковую цепь. Законными путями что-то пока не получается. Вот уговариваю Женю помочь мне получить для школы статус «экспериментальной». Хочу сократить учебную нагрузку: детям сейчас навязывается много лишней информации…Когда я был завучем, провел исследование успеваемости по классным журналам. Оказалось, если двоечников оставлять на второй год, успеваемость у них не улучшается. Так зачем мучить людей? Может, надо заниматься с ними тем, что им интереснее? А отличники? Они же скучают на большинстве уроков, потому что уже всё усвоили и хотят двигаться дальше, но вынуждены застревать в программе, которая рассчитана на более слабых. Я хочу создать в одной школе разные условия для всех категорий учеников. И хотел бы, чтобы они сами выбирали, какие предметы учить. Например, есть необходимый минимум, но ученик должен выбрать любые пять дисциплин, которые он будет изучать углубленно. Еще мечтаю отменить систему оценок, но это так, из области фантастики…