О любви (сборник)

Петрова, несмотря на данное самому себе слово, много раз подмывало поговорить с Зиной откровенно. Но та мгновенно замыкалась, стоило ему произнести: «Когда я был в Омске» или «В госпитале я нашел себе работу», — и переводила разговор на другое.

Однажды он не выдержал и спросил прямо:

— Ты считаешь, что мы живем нормально? Между нами все в порядке?

— Сейчас я покажу тебе статью. — Зина стала копаться в своих вырезках.

В отличие от документов, вырезки находились в полном порядке. Зина вручила мужу статью, в которой шла речь о цикличности семейных конфликтов, которые происходят у большинства супружеских пар и нередко приводят к разводу. Первая крупная ссора, как правило, случается на третьем году брака, вторая — на седьмом, а третья — на десятом.

— У нас как раз десять лет, — подсказала Зина.

Петрова чужие склоки не интересовали, он не стал читать, ухмыльнулся:

— Интерес к доморощенной психологии ты у сестры подхватила?

— Что ты имеешь против Вали? — мгновенно насторожилась Зина.

Петров загадочно ухмыльнулся. В прежние времена Зина набросилась бы на него и «пытками» вытребовала ответ. У нее зачесались руки. Петров ждал Зина глубоко вздохнула, натянула на лицо маску, которую привыкла носить на работе. Петров мысленно чертыхнулся: опустила пуленепробиваемый колокол.

Дернула его нелегкая связаться с этой женщиной! И ведь любая другая сравниться с ней не может! В толпе Зинку не заметишь, глаз не остановится. Не дурнушка, конечно. Но красавицей записной не назовешь, хотя каждый день поражаешься: питается она, что ли, обворожительностью колдовской? Есть в ней отравляющая женская сила, не пагубная, а жизнетворная. Но ей теперь карьеру подавай! И не запретишь, хотя наплачешься.

Петров молчал, смотрел на нее странно, будто на музейный экспонат. Зина гордо пожала плечами и вышла из комнаты.

В большой квартире лучшим местом уединения оставалась ванная. Зина щелкнула замком, подошла к зеркалу. Почему она не красавица? Как Лена Ровенская или Дуся, например? Зина чувствовала, что логика, трезвое мышление ей отказывают. И хотелось просто, по-бабьи, быть сокрушительно красивой — тогда все проблемы перемелются, как орехи в мясорубке.

На празднование Нового года к ним пришли Валя, Денис и их дочь Оленька. Петров нарядился Дедом Морозом. В разгар представления он обратился к Оле: «А теперь ты прочитай дедушке стихотворение». Девочка вдруг насупилась и начала всхлипывать:

— Ты не настоящий! Ты дядя Павел! У тебя ботинки!

Все уставились на ботинки Петрова. Точно, не сообразил переобуться, да и валенок в доме не было.

К большому неудовольствию остальных детей, Оленька заревела. Зина и родители утешали ее.

Ване и Сане не терпелось получить подарки. Маняша с чувством превосходства над ровесницей объясняла, что Дедов Морозов бывает много — в телевизоре, в мультиках, на Елке, куда ее водила мама, но на самом деле он один. Денис восхитился ее детской способностью философски объединить множество в единстве. Оля рыдала.

Петров под шумок сбегал на кухню и, вернувшись, громовым голосом заревел:

— Кто тут считает, что я не настоящий? Эта девочка?

Оля испуганно затихла под его указующим перстом.

— Ну-ка, посмотри, что у меня в кармане! — приказал ей Петров.

Девочка робко повиновалась и тут же выдернула руку из кармана, полного кубиков льда.

— А теперь, — объявил Дед Мороз, — я буду замораживать всех, кто в меня не верит!

Жестом фокусника Петров вытащил два аэрозольных баллона со взбитыми сливками.

— Кому станет сладко, тот в меня верит, а кто заледенеет, пусть пеняет на себя.

Первая струя досталась Оле, а потом все — и взрослые, и дети, хохочущие и увертывающиеся, оказались облитыми сладкой шипучей массой. В суматохе и беготне едва не свалили елку, основательно испортили обивку мебели. Умываясь, чуть не пропустили бой курантов.

После того как возбужденные дети наконец угомонились, взрослые развлекались по своей программе: танцевали, утоляли неожиданно пробудившийся аппетит, рассказывали смешные истории из прошлого. Петров поведал, как он злился на Дениса, предполагая, что тот забивает клинья под Зину.

— Ты просто чудом остался жив, — подытожил Петров.

— Я тебя ужасно невзлюбила сначала, — не осталась в долгу Валя. — Такой весь холеный, гладкий, круглый!

— Попрошу! — возмутился Петров.

— Упитанный, — поправилась Валя. — И Зина! Вечно в пеленках, горшках…

— В драных халатах, — вставил Петров.

— Клевета! — воскликнула Зина.

— Что ему от моей сестры надо? — продолжала Валя.

— Этот аспект предлагаю рассмотреть подробно, — вставил Денис.

— На детей моих позарился, — хитро подмигнула Зина.

— Конечно, — с готовностью отозвался Петров. — Жалко стало сироток, мать у них с легкой придурью.

Зина не успела ответить. Валя вдруг заявила:

— Мы решили от вас не отставать. Вот! Будет пополнение.

Зина радостно всплеснула руками:

— Ждете ребенка? Как здорово! Надо отметить. Где шампанское?

Пока они с Денисом суетились, наполняя фужеры, Петров тихо спросил Валю:

— Как же твоя психология?

— Подождет. Буду обучаться заочно.

— О чем вы шепчетесь? — воскликнула Зина и, не дожидаясь ответа, провозгласила тост: — За мою сестру! Самую умную женщину современности!

— Точно, — поддакнул Петров.

— Бери выше, — влюбленно улыбнулся Денис, — самую лучшую женщину в истории человечества.

— Не перебивайте, подхалимы! — возмутилась Зина. — Что я хотела сказать? За мою сестру и моих племянников!

— Вы не поверите, ребята, — хохотнула Валя, — но, кажется, будет двойня.

— Это не женщины, — схватился за голову Петров, — это передовики родильного производства.

Зина в наказание шутливо стукнула его пустым бокалом по голове.

Она не замечала, а Валя и Денис отлично видели, что с Петрова слетела веселость. И причину они знали: сожалеет, что втянул их в свои дела, подвергает риску.

— Все будет хорошо, — успокоила его тихо Валя.

— Предупреждать надо, — огрызнулся он.

— О чем вы весь вечер шепчетесь? — спросила Зина. — Денис, обращаю твое внимание: мой муж постоянно нашептывает что-то твоей беременной жене!

Она не заметила, как ребята переглянулись. Единственное, что омрачало новогоднюю ночь, — необходимость скрывать от Зины свои планы. Но таково решение Петрова. Валя и Денис ему подчинились.

Через день, второго января, Валя, Зина и дети уехали в Словакию.

Они остановились в прекрасном отеле, погода была отличной: много снега и нет трескучего мороза. Дети катались на лыжах, санках, сноубордах, играли со сверстниками и наслаждались каникулами. Нервозность сестры, которая жила от и до телефонного разговора с мужем, Зина приписала ее состоянию. Беременные всегда с причудами. Когда она носила Маняшу, извела Петрова кулинарными капризами. Ей хотелось соленого, но чтобы было немножко сладкое, и не твердое, а мягкое. Муж ей перетаскал весь ассортимент супермаркетов. Все было не то. Но он-таки нашел! Купил на рынке моченые яблоки и арбуз. Попал в точку.

Зина окружила сестру любовью и заботой, словно та была больным ребенком, за которым ухаживаешь с иррациональным чувством благодарности болезни, которая позволила реализоваться любви и обожанию.

— Хочешь моченых яблок? — спрашивала Зина. — Нет? А чего ты хочешь?

— Чтобы Денис поскорее приехал, — утирала набежавшие слезы Валя.

«Психопатия беременной», — думала Зина.

Петров задавал себе вопрос, стал бы он обращаться к Денису, зная о предстоящем прибавлении в семействе? Ответ был однозначным: нет. Петров решил устранить Дениса, проделать операцию самостоятельно, но парень воспротивился, неожиданно заявив:

— Это важно не только для тебя, но и для меня.

— Помочь мне? — уточнил Петров. — Брось, не связывайся. В конце концов, и без этих пленок у меня мешок компромата.