Экранные поцелуи

— За свою жизнь я перепробовал много разных работ. И получал их разными путями. Однажды я даже получил работу через женщину. И женился на ней за это. Черт побери, Жизель! Работу на студии «Магнум» я получил от отца своей невесты. Тот, кто сейчас оказывает мне любезность, предлагая работу на «Пан видео», похоже, спит с моей невестой.

Жизель побледнела.

— Это не так. У нас с Милтоном давно все кончено.

Он резко повернулся к ней. Глаза его сверкнули.

— Значит, ты действительно с ним трахалась. Я подозревал, что здесь что-то не так. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Она встала, подбежала к нему.

— Ну послушай, это же глупо. Мы с ним расстались еще до того, как я встретила тебя. До того, как приехала в Лос-Анджелес.

Он оттолкнул ее.

— Не важно, когда ты с ним спала. Главное, что это было. Жизель… Ты даже не представляешь себе, что я испытывал по отношению к Карле после того, как ее отец дал мне работу на студии. Я-то думал, что буду страшно доволен, но оказалось, нет. Я чувствовал себя так, будто меня кастрировали. А сейчас ты проделала со мной то же самое.

Теперь она плакала. Слезы текли по лицу, смывая идеально наложенный грим.

— Но я же сделала это ради нас. Ради того, чтобы мы с тобой могли пожениться. На что ты стал бы жить, если бы развелся с Карлой? Ты же сам говорил, что никто больше не даст тебе работу, если «Магнум» вышвырнет тебя на улицу.

Он осушил стакан. Пристально взглянул на нее:

— И поэтому ты попросила старого дружка устроить это для тебя. Хитро придумано, ничего не скажешь. Теперь, значит, я должен быть благодарен тебе по гроб жизни. Лизать тебе пятки точно так же, как раньше Карле.

Он подошел к французскому антикварному инкрустированному столику с позолотой. Не глядя, поставил стакан, не потрудившись поискать подставку.

— Так вот, я не собираюсь лизать тебе пятки. Ни сейчас, ни потом. Скажу больше: с того момента, как я узнал, что это ты устроила мне работу у Милтона, вы с Карлой стали для меня на одно лицо. Кастраторши. У меня теперь ни за что с тобой не встанет. Точно так же, как и с Карлой. Только у нее есть перед тобой одно преимущество — она мать моих детей.

Он взял пиджак с дивана и направился к двери.

— Ты не можешь оставить меня сейчас! — прорыдала Жизель.

— Еще как могу.

С тех пор она его больше не видела. Он ни разу не позвонил и не написал. Она несколько раз пыталась звонить ему в студию, но секретарша ее не соединяла. В конце концов Жизель была вынуждена признать свое поражение. И с этим сознанием пришло неожиданное облегчение. Окончилась долгая охота, бесконечные хитросплетения, бесконечная ложь. Ну и что же, что ей за тридцать? Ну и что же, что у нее нет мужа? Зато у нее есть прекрасный бизнес в Лос-Анджелесе. А теперь впервые за долгое время она может распоряжаться своими вечерами. И ночи тоже целиком принадлежат ей одной.

Жизель смотрела на бушующее море. Подняла стакан с водкой в беззвучном тосте. Теперь и до конца жизни, поклялась она самой себе, секс будет только ради удовольствия.

Она подумала о Милтоне Гаррисоне, и внутри у нее потеплело. Может, позвонить этому старому ублюдку? По крайней мере, можно будет от души посмеяться.

Она поставила стакан и уже собиралась вернуться к гостям, как внезапно налетевший порыв ветра сорвал с ее головы крохотную шляпку с цветами и погнал по палубе. Какого дьявола? Однако, взглянув вверх, Жизель обнаружила, что она не единственная, кто пострадал от ветра. Вокруг летали шелковые шляпы, кружевные наколки и другие затейливые головные уборы.

Жизель направилась к тому месту, где стояла Клаудиа, и в этот момент упали бутылки в баре позади нее. Вино залило ее шелковое платье от Шанель. Ее всю обдало брызгами и осколками стекла.

Она припомнила странную тишину этого дня, неподвижный и горячий воздух, удушающую жару, грозовое небо, нервозность гостей. Ну конечно!

Как же она сразу не догадалась! Именно так начинается мистраль.

По палубе носился сухой горячий ветер. Все гости скрылись в каютах. Лишь Клаудиа, судя по всему, не собиралась уходить. Смотрела вдаль, ухватившись одной рукой за перила, а другой придерживая разлетающуюся юбку. Как будто зовет кого-то, подумала Жизель. Что это она, в самом деле?

Клаудиа не обращала внимания ни на подругу, ни на мужа, который тоже приближался к ней.

— Поздно, мадам Чонг! — выкрикнула она навстречу ветру. — Он теперь мой! И перед Богом, и перед всем миром, и перед нотариусом, и перед Рэчел. Никто не сможет его у меня отнять.

Глава 15

Рэчел изо всех сил старалась забыть Боба Делани.

Десмонд Френч, ее агент, помог ей в этом. После того как Боб уехал, ушел из ее жизни, Десмонд вытер ей слезы и повел обедать к Сарди. В тот вечер они сидели за большим круглым столом, заваленным газетами с отзывами о спектакле, восторженными, полными восхищения.

Рэчел подняла глаза на Десмонда:

— Что же мне делать?

Он улыбнулся и подал ей бокал с шампанским.

— Когда? В ближайшие пять минут или пять лет?

— Ничего смешного! — взорвалась она. — Вы же сами видели, что произошло сегодня вечером. Это было ужасно! Все полетело… все!

Англичанин снова улыбнулся. Сделал знак официанту.

— Как я понимаю, ты имеешь в виду дела любовные. Потому что все остальное, на мой взгляд, в полном порядке.

— Конечно, я имею в виду свои личные дела! Как он мог, Ричард! Только потому, что я провела с ним одну несчастную ночь… И, знаете, это была действительно несчастная ночь.

Он взял ее руку.

— Рэчел, ты не обязана мне ничего объяснять. А Ричард такой же, как тысячи других честолюбивых актеров в этом городе. Он хочет найти работу, но не может. Поэтому околачивается около знакомых, имеющих работу. Он окружал тебя вниманием, надеясь, что и для него здесь что-нибудь обломится. Может быть, успех, может быть, деньги. Или просто известность. Я видел, что происходит, но не вмешивался. Я-то знал, что такое для тебя эта премьера. И как было страшно накануне. Тебе нужен был кто-то рядом. Ричард подвернулся под руку. И нет ничего ужасного в том, что ты им воспользовалась.

— Но теперь вся моя жизнь разбита.

Подошел официант. Десмонд сделал заказ для них двоих, даже не взглянув в меню. За двадцать лет он выучил его наизусть. Официант вновь наполнил бокалы и отошел. Десмонд обернулся к Рэчел:

— По-моему, ты преувеличиваешь. Да, Боб тебя оставил. А чего еще ты могла ожидать? Любой другой на его месте поступил бы точно так же. Но если он тебя любит, Рэчел, если он действительно тебя любит, любовь пересилит обиду. Он же не новичок в этом бизнесе, черт побери. Он должен знать, как чувствует себя актриса перед премьерой. По-моему, тебе сейчас надо выбросить все это из головы. Просто уйти от этого. Ричард тебе больше не нужен.

По правде говоря, тебе сейчас мужчина вообще не нужен. Сегодня ты играла великолепно, но держалась на одних нервах. Теперь ты должна сохранить этот уровень, а для этого тебе понадобятся все силы, вся энергия, способность полностью сосредоточиться на роли. С сегодняшнего дня благодаря вот этому, — он указал на кипу газет, — ты будешь играть при переполненных залах. Но помни, нью-йоркская публика не похожа ни на какую другую. Она привыкла к самым лучшим спектаклям. И если ты хоть один раз их разочаруешь, слухи распространятся моментально и на спектакль перестанут ходить.

Теперь она слушала очень внимательно. Боль не утихла, но мысли вернулись к театру. Это единственное, что у нее осталось. Она перед ним в долгу.

В течение следующих шести месяцев Рэчел жила только пьесой. Просыпаясь по утрам, обдумывала каждый выход на сцену. Почти каждый день за ленчем обсуждала с Роз — режиссером — новые и новые аспекты роли. Практически все время, свободное от репетиций и спектаклей, она сидела над текстом. Изучала все остальные роли, так чтобы знать их не хуже своей.

В конце концов, всем стало ясно, что спектакль «Война Лили» утвердился надолго, и Рэчел вздохнула свободнее. Теперь можно подумать и о своей собственной жизни.