Журналистская история... (СИ)

На этот раз Кеннет повела меня в свою мастерскую. Я была чрезмерно благодарна ей за доверие, которым далеко не каждый друг известной художницы может похвастаться.

В доме никого не было, я немного удивилась, ибо знала, что обычно прислуга живет вместе с хозяином.

-Я дала им выходной, - Кеннет словно прочитала мои мысли.

Мы поднялись на большой чердак, который, собственно, и служил мастерской. Моему взору открылось светлое и просторное помещение. Луч света сквозь большое окно падал на, стоявшие у стен два громадных железных сундука с чугунными замками. В плохо освещенном угле пылился старый ярко красный диван, запачканный давно уже въевшейся в него краской. Я снова переместила взгляд на сундуки:

-Там у тебя золото?

-Нет, - Кеннет усмехнулась, - всего лишь мои тайны.

-Значит, то, что там – ценнее золота.

Женщина интригующе улыбнулась уголками губ:

-Возможно.

Она достала старый мольберт и поставила его посреди помещения, положила чистый лист и взяла с одной из полок краски и прочие нужные вещи.

-Сьюзен, ты согласишься мне позировать? – как бы, между прочим, спросила Кеннет.

-Э-э… - я не знала, что ответить. – Не думаю, что это хорошая идея….

Кеннет ответила, не поднимая глаз:

-Ты отлично мне подходишь. Если надоест, то можешь спокойно уйти.

Я развела руками и по-детски улыбнулась.

-Хорошо.

Кеннет выдвинула на свет красный диван и стряхнула с него пыль.

-Не бойся, он чистый.

Я скептически посмотрела на видавший виды диванчик, но чтоб не обижать хозяйку, села на него.

-Что делать? – я воспринимала все происходящее как шутку, а зря.

-Пожалуйста, ляг на него положи руку на подлокотник… теперь голову….

Я все сделала так, как сказала Кеннет. По началу это было как-то дико, ибо я никогда в жизни никому не позировала. Все ограничивалось фотографией на пропускной билет и прочие малозначимые вещи. Кеннет отошла к мольберту.

Я старалась привести свои мысли в порядок и думать о чем-то нейтральном и далеком. Но это было глупой затеей. Я смотрела на старый мольберт, который скрывал Кеннет, пыталась прожечь его силой мысли…. Неожиданно что-то произошло. Мир словно исчез – мы оказались единственными во всей Вселенной. Усеянный неземным светом чердак, защищающий от влияния извне, ознаменовавший конец старой жизни. Мольберт, закрывающий богиню…. Я, лежащая на старом диване, выбранная музой…. Так тихо, что можно слышать дыхание. Чарующее спокойствие. Наши сердца бьются в унисон. И я умираю…. Глядя на нее – такую близкую, но столь недосягаемую. Странное чувство, будто это уже… было? Сколько ночей я провела без сна, любуясь ею в свете угасающего огня? Она всегда была со мной. Сквозь века прошли наши бессмертные души, ибо мы должны быть вместе. Ибо мы – одно целое. И сколько раз смерть, казалось бы, разлучала нас, но все же оказывалась бессильной.

Кеннет это знает. Она читает мои мысли. Она вспоминает то, что помню я. А значит, она никому не позволит прервать святость этих мгновений.

Богиня кладет карандаш и отходит от мольберта, чтоб предстать предо мной во всей красе, которая предназначена только для моего созерцания. На лице печать полного спокойствия, лишь глаза горят огнем. Время замедляет свой ход. Уверенный шаг… Кеннет останавливается, спрашивая, готова ли я? Слова излишни. Она так близко…. Боги, что заставило меня забыть родной запах костра и трав, цветущих ночью? Кеннет склоняется. Ее губы все ближе…. Такие чувственные и мягкие. Движения так осторожны – она боится напугать. Но стоит мне неосознанно запустить руку в густые волосы – и поцелуй превращается в полный страсти танец борьбы за власть над происходящим…

Но Судьба не захотела подарить рай. Чья-то грубая и сильная рука выдернула меня из вершин блаженства и вернула на грешную землю. В затуманенных глазах своей возлюбленной я прочитала грустное и обреченное: «Прости». И поняла, что произошло.

-Кеннет?! Ты на верху? – неприятный, громкий голос донесся из-за двери. Затем звук шагов, на пороге появился Джонатан Вослоу.

Его лицо исказилось и стало еще больше бледным. Но парня не за что винить. Лежащая на диване моя скромная персона со снятой кофточкой и подозрительно задетой к верху маечкой. Растрепанные волосы и, наверняка, до жути удивленное лицо. Все еще полулежащая на мне Кеннет, рубашка которой странным образом лишилась почти всех пуговиц и теперь мало, что скрывала.

-Ты что-то хотел, Джонатан? – спокойно спросила она.

Джонатан продолжал стоять, как вкопанный. Наконец, он сухо произнес:

-Там…. Звонил Роджер…. перезвони ему, когда…. – парень сглотнул, - когда освободишься. – Сказав это, Вослоу резко развернулся и пошел прочь.

Я почувствовала, как напряжение отпустило Кеннет, да и мне самой полегчало. Художница осторожно поднялась и протянула мне руку. Я никак не могла отойти от всех тех ощущений, что так внезапно нахлынули на меня, но все же подавила вздох разочарования.

-Джонатан…. этой реакции стоило ожидать? – спросила я, не глядя на Кеннет.

-Он к тебе неравнодушен.

Немного приведя себя в порядок, мы спустились вниз.

-Я вызову такси.

-Не стоит, я сама.

-Тогда, пока, Сьюзен, - художница открыла дверь.

-Пока, Кеннет.

Мы взглянули друг на друга в ожидании, но никто не решился на прощальный поцелуй.

Дверь закрылась. Я ускорила шаг, чтоб как можно быстрее отойти от дома. Туман в голове развеялся, и я смогла осознать, что же все-таки произошло.

Мы обе словно находились в трансе. Подчинились желанию, наплевали на запреты – называйте это как хотите. И кто знает, к чему бы все привело, если б не вмешался Джонатан. Я вспомнила выражение лица Кеннет. Оно было озадаченным – художница боялась признать, что потеряла контроль над собой. И, возможно, сейчас она жалеет об этом. Что вполне нормально.

По щеке скатилась слезинка. Мне нужно с кем-то поговорить.

Сев в такси, я назвала водителю адрес Эфини, и машина тронулась, увозя все дальше от роскошного особняка Кеннет Доусон.

Подруга без лишних слов впустила меня в дом и повела на кухню. Она сразу поняла: что-то случилось. Эфини заварила чай, положила на стол начатую коробку конфет и села, выжидающе уставившись на меня.

-Я не хотела ехать домой, - тихо сказала я. – Там просто никого нет, и не хочу сидеть одна.